Последние полчаса моя подруга, заскучав от обычной охоты на комаров, открыла им счет. Ее очки складываются из убитых ею, их — из безнаказанных укусов. Кучка убиенных длинноногих жертв валяется на полу слева от ее стула. (Да-да, сегодня мне удалось первой занять свое кресло!).
— Кто ведет? — интересуюсь я.
Меня не кусают. Я не вкусная. Какой-то не тот тип крови, или, как выразилась любезная Жанна, я «полна говна». Собственно, с этой реплики, которую я молча проглотила дабы не осложнять и без того непростое наше сожительство, она и начала сегодня со мной разговаривать.
— Кто ведет? Я, разумеется, кто ж еще?
— А тех, которых ты убила уже после того, как они успели тебя укусить, ты как считаешь?
— Как свою победу. А что? — Жанна бросает на меня укоризненный взгляд. — Вон же они валяются мертвые на полу, а я живая. Значит, победа моя. Смотри, у тебя у колена вертится жирный какой! Вот, гады, повылазили после дождя!
Я нагибаюсь и изучаю свою ногу. Секунду назад меня будто что-то действительно кольнуло в икру, но комариного следа не видно, и вроде бы не чешется.
Раздается громкий хлопок в ладоши.
— Десять-семь! Этого взяла в лёт! Даже присесть не успел, гадина!
Мне почему-то вспоминается, как мы познакомились с Жанной. Лет двадцать назад. В Москве стояли жуткие морозы, воздух хрустел от холода, я возвращалась домой и пропустила последний автобус. Улицы были по-январски безлюдны, а мне еще на беду пришло в голову сократить расстояние, срезав по темным дворам, и я вышагивала одна, пугаясь каждого звука, когда заметила сзади шаги. Я пошла быстрее, шаги тоже. Я завернула, они завернули. Но окончательно я убедилась в том, что человек действительно преследует меня, только когда он повторил за мной крайне нелогичную восьмерку по дворам, приведшую нас практически в исходную точку. Меня пронзило ужасом. «Комсомольская правда» буквально пестрела ежедневными статьями про маньяков и убийц. Уже не скрываясь, я побежала. Шаги сзади тоже прибавили хода, слышно было, как снег скрипит под их тяжестью. Дьявол, ведь просил же папа меня звонить, если я возвращаюсь поздно одна! Уже ничего не соображая, я галопом забегаю за угол дома и почти врезаюсь в незнакомую девушку. «Там! Маньяк! Сзади!» тараторю я, вращая глазами и увлекая ее за собой, но девушка оказывается не из робких. «Глупости какие!» говорит она и внезапно становится на четвереньки. Рыжие волосы выбиваются из-под белой меховой шапки, искусственная шубка у нее тоже белая и на редкость мохнатая, и только варежки черные, похожие на лапы белого медведя. Подкравшись к краю пятиэтажки, она замирает и прислушивается. Шаги (теперь их слышно совсем отчетливо) приближаются к углу и, не успевают толком завернуть, как девушка бросается вперед, прямо под ноги маньяку, истошно при этом рыча. Эффект превзошел все мыслимые ожидания. Мужчина отшатнулся, издал короткий вскрик, на миг схватился одной рукой за стену дома, другой за сердце, а, оправившись от первого потрясения, развернулся, закрыл лицо перчаткой и убежал. Проулюлюкав ему вслед что-то победное, девушка элегантно поднялась, стряхнула снег с коленей и ладошек и мило улыбнулась: «Это и был твой маньяк? Тьфу! Пошли лучше купим пива. Я — Жанна».
— Одиннадцать-семь! Я делаю успехи! — говорит Жанна. — Я всегда говорила, что главное в любом деле — это приноровиться, и все пойдет как по маслу. Нет ничего такого, чему не может научиться человек.
В ногу меня опять что-то кольнуло. Не укусило, а именно словно бы ударилось. Я свешиваюсь с кресла и рассматриваю все еще покачивающийся на полу мелкий камушек. Не успеваю я разогнуться, как прилетает еще один, на этот раз упав в нескольких сантиметрах от моей ноги.
— Погоди, — я встаю с кресла и, подойдя к краю террасы, вглядываюсь в темноту.
Из-за скалы высовывается Стас. Указательный палец выразительно прижат к губам, волосы растрепаны.
— Пойду проверю, не засорился ли дождевой слив за домом, — говорю я подруге как можно небрежнее.
— Чего это ты вдруг? Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет, нет! Я сама.
— Как хочешь… Ни фига себе какая наглость! Укусил! Одиннадцать-восемь! Это ты меня отвлекла!
— Вот, вот, и я о том же, не отвлекайся, а то проиграешь. Их много, а ты одна.
— Ничего удивительного, я уже привыкла. Их всегда много, а я одна… — замечает Жанна философски, но остается сидеть на террасе.
Затолкав Стаса за большой валун, я присаживаюсь на корточки.
— С ума сошел? Зачем ты сюда приперся? — шиплю я.
— Ну ты же не пришла сегодня, — обижается Стас.
— Дождь был. А еды у тебя много должно было остаться.
— Точно?
— Что точно?
— Что из-за дождя не пришла?
— А из-за чего ты думаешь?
— Ну… — Стас берет меня за руку и внимательно ее рассматривает, потом поднимает глаза на меня. — Ты не обиделась? За… Ну ты понимаешь.
Я вздыхаю.
— Не обиделась.
— Да? — Его голос опять становится уверенным. — Ну и прекрасненько! Детка! Я подумал. Ты во всем была права. Надо вернуть деньги. Ты снимешь их со счета, в дорожных чеках, привезешь сюда и мы вместе позвоним Тащерскому. Это единственный вариант. Если возвращать деньги банковским переводом, это займет еще кучу времени. Так что он приедет за ними сам. Заберет чемоданчик с чеками и на этом все будет кончено. Я думал об этом, поверь мне. Другого решения нет, а то, что деньги надо вернуть, это ты была права.
Я не верю собственным ушам. Я была права? И я слышу это из Стасовых уст? Все мои терзания были напрасны?
— Мир? — спрашивает он и больно сжимает мою кисть.
Я выдерживаю паузу, но все-таки киваю.
— Тогда предлагаю его закрепить! — провозглашает он настолько торжественно, насколько это возможно шепотом. — Завтра же едем кататься на лодке! Помнишь, ты давно хотела? Да и мне тоже не повредит небольшая разгрузка, а то я засиделся, аж кости ломит. Пещеру эту я буду вспоминать до конца своих дней, чтоб ее, страшно представить, опять сейчас туда возвращаться!
Я медленно пытаюсь адаптироваться к нежданным хорошим известиям.
— Так, а зачем тебе пещера теперь? Ты же больше не в бегах. Деньги ты вернешь и бояться дальше нечего. Пойдем в дом. Я сделаю чай.
Я тяну его за руку и пытаюсь встать.
— Не сейчас, — резко останавливает меня Стас. — Сядь. Я не готов. И потом… как мы объясним твоей дуре, откуда я появился? Не-е-е… Днем больше, днем меньше, мне уже не столь важно. Я вернусь в пещеру, а ты молчи обо мне. Завтра поедем на лодке, придумаем план, как лучше объяснить мое появление, и после лодки вернемся уже вместе. Идет?
Я удивленно пожимаю плечами.
— Как хочешь…
— Да, да, именно так я и хочу. А ты пока молчи обо мне, запомнила? И жди меня в шесть у этого же камня.
— Почему в шесть? Не поздно для лодки? Почему не с утра? В семь же уже темнеет, — недоумеваю я.
— И отлично. Я… я просто хочу как романтичнее. Ну закат там, сама понимаешь. А днем я не могу. Я обгорю. Я весь белый.
— У меня есть крем…
В голосе Стаса опять появляется сталь.
— Детка! В чем проблема?
— Ни в чем, — спешу оправдаться я. — Просто все немного неожиданно. И кататься на закате…
— … очень романтично и достойно тебя, — перебивает Стас. — Так что жду тебя в шесть. Надуй лодку насосом и притащи сюда, мы скинем ее с камней, а сами нырнем. И еще… раздобудь нам шампанского и еще вот тут кое-что, я написал список. Справишься?
Я, не глядя, прячу бумажку с загадочным списком в карман и киваю. Стас привлекает меня к себе и целует в щеку. Ту самую, вчерашнюю.
— Больше не болит?
— Не болит.
— Тогда иди. А то эта идиотка переполошится. А, и вот, — он протягивает мне мою сумку. — Ты вчера забыла. И последняя просьба: подержи Жанну на террасе еще минут десять, я залезу через окно, пошарю на кухне чего пожрать.
— Давай я сама тебе вынесу?
— Нет, нет! Жанна заметит и заподозрит неладное. Иди. Я сам. Главное, проследи, чтобы она десять минут в дом не входила.
Удивительно устроен мир! — размышляю я, вернувшись в свое кресло. Не успела я перестроиться на позитивный лад и сообразить, что могу отдать Стасу его деньги и оставить ему самому решить, как поступить с ними, как эхом моим мыслям Стас уже тоже перестроился позитивно! Даже не дождавшись, пока я скажу ему о своем решении. Вот и не верь после этого в телепатию между близкими людьми! Меня распирает от счастья, что все разрешилось еще лучше и быстрее, чем я смела надеяться! Я плохо относилась к Стасу, не доверяла ему! Почему я думала, что он ничего не поймет?
— Что это ты вся светишься? — Жанна косится на меня с подозрением.
Меня распирает все ей немедленно выложить, но я решаю отблагодарить Стаса и сдержать слово молчать до завтрашнего вечера.
Я игриво пожимаю плечами:
