Но не будем зря занимать бумагу бездоказательными домыслами…
Собранные нами прямые и косвенные улики однозначно и четко указывают на одного человека.
На Джима Хокинса.
Глава двадцатая
Вечер больших раздумий
Итак, первый день высадки на остров, наполненный схватками, приключениями и безудержным враньем Ливси и Хокинса, близится к концу…
Условно-положительные персонажи обосновались в блокгаузе, условно-отрицательные – на «Испаньоле» и в полевом лагере, обустроенном предусмотрительным и умным Сильвером у болота, в самом влажном и гиблом месте. Прекратился обстрел, учиненный мстительным Израэлем Хендсом, краснорожим негодяем…
Тишина, спокойствие, затишье перед завтрашней бурей.
Самое время задуматься: а что, собственно, произошло? И чем все это может обернуться?
Доктор Ливси задумался… До сих пор он действовал импульсивно, под влиянием бурных чувств, вспыхнувших после прочтения записки Хокинса. А теперь неторопливо и вдумчиво проанализировал ситуацию.
Ближайшей цели он добился. «Испаньола» не ушла в океан и угроза расправы, организованной сквайром, по меньшей мере отодвинулась в туманную даль… Не станет Трелони в данный момент собственными стараниями уменьшать число своих сторонников, и без того невеликое.
Подлец Редрут, пожалуй, мог бы при случае пальнуть в затылок и без команды сквайра. В том, как относится к нему старый егерь, Ливси не сомневался, и послание Джима никаких америк в этом аспекте не открыло.
Однако Редруту пришлось умереть. Рана не показалась Ливси смертельной, но, в конце концов, кто здесь доктор?! Сказано в морг – значит, в морг. Кому он обязан столь удачно прилетевшей из кустов пистолетной пулей, Ливси догадывался. Сообразил не сразу, в кусты стрелял рефлекторно, привыкнув отвечать на выстрел выстрелом; однако позже поразмыслил и понял, что к чему. Но надеялся, что остальные не задумаются, откуда взялся пистолет у разбойников, отправившихся на берег безоружными.
Угроза смерти от доктора отступила. Но в перспективе все казалось совсем не радужным… Проблема не в пиратах, в победе над этим сбродом доктор не сомневался ни секунды. Судя по доносящимся звукам, в лагере Сильвера началась большая пьянка, и завершить игру можно было уже сегодня ночью. Подкрасться в темноте к упившимся и спящим, дать в упор залп из мушкетов, пистолетами и тесаками добить уцелевших…
Но зачем?
Трелони рано или поздно оправится от шока. А у него по-прежнему в компании кладоискателей подавляющее преимущество… Сам сквайр, плюс Джойс и Хантер, на все готовые по его приказу, – вот уже половина гарнизона блокгауза. Капитан Смоллетт тоже подчиняется сквайру, по меньшей мере номинально, и – опосредованно – подчиняется Грей, для которого капитан прямое и непосредственное начальство. Едва ли Грей с капитаном пойдут на прямое душегубство, но и помощи от них не дождаться.
Ливси один… Хокинс жив, судя по всему, но где бродит и чем занимается, – неизвестно.
Единственный выход – затянуть войну. Никаких ночных вылазок, никаких решительных побед. Пусть сначала пираты Сильвера отработают аванс, щедро выданный им доктором.
* * *
Пока доктор Ливси ломал голову над своими перспективами и планами, произошло внешне не эффектное, но достаточно важное событие. Служащее нам очень веским доказательством, что Ливси и Хокинс не только и не просто искажают подоплеку начавшейся на острове резни, – но и напрямую лгут, умалчивают об одних фактах и сочиняют другие.
Событие вот какое: капитан Смоллетт делает запись в судовом журнале «Испаньолы». Излагает, что произошло за день. Он, оказывается, прихватил журнал с собой, покидая судно, равно как и перья с чернилами.
Раз уж Смоллетт такой педантичный человек, наверняка в журнале появились записи за все последовавшие дни. Капитан позже был ранен, но в беспамятстве он не лежал. Оставался в здравом уме и твердой памяти. Пуля попала в лопатку, двигать рукой капитан не мог – правой или левой, мы не знаем, но если даже правой – люди вокруг грамотные, есть кому внести под диктовку капитана очередную запись в журнал.
А теперь задумаемся: Хокинс сочиняет свой мемуар, несколько глав для рукописи пишет Ливси. Когда это происходит – несколько месяцев спустя, или несколько лет, – не столь важно. Главное, что не сразу, не по горячим следам событий.
Человеческая память несовершенна, приключений на острове произошло множество и все они туго спрессованы, втиснуты в небольшой временной промежуток. Немудрено что-то забыть или перепутать…
Но есть же судовой журнал, бесценный документ! Отличное подспорье в работе!
Если бы Ливси и Хокинс в самом деле собирались поведать нам истинную картину, порожденный их совместными трудами текст пестрел бы цитатами из судового журнала, обширными выписками. По меньшей мере ссылки на судовой журнал имелись бы…
Но их нет. На следующий день капитан пообещал, что упомянет в судовом журнале образцовое исполнение Греем обязанностей. И все, журнал больше нигде и никак не упоминается. Исчез. Испарился… Может, он и в самом деле был как-то утрачен в ходе бурных событий? А как именно? Захват блокгауза пиратами не состоялся. И пожара не было. Эвакуация из крепости в пещеру Бена Ганна прошла без спешки, в плановом порядке, – если уж капитан не позабыл журнал при экстренном бегстве с «Испаньолы», то теперь и подавно не мог оставить его пиратам…
Так почему же Ливси и Хокинс никак не ссылаются на судовой журнал?!
Ответ очевиден. Потому что их изложение событий весьма разнится с беспристрастными записями…
Но одна запись все же частично процитирована. Самая первая из сделанных на берегу. Почему именно она? Да потому, что в ней-то как раз есть подтверждение версии Хокинса-Ливси. Судовой журнал вел не Господь Бог, а Александр Смоллетт, который всеведением не отличался и мог ошибаться. Он написал: «Том Редрут, слуга и земляк владельца шхуны, убит разбойниками», написал, искренне заблуждаясь. Это заблуждение в мемуаре процитировано – версия с пиратским выстрелом шаткая и любое подтверждение сгодится.
Еще один любопытный момент, хоть и не столь важный, связан с журналом… Из единственной приведенной цитаты мы узнаем имя доктора Ливси. Зовут его, оказывается, Дэвид. Ну да, конечно, библейский Давид… Самый известный эпизод в биографии этого персонажа – противостояние с Голиафом, с неизмеримо более сильным противником.
Доктору противостоят в данный момент сразу два Голиафа: Сильвер с пиратами и сквайр Трелони с подручными. И именно сейчас, не раньше и не позже, он получает в рукописи имя Давид.
Всё логично.
