Прекрасный способ общения со связным, и надо иметь опытный глаз подпольщика, чтобы заподозрить машиниста...
Никита Степанович полез следом за Иванцивым на паровоз. Он дорого дал бы сейчас за цигарку, торчащую за ухом у молодого. Невольно оглянулся, но сцепщик с флажком стоял слишком далеко, чтобы Лучук что-то увидел. И невозможно связаться с комендатурой — Иванцив уже передвигает рычаги, и паровоз, громко пыхтя, трогается с места.
Они сдали назад, чтобы за стрелкой выехать на свободный путь, и Никита Степанович выглянул в окошечко, когда поравнялись со сцепщиками.
Пожилой уже докуривал цигарку, а у молодого за ухом цигарки не было, прибрал, подлец, газетку, спрятал, и, значит, его, Лучука, подозрения не лишены реального смысла.
Никита Степанович оторвался от оконца и смотрел, как ловко управляется с рычагами Иванцив. Ничего не скажешь, хороший специалист, и никогда в жизни даже тень подозрения не упала бы на него...
А оказывается, враг!
Лучук так и подумал — враг, потому что не привык кривить душой и всегда называл вещи своими именами. Враг есть враг, какую бы ни натянул личину. И первое, что он, Никита Степанович, сделает в Стрые, так это позвонит по названному подполковником телефону и расскажет обо всем, что случилось во Львове.
14
К костелу вели крутые каменные ступени. Они словно подчеркивали величие сооружения, возвышая его над всем земным, над мизерностью человеческой жизни. На нижних ступеньках сидели двое нищих, лениво переругиваясь, и смотрели, как спускается сверху монахиня: она шла медленно, смотрела куда-то вдаль и, кажется, ничего не видела вокруг, как будто ничто мирское не интересовало ее; но двигалась осторожно, нащупывая ступеньки; ее деревянные сандалии стучали громко, будто возвещая появление существа исключительного, перед которым должно преклоняться все земное. И это постукивание удивительно контрастировало с жалкими фигурами нищих, переставших браниться и протягивающих руки за милостыней. Но монахиня миновала их, даже не удостоив взглядом. Бобренок толкнул Павлова локтем:
— Она?
Старший лейтенант покачал головой и ответил уверенно:
— Нет. Эта старая, а там была молодица в соку.
Бобренок посмотрел монахине вслед и молвил осуждающе:
— Именуются босыми кармелитками, дали обет бедности, а она и не посмотрела на нищих.
Майор неодобрительно взглянул на мужчину в гражданском, стоявшего рядом с ним, как будто именно он должен был держать ответ за надменность кармелитки. Однако мужчина явно не принял это на свой счет, а сказал рассудительно:
— Ничего, теперь не пороскошествуют.
— Пошли, — предложил Бобренок и пропустил впереди себя человека в гражданском.
Тот двинулся к ступеням уверенно, как хозяин, до некоторой степени так и было — Ивана Михайловича Коротюка несколько недель назад назначили на должность уполномоченного по делам культов. Коротюк постучал массивным железным кольцом в обитые стальными полосами двери, подождал немного и постучал снова. Глазок в дверях наконец открылся, и внимательный зрачок придирчиво осмотрел их.
— Откройте! — сказал Коротюк. — Я — уполномоченный по делам культов.
— Сейчас позову игуменью, — глухо донеслось из-за дверей, и глазок закрылся.
Бобренок недовольно хмыкнул, подумав, что теперь в монастыре поднимется переполох, а он рассчитывал на внезапность, ведь, возможно, тут придется делать обыск. Однако его опасения не оправдались: чуть ли не сразу двери открылись. Высокая, пожилая и строгая монахиня предложила им войти в маленькую комнатку, где стоял грубый дощатый стол и такие же тяжелые и неуклюжие стулья.
Увидев кроме гражданского лица двух офицеров и военный патруль в монастырском саду, кармелитка стала еще суровее и спросила:
— Чем вызвано ваше появление, ваше вторжение в нашу тихую обитель?
— Мать Тереза, если не ошибаюсь? — бесцеремонно прервал ее Коротюк.
— Да, я игуменья босых кармелиток, — ответила та высокомерно.
— Вы нам и нужны..
— При чем же тут военные?
— Сейчас объясню. — Коротюк сел на неудобный стул, но, увидев, что никто не последовал его примеру, сразу поднялся и сказал строго: — Одна из ваших босых кармелиток замешана в нехороших делах, и мы...
Игуменья, не дослушав, возразила:
— Нет, никто из наших монахинь не сделает худого. Мы молимся богу и творим богоугодные дела.
— Сколько монахинь у вас в наличии? — спросил Коротюк, и Бобренок подумал, что, по-видимому, уважаемый уполномоченный по культам лишь недавно демобилизован, был в армии старшиной или служил интендантом. Не хватало только, чтоб приказал игуменье принести список личного состава монастыря.
Однако мать Тереза не усмотрела в вопросе Коротюка ничего необычного или сделала вид, что не усмотрела, потому что ответила ровно и просто:
— Живут тут сорок семь сестер.
— И все сейчас присутствуют?
— Нет, сестры Иванна и Анна в городе.
— Значит, сорок пять мы сможем увидеть?
— Но ведь это женский монастырь и мужчинам вход к нам запрещен.
Бобренок шагнул вперед, отодвинув Коротюка. Сказал строго и категорично:
— Прошу понять меня правильно. Время военное, и живем мы по его законам. А одна из ваших... — запнулся, потому что хотел сказать монашек, а сказал все же: — сестер... замешана в нехороших делах, и мы разыскиваем ее.
— Кто? — вырвалось у игуменьи.
Бобренок улыбнулся грустно.
— Это мы и выясняем.
Мать Тереза задумалась на несколько секунд.
— Хорошо, — ответила наконец она, — я вынуждена покориться. Сейчас все сестры соберутся в трапезной.
Она вышла, оставив непрошеных гостей в передней.
Коротюк хитро взглянул на офицеров.
— Вот вам и все проблемы, — сказал он уверенно, — сорок пять кармелиток как на ладони.
— А всего сорок семь, — возразил Бобренок задумчиво. — Две в городе, одну видели, а сестра Анна или Иванна, прослышав о нашем визите, никогда не возвратится в святую обитель.
— Один шанс из сорока пяти! — оптимистично воскликнул Павлов. — По теории вероятности...
Однако Бобренок не был настроен так бодро.
— Ну, ну... — пробурчал он. — Согласно вашей теории бутерброд должен падать на пол маслом хотя бы через раз, но ведь существует закон подлости...
— Существует, — неожиданно легко согласился Павлов. — Но ведь сегодня мне пофортунило, так должно везти и дальше.
Вернулась игуменья.
— Прошу, — сказала она и, не оглядываясь, пошла по узкому коридору, ведущему куда-то в глубь помещения.
