планировал иметь флот, который мог бы доминировать в водах, омывающих Советский Союз, и явился учебной базой для офицеров будущего океанского флота. В этом контексте три линкора, предполагавшиеся к постройке в 1951 году, стали бы предвестниками планируемого с 1956 года второго десятилетнего плана развития кораблестроения и инструментами престижа СССР, подтверждающими его статус сверхдержавы.
30 декабря 1952 года комплект материалов по «малому» линкору, за подписью заместителя министра судостроения СССР Б.Г. Чиликина, попал к военно-морскому министру вице-адмиралу Н.Г. Кузнецову. Тот переправил его в Главное управление кораблестроения. Его начальник инженер-адмирал И.В. Исаченков обратился к Н.Г. Кузнецову с просьбой дать указание Морскому Генеральному штабу рассмотреть этот вопрос, а также одновременно доложил о необходимости разработки технического задания ВМФ «на проектирование авианосцев для обеспечения тяжелых кораблей».
Фактически Кузнецов с Исаченковым снова готовились пробивать авианосцы, на этот раз корабли обеспечения линкоров. Фактически они хотели получить для ВМФ классические АУГ, с авианосцами и тяжелыми кораблями. Идея была, безусловно, хорошей, хотя и противоречила планам Сталина, чтобы ВМФ СССР воевал у своих берегов.
Вряд ли и Кузнецов, и Исаченков предполагали, что минет всего несколько месяцев и они навсегда забудут не только об авианосцах и линкорах, но вообще о сколько-нибудь серьезном надводном флоте.
Став министром ВМФ Н.Г. Кузнецов сразу же начал разгребать и «авгиевы конюшни» Юмашева. Следует отметить, что Юмашев жил с министерством судостроения в мире и согласии. Новый министр был настроен совсем иначе. Уступчивость предшественника его не устраивала.
Сам Н.Г. Кузнецов в книге воспоминаний «Крутые повороты» писал об этом так: «...После вторичного назначения в Москву в 1951 году, вникнув в положение дел, я с помощью всех управлений детально и кропотливо подготовил Председателю Совмина большой доклад об устарелой технике и всех недостатках. Я считал это своим партийным долгом также потому, что все попытки текущим порядком исправить положение не удавались. Доложить же Сталину, кроме как в письменном виде, не было возможности - на личный прием я попасть не мог. В этом докладе уже тогда вскрывались крупные недостатки, которые и сейчас нужно выправлять. Но объективного разбора сделано не было, и все свелось к оскорбительным нападкам на меня и обвинениям, что я «напрасно охаиваю самые современные корабли». В записке В.А. Малышева в правительство меня обвинили чуть ли не в антигосударственном деле, в том, что я «неправильно указываю на недостатки наших кораблей, которые являются самыми современными». Резолюция на нем подвела черту под этим делом.
Но противостояние двух министерств на этом не закончилось. 1 сентября 1951 года Кузнецов направляет доклад в правительство, а фактически Сталину, с обоснованием срочной корректуры плана кораблестроения. Но, к сожалению, оттуда, согласно его воспоминаний, никакой реакции не последовало. Почему же промолчал Сталин на крик души своего министра?
Дело в том, что Кузнецов написал о необходимости включения в планы кораблестроения... хотя бы авианосцев ПВО. Фактически Кузнецов снова вернулся к своей старой идее авианосцев, лишь слегка завуалировав их под неведомыми «авианосцами ПВО».
Обмануть Сталина с авианосцами ПВО не удалось. Причем Сталин вовсе не положил письмо Кузнецова «под сукно», а обсудил его на бюро Президиума Совета Министров СССР. На заседании выступил министр судостроения Малышев, заявивший, что Кузнецов может мечтать, о чем угодно, но реалии отечественного судостроения таковы, что оно к постройке авианосцев еще не готово и вряд ли будет готово в ближайшем будущем. Учитывая, с каким трудом создавались авианосцы даже в 80-х, Малышев смотрел на ситуацию трезво. После этого Сталин вопрос об авианосцах ПВО снял с повестки дня.
О выступлении Малышева, конечно же стало известно Кузнецову. После этого между двумя министрами началось откровенное личное противостояние.
Следует отметить, что на письмо Кузнецова Сталин все же прореагировал, причем весьма оперативно, и распорядился подкорректировать программу военно-морского судостроения, чтобы придать ей новый импульс. Любопытный факт - данный вопрос Сталин вынес на обсуждение Политбюро, а не Совета Министров, как обычно, подчеркивая этим его особую важность. 27 сентября 1951 года члены Политбюро единогласно приняли Постановление, которое гласило: «1. Поручить Бюро по военно-промышленным и военным вопросам (Совета министров СССР, председатель - Л.П. Берия - В.Ш.) подготовить и внести по мере готовности, но не позднее 1 ноября 1951 года, на рассмотрение Бюро президиума Совета министров следующие проекты постановлений:
- о мерах по обеспечению программы строительства подводных лодок на 1952-1955 гг.;
- о пополнении военно-морского флота вспомогательными судами;
- о строительстве тральщиков, больших и малых охотников за подводными лодками и торпедных катеров;
- об оснащении береговой обороны современным артиллерийским вооружением;
- о перевооружении морской авиации и строительстве аэродромов для них.
2. Поручить т. Кузнецову в соответствии с постановлением правительства от 18 августа 1951 года подготовить проект постановления Бюро президиума Совета министров СССР».
Особенностью Постановления 27 сентября 1951 года являлось то, что оно наметило решение вопросов, на которые до этого не обращали должного внимания. Сталин оставил без изменения все ранние решения по линкорам, тяжелым и легким крейсерам. Зато обратил внимание на подводные лодки (в том числе и на разработку будущей атомной), весьма запущенного к тому времени оборонительного прибрежного флота, модернизации береговой обороны и морской авиации.
При этом Сталин не считал Постановление 27 сентября 1951 года догмой, а предоставил возможность Министерству ВМФ его подкорректировать.
14 ноября адмирал Н.Г. Кузнецов предоставил свою корректуру. Кроме продолжения работ по созданию двух тяжелых крейсеров для Черноморского флота - в Николаеве, и двух для Балтийского - в Ленинграде, Н.Г. Кузнецов предлагал «организовать строительство тяжелых крейсеров на заводе № 402 в Молотовске, для Северного флота... Начать в первом квартале 1952 года, обеспечив сдачу в 1956 году и далее по одному тяжелому крейсеру через год». Аналогичное задание одновременно получили и верфи Советской Гавани. В целом, Н.Г. Кузнецов предложил более сжатые сроки постройки тяжелых кораблей, которого и утвердил Сталин, в данном случае поддержавший ВМФ, а не Министерство судостроения (к неудовольствию В.А. Малышева). Кроме этого Сталин утвердил и предложения Н.Г. Кузнецова по оборудованию отдаленных пунктов базирования кораблей на Севере и Дальнем Востоке, таких как Йоканьга, бухта Оленья и т. д.
Н.Г. Кузнецов на достигнутом не остановился. 20 ноября в адрес ЦК поступила записка начальника Главного политического управления военно-морского министерства адмирала С.Е. Захарова. Записка касалась всего лишь одного пункта Постановления Политбюро от 27 сентября.
С.Е. Захаров писал, что за прошедшее с окончания войны время, ВМФ, по вине Минсудпрома, не получил ни одной подводной лодки, отвечавшей новейшим техническим разработкам. Именно потому ВМФ СССР не может противостоять авианосным соединениям
