рождественского пудинга и веточкой остролиста на капюшоне. То ли присутствие незнакомцев, то ли отсутствие матери, казалось, смутило ее, и она повернулась, чтобы уйти, не говоря ни слова, но ее позвал обратно отец.
— Что я тебе говорил, Флавия? — потребовал он.
— Не приходить…
— Не подходить ко мне близко, — сказал Иниго. — Если ты настолько больна, что не можешь посещать школу, ты должна быть в постели. А теперь убирайся.
Флавия нажала на кнопку, открывающую электрическую дверь, и ушла.
— Я должен быть исключительно осторожен с вирусами, — сказал Иниго Страйку и Робин.
Последовала еще одна пауза, пока Иниго не сказал,
— Ну, это все чертовски запутано, не так ли?
— Что это? — спросил Страйк.
— Эти ножевые ранения и все такое, — сказал Иниго.
— Конечно, да, — сказал детектив.
— Катя в больнице почти каждый день… Она не сможет нажать на кнопку, если будет держать поднос, — добавил он, глядя в сторону двери, но в этот момент дверь снова открылась. Гас сопровождал мать наверх, чтобы нажать кнопку за нее. Робин увидел, как Гас снова попытался скрыться из виду, но Иниго позвал его обратно в комнату.
— Тренировался?
— Да, — ответил Гас, немного защищаясь, и показал отцу мозолистые кончики пальцев левой руки, в которых были глубокие борозды от струн.
— Вы слышали его, когда подходили к двери? — спросил Иниго у Робин, которая не была уверена, что Иниго ищет комплиментов или думает, что его сын лжет.
— Мы слышали, да, — сказала она. — Это было прекрасно.
Выглядя стесняющимся, Гас снова направился к двери.
— Что-нибудь слышно от Дарси, дорогой? — спросила его мать.
— Нет, — ответил Гас и, прежде чем кто-то успел спросить его о чем-то еще, выскользнул из комнаты. Электрическая дверь с грохотом закрылась. Катя прошептала:
— Мы думаем, что он расстался со своей девушкой.
— Не надо шептаться, у нас звукоизоляция, — сказал Иниго и с внезапной яростью добавил: — А она, черт возьми, пустая трата времени, если не может поддержать мужчину, когда он болен, не так ли? Так почему ты продолжаешь приставать к нему из-за нее? Удачное избавление.
Последовавшее за этим короткое молчание оживил Фредди Меркьюри, который теперь пел другую песню.
Я немного схожу с ума,
Я слегка схожу с ума…
— Выключи это, ладно? — рявкнул Иниго на Катю, которая поспешила сделать это.
— Иниго тоже музыкант, — сказала она с хрупкой жизнерадостностью, когда вернулась и начала раздавать кружки.
— Был, — поправил ее Иниго. — Пока не случилась эта чертова штука.
Он жестом указал на свой стул.
— На чем вы играли? — спросил Страйк.
— Гитара и клавишные… группа… автор песен.
— Какая музыка?
— Рок, — сказал Иниго со слабым оживлением, — мы делали свои собственные вещи. Несколько каверов. Ничего от твоего отца, — он посмотрел на Страйка, который с молчаливым весельем отметил внезапный отход Иниго от притворства, что он забыл о приезде детективов, к тому, чтобы показать, что он знает о происхождении Страйка. — Мог бы пойти классическим путем, как Гас — были способности — но вот, пожалуйста, я так и не сделал того, чего от меня ждали. Отчаяние моих родителей. Перед вами сын епископа… Дома никто особо не ценил рок-музыку..
Повернувшись к жене, он добавил:
— Кстати, Флавия только что была здесь. Если у нее жар, ей не следует находиться рядом со мной.
— Я знаю, мне очень жаль, дорогой, — сказала Катя, которая осталась стоять. — Ей просто скучно там, понимаешь?
— Наш проблемный ребенок, — сказал Иниго, глядя на Робин, которая не смогла придумать подходящего ответа на это. — Она у нас задержалась. Не вовремя. Я только что получил эту чертову штуку.
Он снова указал на свое инвалидное кресло.
— О, она не так уж плоха, — слабо сказала Катя и, возможно, чтобы прекратить дальнейшее обсуждение Флавии, обратилась к Страйку: — Вы сказали по телефону, что хотите знать все о друзьях Джоша и Эди, и я подумала…
Она подошла к небольшому секретеру в углу комнаты, взяла лист писчей бумаги и вернулась к Страйку, протягивая его.
— Это может помочь. Я составила список всех, кого могу вспомнить, кто был близок с Эди и Джошем, когда впервые появилась игра Аноми.
— Это, — сказал Страйк, взяв исписанный от руки лист, — очень полезно. Большое спасибо.
— Мне пришлось поискать некоторые фамилии, — сказала Катя, примостившись на краешке дивана рядом с Робин, — но, к счастью, они были указаны в титрах ранних серий, и я смогла зайти в Интернет и проверить. Я знаю, что вам нужно исключить как можно больше людей. Я совершенно, совершенно уверена, — добавила она решительно, — что никто из друзей Джоша не может быть Аноми. Они все были прекрасными людьми, но я понимаю, что вам нужно исключить людей.
Солнце, льющееся через большое эркерное окно, высветило каждую черточку на измученном лице Кати. Наверное, когда-то она была красивой женщиной, подумала Робин, и, возможно, могла бы стать ею снова, если бы выспалась. Ее теплые карие глаза и полный рот были привлекательны, но кожа была сухой и слегка шелушилась, а глубокие морщины на лбу и вокруг рта свидетельствовали о состоянии постоянной тревоги.
— Как Джош? спросила Робин у Кати.
— О, спасибо, но изменений нет, врачи сказали, что они не ожидают ничего хорошего так скоро.
Ее голос повысился почти до писка. Она пошарила в рукаве, достала пачку салфеток и прижала их к глазам.
Робин заметила, как сильно дрожали руки Иниго, когда он пытался поднести кружку к губам. Казалось, он был в непосредственной опасности пролить на себя кипящий чай.
— Хотите, я…? — предложила она.
— О, спасибо, — жестко сказал Иниго, позволяя ей взять кружку и поставить ее обратно на стол. — Очень любезно.
Страйк просматривал записи, которые дала ему Катя. Она не только составила список имен мелким, аккуратным, квадратным почерком, но и указала роль каждого человека в “Чернильно-черном сердце” и его точные отношения с Джошем или Эди, а также добавила известные контакты каждого человека, такие как “соседи по квартире, не знаю их имен” и “девушка по имени (кажется) Изобель. Там, где она их знала, она также добавляла адреса или места проживания.
— Мы должны
