И вот, в завершение, веселая, жизнерадостная девчушка в красной юбочке...
Девочка стояла на углу переулка и проспекта. Небось она вышла из дома просто так, никуда не спешила, а может, ждала кого-то. Она уже заметила старшего лейтенанта и бросала на него любопытные взгляды. Павлов сделал вид, что прогуливается, отломал веточку каштана и, помахивая ею, направился к трамвайной остановке. И в это время из-за поворота выскочил «виллис» с военными. Он затормозил возле старшего лейтенанта, и чернявый горбоносый майор спросил:
— Старший лейтенант Павлов?
— Да. — Павлов удивился осведомленности майора, но чернявый не дал ему времени на размышления.
— Куда зашла женщина в синей косынке? — поинтересовался майор, выскочив из машины.
Павлов указал на трехэтажный дом в переулке.
— Когда? — уточнил майор. Старший лейтенант сверился с часами.
— Девятнадцать минут прошло.
— И не выходила?
— Я бы не стоял тут как последний дурак.
— Не надо обижаться, — примирительно сказал майор. Переглянувшись с капитаном, тоже выскочившим из «виллиса», он спросил у него: — Познакомимся с нею?
— Конечно.
— Из дома можно пройти в садик, а там — калитка. Выходит в тот закоулок, — указал Павлов.
Майор подумал лишь секунды две или три.
— Виктор, прикроешь калитку, — приказал он. — А вы, старший лейтенант, понадобитесь нам.
Они пересекли улицу и направились к парадному, сопровождаемые удивленными взглядами девушки в красной юбке. Павлов коснулся майора локтем.
— Видите, вон, в красной юбке?.. Она из того же дома, — кивнул он в сторону девушки.
Бобренок замедлил шаг, вдруг остановился и подозвал девушку. Она подошла, не испугавшись.
— Вы живете тут? — указал майор на трехэтажный дом.
— Ну да! — ответила вызывающе, вроде это была особая честь — жить именно здесь.
— Давно?
— Родилась тут.
— А кто ваши родители?
— Отец в Красной Армии, мать работает в магазине.
— В Красной Армии? — переспросил Толкунов.
— А как же, с первого дня войны.
— Пишет?
Девушка как-то сразу сникла.
— Нет, — созналась, — но мы ждем писем.
— Правильно, — одобрил капитан. — Львов недавно освобожден, письма еще идут.
— И я говорю маме...
— Это она ездит на велосипеде — женщина в синей косынке? — быстро спросил Бобренок.
— Нет, то наша соседка, пани Василина. А что?
— В какой квартире живет пани Василина? — Бобренок пропустил мимо ушей вопрос девушки.
— На первом этаже справа. Вон ее окна.
— А вас как звать?
— Софией.
— Скажите, Соня, давно тут живет пани Василина?
— Нет, еще недавно немецкий гауптман жил. Машиной ездил...
— И пани Василина поселилась перед нашим приходом?
— Откуда знаете?
— Догадываемся, — совсем фамильярно подмигнул Бобренок.
— Пани Василина сейчас дома? — спросил Толкунов.
Девушка пожала плечами:
— Мы с ней не имеем дела.
— Почему?
— А она ни с кем тут не водится.
— Нелюдимка?
— Кто ж ее знает, может, потому, что редко бывает дома.
— Может, и потому, — согласился Толкунов равнодушно, однако смотрел напряженно. Спросил: — И никто к ней не ходит?
Девушка немного подумала и ответила не совсем уверенно:
— Я никого не видела.
— Например, военные?..
— Нет, — покачала головой, но тут же запнулась и добавила: — Как-то заходил какой-то лейтенант...
— Ну? — нетерпеливо наклонился к ней Толкунов.
— Понимаете, — махнула рукой девушка, — он просто стоял на первом этаже, а я спускалась по лестнице. Мы на третьем живем. Почему-то мне показалось, что к пани Василине, но он спросил, не живет ли тут какой-то Васюков. Я ответила, что впервые слышу...
— А-а, все это чепуха, — вроде бы равнодушно прервал их беседу Бобренок. — Так зайдем к пани Василине? — Он спросил это нарочито небрежно, как будто этот визит совсем не интересовал его: могли зайти к пани Василине или не зайти, и расспрашивают они о женщине в синей косынке просто так, из праздного любопытства.
— Можно зайти на минутку, — поддержал его игру Толкунов. — Говорите, на первом этаже справа? — Не ожидая ответа, он сунулся в парадное и нажал на кнопку звонка у дверей с почтовым ящиком посредине. Никто не ответил, и Толкунов позвонил еще раз — с тем же результатом.
— Никого нет дома, — сказала девушка, последовавшая за офицерами.
Толкунов смерил ее хмурым взглядом с ног до головы.
— Сам вижу, — сказал не очень вежливо и обернулся к Бобренку. — Так что делать, майор?
— Но ведь нам обязательно надо увидеться с пани Василиной! — воскликнул тот.
— Где живет дворник? — спросил Толкунов у девушки.
— В соседнем доме.
— Позовите, — попросил капитан. — И вы, старший лейтенант, сходите с нею.
Когда девушка с Павловым ушли, сказал раздраженно:
— Прозевали пташку...
— Может, не хочет открывать? Или спит крепко? — усомнился Бобренок, хотя тоже был уверен, что пани Василина исчезла.
Видно, почуяла опасность, как-то выдал себя этот старший лейтенант из комендатуры. Да и что требовать от него? Хорошо, хоть заметил женщину в синей косынке и вывел к шпионскому гнезду. А в том, что пани Василина имеет отношение к гитлеровской резидентуре, у Бобренка почти не было сомнений.
Дворник появился сразу. Это был пожилой человек с длинными обвисшими усами, сморщенным лицом и с живыми, пронизывающими и, как определил про себя Бобренок, хитрыми глазами. Он снял шляпу и остановился на две или три ступеньки ниже офицеров (на первый этаж вел один лестничный марш), видно, привык знать свое место.
Бобренок спросил, уверенный, что получит положительный ответ:
— Давно в дворниках?
— Двадцать три года, — ответил человек не без достоинства и глубоко спрятанной гордости.
— Фамилия?
— Синяк.
— Знаете всех жильцов?
— А как же!
— Фамилия пани Василины?
— Грыжовская.
— Давно тут живет?
— Вселилась в конце июня.
— На каком основании?
— А какие были у немцев основания? — едва заметно ухмыльнулся дворник. — Распоряжение магистрата.
— И чем занимается пани Грыжовская? Занималась раньше и занимается теперь?
— Не знаю.
— Ну, — не поверил Бобренок, — а я думал, такой солидный и опытный пан должен знать все, по крайней мере, о своих жильцах.
— О пани Грыжовской ничего не знаю.
— А о других?
— Все, что пана офицера интересует.
— Почему же так?
