— Таллия.
Мне на спину ложится ладонь Кавана. Он протягивает мне бутылку воды и платок. Вытираю рот, горло дерёт, и я не знаю, что мне делать дальше. Я в шоке. Не думала, что увижу что-то подобное.
Точнее, увижу это в период отношений с Каваном по его же просьбе.
Я и так была вся в нервозном состоянии, потому что боялась за жизнь Кифа, пока осматривала его и обрабатывала раны. Я не врач, чёрт возьми. Я ещё даже не начала учиться. Я просто знаю теорию. Общий материал. И я готова проконсультировать по простуде или герпесу, но не находить пилу и скальпель в «аптечке» Кавана, как и не проводить такие вещи без лицензии и опыта. Чёрт.
Каван открывает бутылку воды и прислоняет её к моим губам. Он заставляет меня сделать пару глотков. Вода кажется слишком сладкой и приторной. Меня знобит от того, что я видела. Знобит не потому, что трупы — это противно, что однозначно так и есть, а потому что Каван не рассказал мне всю правду о себе. Я боюсь узнать больше о его «работе». Боюсь, что он окажется тем, от кого я должна спасать людей.
Я вижу красные огни за спиной, отражающиеся в отполированных машинах, припаркованных рядом. Каван хватает меня за руку и отталкивает в сторону. Он прячет меня за собой, пока медики выскакивают из машины. Они действуют так чётко и тихо.
Правда, это так. Они словно запрограммированы или вышколены, как солдаты. Медиков много, и я подозреваю, что вторая машина для трупа, потому что форма на людях другая. Все молча проходят мимо нас, Каван только наблюдает за ними. Затем появляется третья машина, из которой выскакивают полицейские. Двое мужчин в чёрном, которые прибыли сюда вместе с нами, встречают их, и они быстро переговариваются о чём-то. Если честно, то я шокирована и восхищена, насколько отлажена их работа. Четвёртая машина паркуется за полицейской. Из неё выходят люди в комбинезонах, в их в руках всё, что нужно, для генеральной уборки. Господи. Это не в первый раз. Я словно кино смотрю, выглядывая из-за спины Кавана. Он следит за тем, как выносят труп в чёрном пакете и быстро прячут в машине. Она уезжает, а потом… я слышу душераздирающий крик Дейзи, от которого у меня кровь стынет в жилах. Так может кричать только человек, который потерял кого-то очень любимого и важного. Я вскидываю взгляд к лестнице.
На каталке выносят Кифа, а Дейзи пытается схватить его за руку. Она вся в крови, и по её щекам скатываются слёзы. Дейзи в шоке. Она боится.
— Заткни её, — рычит Каван. Один из мужчин хватает Дейзи и грубо закрывает ей рот. Она такая хрупкая и одинокая.
— Отпусти, — злобно приказываю я и выскакиваю из-за спины Кавана.
— Таллия…
— Ей больно, чёрт возьми. Любая любящая женщина будет страдать так, как она, думая, что её мужчина умирает. Любая. И если из-за тебя так не страдали, то это не значит, что такого не бывает.
Сейчас ей нужна помощь, — отрезаю я, выхватывая бутылку воды из рук Кавана, и быстро поднимаюсь по лестнице. Дейзи воет и брыкается в руках мужчины. Она мотает слипшимися и грязными прядями волос, а глаза полны ужаса и горя.
— Отпусти её, — яростно смотрю на мужчину, но он смотрит на Кавана. Видимо, тот разрешает отпустить её, и крик Дейзи оглушает меня. Я открываю бутылку и резко плещу ей в лицо водой.
Голос Дейзи стихает, и она молча открывает и закрывает рот. Я успеваю подхватить её прежде, чем она рухнула бы и разбилась.
Обнимаю её и веду вниз по лестнице.
— Он умер… я потеряла… я такая глупая, — всхлипывает Дейзи.
— Ты не потеряла Кифа. Он будет в порядке. Я осмотрела его. Он жив. Ты умница. Ты защитила его, — уверенно говорю я.
Дейзи расфокусированно смотрит на меня и начинает плакать.
Она цепляется за мои плечи и обнимает меня.
— Её нужно успокоить. У неё истерика, и это нормально. Ей нужны душ, вода и снотворное, — глядя на Кавана, говорю я.
— Парни ей займутся, — равнодушно бросает он.
— Нет. Ей займусь я. Отвези нас в мой дом.
Каван сжимает от ярости губы, пока Дейзи плачет у меня на плече. Я упрямо смотрю на него, а он на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да к чёрту! Сама за ней ухаживай. За шлюхой, — яростно выплёвывает он.
— За тобой же ухаживаю. Так чем она хуже? Она человек. Живой человек. Когда научишься относиться к людям, как к живым существам, тогда и сам оживёшь, — резко говорю я и сразу же прикусываю язык, когда Каван становится бледным. Чёрт. Но мои нервы тоже не железные. Я сорвалась, и мне стыдно. Но оставлять Дейзи одну сейчас опасно. Я уже потеряла Мирьем. Дейзи может поступить так же, даже не дождавшись официальных результатов осмотра Кифа.
Каван молча направляется к своей машине и открывает для нас заднюю дверь. Я виновато смотрю на него, но его взгляд ледяной и направлен вперёд. Когда я забираюсь с Дейзи внутрь, Каван сильно хлопает дверцей машины, отчего я жмурюсь.
По понятным причинам мы едем в тишине, которую прерывают только вскрики Дейзи и мои заверения о том, что Киф жив.
Наверное, я так отвлекаюсь от того, что видела. Или, может быть, я просто не хочу помнить того, что видела.
Когда мы оказываемся в квартире Кавана, то Дейзи кричит от боли, и я тащу её в душ. Силой тащу её. Каван просто уходит и скрывается в гостиной, хватая по пути бутылку с виски.
— Мог бы и помочь! — возмущаюсь я.
— Ты сама нашла себе проблемы на задницу. Разбирайся сама, Таллия, — сухо отрезает Каван и проходит мимо меня, а затем дверь в кабинет хлопает.
Тяжело вздыхаю и убеждаю Дейзи, что Киф в порядке, и ей нужно успокоиться. Но сложно успокоить женщину, которая рвётся к тому, кого любит. Я знаю, что Дейзи убила мать Кифа. Каван упоминал об этом. Она не просто её убила, а крайне жестоко отомстила ей за то, что та причинила боль её любимому.
Мне удаётся затащить Дейзи под душ и встать с ней. Я включаю ледяную воду, и Дейзи визжит. Я меняю напор и настраиваю тёплую воду, раздевая её. Она потрясающая девушка. У неё великолепное тело, и она проститутка, как сказал Каван. Это ужасно. Почему она продаёт своё тело, когда может быть рядом с Кифом и зарабатывать иным, а не своим телом? Но я отбрасываю эти мысли. Я мою Дейзи, всхлипывающую постоянно. Она медленно приходит в себя, когда я одеваю её в халат и веду в другую спальню. Сажаю её на кровать и бегу в кухню. Наливаю для неё тёплую воду в бокал и возвращаюсь.
— Выпей. Тебе нужна вода. Из-за пролитых слёз может быть обезвоживание, — шепчу я, прикладывая к её губам бокал с водой.
Она послушно всё выпивает, и я вижу, как её руки трясутся.
— Я убила её. Убила, понимаешь? Я убила его мать, и Киф никогда меня не простит. Он никогда… больше не посмотрит на меня, — причитает Дейзи.
— Ты защищала того, кого любишь. Я не оправдываю тебя, но видела, сколько ран эта женщина нанесла Кифу. Так с детьми не поступают. Со своими детьми. Она пришла, чтобы убить его, — хрипло говорю я.
Дейзи поднимает на меня голову, и её глаза расширяются от страха.
— А ты кто такая? И где я? — спрашивает она и испуганно оглядывается.
— Я Таллия, и ты в квартире Кавана. Ты в безопасности.
— Это вряд ли, — смеётся она горько. — Сейчас приедет Слэйн, и они убьют меня. Я труп. Мне нужно поскорее уйти отсюда…
— Что за ерунда? — хватаю Дейзи за руку и заставляю её сесть обратно. — Никто не причинит тебе вреда. Это была самозащита.
— Ты не понимаешь, что со мной сделают. Дейдра была частью Ноланов, пусть и сумасшедшей сукой. Я убила её. И они меня убьют за это. Они чудовища. Все. В них нет ничего хорошего. Из-за них меня насиловали и били. Я им душу свою продала. Я всё продала.
А теперь я нарушила правила. Они убьют меня.
— Никто тебя не тронет. Я обещаю. Никто. Каван…
— Самый страшный кошмар человечества? О-о-о, да. Он такой!
Он специально привёз меня сюда! И ты с ним заодно! — Дейзи отталкивает меня, и я заваливаюсь на пол. Она подскакивает и бегает взглядом по комнате.
— Они берут в оборот всех, кто хоть немного может принести им выгоду. Они защищают только тех, кого выбрали. Слэйн лишь Рику прощает подобное, потому что она его жена. А кто я? У меня нет защитников! Я просто их шлюха! Они имели меня! Каван трахал меня и наслаждался моими мучениями! Они наблюдали, как надо мной издеваются их парни! Они смеялись надо мной! Они так наказывают! И ты будешь следующей! Ты видела всё! Беги! Он чудовище! Он…
