Сопротивление демов и без того уже слабело, а теперь, когда два десятка воинов вспыхнули будто свечи на торте для именинника, и вовсе прекратилось. Пылающие фигурки с воем посыпались за борт, те, которые пострадали меньше, бросали оружие, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, падали на колени, моля о пощаде. Их продолжали рубить, хотя кое-где начали вытаскивать из свалки. И лишь я да Саед криками пытались заставить остывающую от боевой горячки толпу заняться тушением пожара.
Если трофей сгорит, то все зря. Мы ведь не просто так в бой вступили, а ради новой площади палуб, продуктов, бочек с водой. Я даже до рукоприкладства дошел, щедро раздавая пинки самым нерадивым. Кое-как собрали все ведра и бочонки, начав заливать пожар забортной водой. К тому моменту огненная жидкость сгорела, так что смыть ее не получилось. От нее занялось дерево палубного настила, причем занялось всерьез. Несмотря на все усилия, пламя прорвалось на гребную палубу, и борьбу за живучесть галеры пришлось вести среди трупов перерезанных гребцов — не меньше полусотни их пало при подавлении бунта и потом, когда часть сумела вырваться.
Людей обливали с ног до головы, затем они ныряли в извергающие дым люки, чтобы вскоре выскочить с пустыми ведрами и, надсадно кашляя, помчаться за новой порцией воды. Я, поняв, что пожар пошел вниз, уже попрощался с трофеем, но Саед не сдавался. Закрыв все люки, кроме одного, он приказал снаружи забивать отверстия для весел смоченной парусиной, не давая огню воздуха.
Это или другое помогло, но спустя пару часов мой флот пополнился очередным «Кошмаром». Выглядело новоприобретение скверно: обгоревшие левый борт и середина верхней палубы, закопченные люки и отверстия для весел, тяжелый запах гари.
Но все это мелочи. Главное, мы смогли перевести с переполненных кораблей четыре сотни воинов и бывших рабов. Больше постеснялись — уж очень дрянные условия на новом «Кошмаре». Ему бы капитальный ремонт, а не плавание… Но корпус цел, воды не пропускает — это главное.
Порадовал груз: пузатые бочки со свежей водой и немудреная походная провизия. Солонину, увы, пришлось выбросить за борт — такое мои люди есть не станут, а вот все остальное уплетут за милую душу. Готовы даже забыть, что это лежало рядом со свининой.
А еще взяли полтора десятка пленников, которых, увы, пришлось отдать на растерзание людям Саеда. У нас слишком мало припасов, чтобы еще и демов кормить. Зато в ходе допроса я узнал много интересного и даже обескураживающего.
Похоже, сильно ошибся в противнике…
В крошечной каюте собралось четверо: я, Саед, Арисат и Зеленый. Последние трое внимательно выслушали мои слова, после чего Арисат расхохотался, хлопая себя по коленям, Зеленый печально вздохнул, заподозрив, что наливать сегодня не будут, а Саед задумчиво произнес:
— Выходит, никакого флота, который нас преследует, нет и это были случайные корабли?
— Похоже, что так. Пленные как один клялись, что все корабли, которые удалось собрать, направили патрулировать прибрежные воды, чтобы перехватывали проходящие суда. Ни одно из них не должно даже приблизиться к нам.
— Разве эти воды можно считать прибрежными?
— Это самый дальний дозор. Сторожит тех, кто сильно от суши удалился. Нас поначалу приняли за таких заблудившихся, вот и направились перехватывать.
— Зачем тогда мы вообще ушли?! — выкрикнул чуть успокоившийся Арисат.
— Нам уже и так добычу девать некуда. Уйти бы с тем, что взяли… — заметил Саед.
— А ты разве передумал героически помирать?! — изумился бакаец.
— Не надо путать героическую смерть с глупой. Мы шли сюда за мастерами, и мы их получили. Теперь надо не потерять добытое. Я правильно говорю?
— Полностью согласен, — кивнул я. — С этими трофеями нам будет чуть проще добраться до дома. Даже если не встретится по пути остров с водой, кое-как должны дотянуть. Так что нет смысла искать другую добычу. Просто уходим. Заметь, Арисат: уходим. Не убегаем. Взяли свое и уносим, оставив за спиной горстку трясущихся трусов. Нам даже не пытались помешать. Ну, если не считать тех свиней, что скорее случайность, вызванная паникой и благоприятными обстоятельствами, чем подготовленная засада. Так и передай людям, чтобы не ляпнули глупого, рассказывая об этом походе.
— Надо сюда не двумя кораблями, а сильной эскадрой вернуться, — мечтательно произнес Арисат.
— Для начала нам до дома добраться надо, а там видно будет, — многообещающе ответил я.
Эх Арисат-Арисат… Был здесь беспечный дем, да весь вышел… Нашего набега теперь долго не забудут, и сюда если и соваться теперь эскадрой, то только при наличии авианосцев.
Не те у нас силы… не те…
Погода, начав ухудшаться днем, к вечеру разразилась штормом. Не страшной бурей, ломающей мачты, но все равно неприятно. Ветер, ревущий среди канатов оснастки, раскачивающаяся палуба, волны, временами захлестывающие палубу, работающие помпы, эпидемия морской болезни.
Стыдно признать, но последняя и меня наконец подкосила. Так-то я к этому делу стоек, но тошнота, вызванная дымом, которого вволю наглотался при тушении пожара, и последствиями принятия вонючих лекарств, что давали для ускорения заживления колена, давала о себе знать. Я долго противился ее позывам, пытаясь удержать ужин в желудке, но, поняв, что вот-вот проиграю битву, причем позорно и внезапно, предпочел сделать это на палубе, в стороне от зрителей.
Не стоит адмиралу выказывать слабость на глазах рядовых матросов.
Выйдя на палубу, едва не столкнулся с Нюхом. Тот, придерживаясь за штормовой леер, передвигался к люку. Даже слепому понятно, чем он занимался у борта: морская болезнь терзала бедолагу посильнее других. Завидев меня, тот нерадостным тоном, перекрикивая ветер, спросил странное:
— Ну и как вам мои заслуги?
— О чем ты?
— Я ведь помог на Железном Мысе с народом разобраться. Они там все глупы до единого, и вы бы до вечера не смогли им объяснить, что происходит. И еще я лично убил две свиньи в бою на берегу. И дротиком попал в лицо самому сильному дему. Ну или почти самому сильному.
— Помог, конечно, и воевал достойно. Молодец.
Мне похвалить нетрудно, а человеку приятно.
— Надеюсь, мои заслуги не будут забыты?
— Конечно, никто не забудет.
— И вы не забудете?
— Не забуду.
Попроси он сейчас корону императора — я бы поклялся, что и ее предоставлю. Да на что угодно согласен, лишь бы он побыстрее скатился в трюм. Морская болезнь, будь она проклята, нешуточно навалилась. Да захоти он наконец выполнить приказ Хорька — лучшего момента не найти. Я немногим опаснее ребенка, к тому же все оружие оставил в каюте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
