сдерживал желание на нем размять свои кулаки, которые от бессилия чесались.
- Очередной ваш поклонник? – спросил он Катрин, глядя вслед фрейхерру и надеясь лишь, что то, как Катрин сейчас держит его за руку, поможет ему совладать с собой и не двинуться вслед за вестфальцем.
- Что вы, - манерно произнесла маркиза, - зачем мне какой-то фрейхерр из какой-то Вестфалии, коли у меня есть король.
- Ехать будете снова со мной на одной лошади. Когда Инцитат устанет, пересядем на Фабиуса! – рявкнул он, но от нее не отпрянул, не отстранился.
- К чему такие сложности? – проворчала Катрин, все же отпуская его. – Когда Инцитат и Фабиус устанут, можно будет остановиться на ближайшем постоялом дворе. Думаю, там найдется комната для меня, корм для коней и своя Аделина для вас.
Губы его искривились в подобии улыбки.
- Ах да, как я мог позабыть? Вы верите лишь в любовь меж равными – герцог, маркиз, король. Трубадуру же довольно и шлюхи из придорожной харчевни.
Он вручил ей узел с ее плащом, рывком поднял ее над землей и усадил на коня, который дожидался их.
- И ехать мы будем без остановок. До заката я намерен добраться до Фенеллы, забрать нашего сына и отправиться домой.
- Я не посмею указывать трубадуру, чем ему следует довольствоваться. Он вправе решать сам, - Катрин вздохнула. Как же она устала спорить с ним. Если бы только он поверил ей, она простила бы ему все.
Устроившись на коне позади нее и почувствовав, наконец, собственную жену в плену своих рук, которые невольно обнимали ее, держа повод, Серж только и смог, что выдохнуть ей в ухо:
- Трубадур решил.
Вневременье, Санграль
В воздухе что-то звенело, почти причиняя боль. Отдавалось набатом в голове, билось в висках, заставляло пересыхать в горле.
Потом звон резко прекратился. Зато раздался голос. Где-то совсем рядом.
- Вот и ты. Я ждал тебя.
- Кто ты? – спросил Мишель, оглядываясь, но ничего не видя. – Где ты?
- Не узнаешь?
Перед глазами короля чуть забрезжил свет. И в этом свете отразился темный силуэт. Он все приближался, приближался, но разглядеть его до конца было невозможно – изображение будто расплывалось перед лицом.
- Я же узнал тебя сразу, Наве.
- Кто ты? – настаивал Мишель.
- Я – прошлое. Ты – будущее.
Воздух колыхнулся. А картинка, наконец, стала четкой и ясной. Перед Мишелем стоял он сам. Лет на сорок старше. С белоснежной бородой, длинными волосами и в черных истрепанных одеждах. Но все-таки это был он сам.
- Я – Великий Белинус, - сказал старик. – А ты – король из рода Наве.
- Ты повелитель дня и ночи, - медленно проговорил Мишель. – Ты все можешь. Помоги мне!
Белинус улыбнулся. Улыбка на его лице казалась величественной и прекрасной.
- Ты сам себе можешь помочь. Ты – повелитель. Ты – истинная кровь. Сын рода де Наве, первых стражей. И сын моего рода – рода великих магов. Так чего ты боишься?
- Я ничего не боюсь, - уверенно ответил Мишель. – Мне нужно вернуться. Я должен спасти королеву.
- Возвращайся и спасай, - пожал плечами Великий Белинус. – Но помни, смерть королевы – наименьшее зло, какое могут причинить темные силы, если камень попадет в руки несущего гибель.
- Я буду помнить об этом всегда. Клянусь!
Белинус посмотрел в окно.
- Скажи мне, цветут ли пролески? Я ничего не вижу.
- Нет, Белинус, пролески появятся еще не скоро.
- Жаль… только по ним можно судить, сколько осталось. Почему ты все еще здесь? В камне тебе делать нечего.
- Ты говоришь загадками… По пролескам можно судить лишь о наступлении весны.
- О смерти тоже. Твоя жена умерла. По ней пролески не зацветут.
