Кузнецову встречным обвинением в искажении истины и преднамеренном преувеличении недостатков, имеющихся в судостроительной промышленности.
Ответ министра судостроительной промышленности был предельно жесток: «Охаивание кораблей и оружия военно-морским министерством, в последнее время проводится систематически и непрерывно, что указывает на наличие определенной линии в военно-морском министерстве в этом вопросе. Такая линия неправильно ориентирует работников военно-морского министерства и личный состав кораблей, вселяя неверие в корабли и оружие, дезориентирует работников промышленности, создавая у них неуверенность в полезности и целесообразности выполняемой ими работы».
Уверен, что, если бы в тот момент Сталин находился на своем рабочем месте, обе стороны действовали бы куда спокойнее. Но в отсутствие «хозяина», его министры схватились не на шутку. Ни о плодотворном сотрудничестве, ни о компромиссах оба слышать не желали.
Об этой истории имеется упоминание в мемуарах адмирала Н.Н. Амелько: «В личном архиве Н.Г. Кузнецова есть копия доклада правительству с кораблестроительной программой, которая не была принята. Корабли продолжали строить не по замыслам руководства ВМФ, а по решению правительства, отражавшим интересы промышленности. В июне 1952 года Н.Г. Кузнецов направил письмо Председателю Совмина, в котором изложил основные недостатки по строящимся кораблям и вооружению: низкая мореходность, слабое противовоздушное вооружение, недостаточная скорость противолодочных кораблей, слабая гидроакустика, интенсивная коррозия корпусов, недостатки подводных лодок XV серии и проекта 613, низкие темпы разработки реактивного оружия, ненадежность отдельных механизмов и устройств. 31 июля 1952 года Николай Герасимович направляет аналогичный доклад в адрес Сталина, Булганина, Маленкова. Вопрос рассматривался на Бюро Президиума Совмина, и позиция военно-морского министра, его справедливое беспокойство о качестве кораблей и вооружения были расценены с позиций В.А. Малышева как «попытка охаять наши лучшие в мире корабли», на чем вопрос и был закрыт».
В ряде обвинений Кузнецов был, безусловно, прав, в ряде нет. Судостроительная промышленность, по-прежнему, едва справлялась со строительством текущих кораблей. Что касается других проблем, связанных с новым оружием и техникой, то над ними, разумеется, так же работали. Однако, по мановению волшебной палочки мгновенно всего достигнуть было невозможно. Для этого нужны были серьезные научные исследования, большие деньги и время. Кстати, что не устраивало министра ВМФ в новейших подводных лодках проекта 613 в 1951 году непонятно. Как известно, эти лодки прослужили весьма достойно до конца 80-х годов, причем без единой серьезной технической аварии, продемонстрировав запредельную надежность.
* * *
Ну, а как складывались личные отношения между Сталиным и его военно-морским министром?
Из книги посмертных воспоминаний Н.Г. Кузнецова «Крутые повороты»: «Когда в 1951 году при загадочных для меня обстоятельствах я снова очутился в должности министра ВМФ, физически слабый Сталин уже совсем не хотел слышать про недостатки. Зная об этом, окружение тешило его докладами розового цвета. «Не следует беспокоить вождя», -сказал мне однажды Маленков, когда мы отправлялись на дачу. Он знал мой строптивый характер. Но и я знал, что предметом разговора будет как раз мой большой доклад Сталину о крупных недостатках в судостроении. Откладывание из года в год всех сложных вопросов по судостроению привело к тому, что выпускались только старые корабли. Вот об этом я и написал. Когда расположились за столом, Сталин поднял мой доклад и, обращаясь ко всем, спросил: «Так ли это?» - «Кузнецов сгущает краски», - бросил кто-то реплику. «Ну, посмотрите», - ответил Сталин и бросил доклад на середину стола.
Перешли к другим вопросам, и я понял, что все это мне даром не пройдет. Вместе со своим докладом я был отдан в руки «тройки»: Булганин, Берия, Маленков. Вот здесь и нужно искать причины моих дальнейших злоключений. Булганин окончательно возненавидел меня. Находясь тогда в тесной дружбе с Хрущевым, он передал ему всю свою ненависть ко мне...»
...Таким образом, за все годы работы в Москве, как до войны, так и после, мне не удалось, как и другим наркомам (это я хорошо знаю), наладить регулярные доклады Сталину, как Предсовнаркому или Предсовмину. Организационно решение вопросов наркомов у Сталина не было упорядочено. Определенного дня приема не существовало. Настаивать на приеме наркомы также не имели возможности. Бумаги, которые писались, куда-то уходили, и никто не считал своим долгом даже ответить на них.
.Анализируя все это длительное время работы в Москве, я пришел к глубокому убеждению, что Сталин, будучи сторонником флота, рассчитывал на него опираться в решении своих политических задач, но к решению задач по созданию флота практически он подходил неправильно и не всегда грамотно. А так как в силу ряда причин влияние флотских руководителей было недостаточным, армейские взгляды всегда превалировали в верхах. Если мне надлежало изменить сложившуюся обстановку, то должен признаться, что с этим я не справился, хотя не могу признаться в том, что мало работал или недостаточно смело добивался нужных решений. Я никогда не считал флотские вопросы более важными, чем общеармейские. Для меня было ясным, что задачи флота у нас более ограниченные, чем у морских держав. Но я считал правильным, что и при этих ограниченных задачах флот должен находить свое заслуженное место и решать все свои проблемы. Однако, так и не добившись того, к чему стремился все время - это внести ясность во все флотские вопросы, привести все в соответствие с теми задачами, которые стоят перед флотом в случае войны, - я потерпел фиаско. Не буду оспаривать это и буду доволен, если моим преемникам посчастливится на этом поприще больше, чем мне, а главное - все вопросы найдут должное решение.
Следует отметить, что отправка Кузнецова на перевоспитание на Дальний Восток не научила его, ни дипломатичности, ни умению системно решать вопросы в чиновничьих инстанциях. Он, по-прежнему, стремился все делать налетом, а если не получалось, писал жалобы на имя Сталина. Как признает сам Кузнецов, делу это нисколько не помогало, зато било по его авторитету и прибавляло число влиятельных врагов.
Из книги посмертных воспоминаний Н.Г. Кузнецова «Крутые повороты»: «Вернувшись в 1951 году в Москву, я убедился в еще более худшем положении: вопросы «жевались», сводились на «нет», «загонялись в песок», по выражению многих. И не было видно конца отпискам зампредсовмина... Видя, как недостатков накапливается все больше, я решил, собрав наболевшие вопросы в один большой документ, написать Сталину и в копии - другим влиятельным тогда членам Политбюро. Но были уже иные времена. Этим я только вызвал недовольство Булганина, а делу не помог».
* * *
В последние годы своей жизни И.В. Сталин занимался не только вопросами реформировании ВМФ и вопросами общего кораблестроения. Он предметно занимался и вопросами создания новых видов, как военного вооружения
