В письме к Рашеру Гиммлер идет значительно дальше и, как обычно, переходит к угрозам: «Я считаю настоящими изменниками родины тех людей, кто даже сегодня отказывается от опытов над человеческим материалом, предпочитая допустить гибель храбрых германских солдат, нежели пустить в ход результаты своих экспериментов. И я, не колеблясь, сообщу их имена соответствующим властям, а вам разрешаю сообщить этим властям о моей позиции».
Но даже высокое покровительство Гиммлера не смогло помешать Рашеру и его жене закончить жизнь трагически.
Шел 1943 год, когда разразился непонятный скандал. Госпожа Рашер, мать двоих детей (Рашер женился на ней, когда она ждала второго), сообщила о новой беременности, а затем представила новорожденного. Однако вскоре обнаружилось, что беременность была симулированной, а ребенок краденым. Для человека, который так дешево ценил человеческие страдания и жизни, в обществе, где самые отвратительные преступления совершались ежедневно, эта история представлялась лишь результатом любовных похождений на стороне. Но нацистская «мораль» смотрела на вещи иначе. Все, что касалось расы и наследственности, приобретало священный характер. Мошенническая попытка ввести в общество с «благородной кровью» ребенка, возможно, с «нечистой» кровью, да еще отягченная ложью рейхсфюреру СС, рассматривалась как тягчайшее преступление. Чета Рашер внезапно исчезла, а в конце 1943 года они были арестованы и брошены в тюрьму. По их делу началось следствие. Когда союзные войска начали приближаться к центру Германии, Гиммлер отдал категорическое указание не допустить, чтобы семья Рашер попала живыми в руки противника. Он знал, что Рашер и особенно его жена достаточно болтливы, и опасался их разоблачений. Госпожа Рашер была повешена в Равенсбрюке, а доктор Рашер отправлен в Дахау и брошен в карцер. В конце апреля 1945 года его застрелили, когда через полуоткрытую дверь подавали ему пищу.
В лагерях проводилось и много других опытов. Испытывались различные вакцины и методы защиты против бактериологического оружия. В основе этих исследований лежал малоизвестный инцидент. Однажды на Кавказе войска СС отказались перейти в наступление из-за ходивших слухов о том, что им придется войти в зону, где свирепствовала чума. Это был, возможно, единственный случай, когда эсэсовцы отказались повиноваться.
Для производства вакцин использовались люди; в Бухенвальде мужчинам прививали тиф, делая их «резервуарами» для вирусов. В Дахау изучалась малярия; посредством специально выращенных комаров было заражено более тысячи человек, выбранных из числа польских священников. В сентябре 1943 года на Восточном фронте разразилась эпидемия инфекционной желтухи (было зарегистрировано за один месяц 180 тысяч случаев). Опыты по ее лечению проводились в Освенциме и Заксенхаузене на евреях из польского движения Сопротивления.
Множество прочих исследований проводились на заключенных: испытание новых лекарств; опыты, связанные с питанием[32] и с концентрированной пищей в Ораниенбурге; применение искусственных гормонов в Бухенвальде; антигангренозная сыворотка, гематологические и серологические эксперименты, испытание мази для лечения фосфорных ожогов, искусственное вызывание флегмон, нарывов и заражения крови в Дахау; испытание сульфамидов, хирургические эксперименты на костях, нервах и мускульных тканях. Испытывались способы умерщвления посредством инъекций фенола, вызывавших мгновенную смерть; использование пуль, отравленных аконитином (существуют ужасающие клинические описания результатов использования отравленных пуль). Шел поиск методов очистки отравленных газами вод; изучение алкалоидов и неизвестных ядов; на заключенных проверялись таблетки, предназначенные для самоубийства руководящих деятелей; проводились опыты по использованию боевых отравляющих газов — иприта и фосгена.
Проводились эксперименты по разработке средств стерилизации, направленные на то, чтобы постепенно прекратить или хотя бы ограничить рождаемость порабощенных народов после окончательной победы нацистов, которая превратила бы их в безраздельных хозяев Европы. Адресованное Гиммлеру письмо доктора Покорного, информирующее о состоянии разработки медикаментозных средств стерилизации, является в этом плане весьма показательным: «Если бы нам удалось как можно быстрее организовать производство разработанных нами медикаментов, которые сравнительно быстро приводят к стерилизации человека, мы получили бы в свое распоряжение новое и очень эффективное оружие. В Германии находятся в настоящее время 3 миллиона пленных большевиков. Можно себе представить, какие широкие перспективы открыла бы возможность их стерилизации, которая прервала бы их размножение, не лишая трудоспособности. Доктор Мадаус установил, что сок растения каладиум сегуинум, введенный в виде раствора или путем инъекции, вызывает через определенный промежуток времени у некоторых животных, причем не только у самцов, но и у самок, стойкую стерильность».
Поскольку воздействие сока этого тропического растения замедленно, а его выращивание в европейском климате затруднено, доктор Брак разработал более простой способ:[33] стерилизацию при помощи рентгеновских лучей. Используя для опытов заключенных, Брак установил, что окончательная стерилизация достигается при помощи местного облучения силой 500–600 рентген в течение двух минут для мужчин и силой 300–350 рентген в течение трех минут для женщин.
Трудность заключалась в таком способе проведения этой «терапевтической операции», чтобы пациенты об этом не догадывались. У Брака тогда возникла гениальная идея, которой он спешил поделиться со своим «высокочтимым рейхсфюрером»: «Наиболее удобный способ проведения этой процедуры мог бы состоять в том, чтобы пациента направляли к определенному окошку, где просили бы ответить на несколько вопросов или заполнить какой-то формуляр в течение двух-трех минут. Лицо, сидящее с другой стороны окошка, управляло бы аппаратом так, чтобы одновременно были пущены в ход две лампы (излучение должно осуществляться с двух сторон). Установка, имеющая две лампы, могла бы стерилизовать за день 150–200 человек, следовательно, 20 установок могли бы стерилизовать от 3 до 4 тысяч человек в день».
Неудачи в войне и ее конец, не совпавший с предсказаниями Гитлера, не позволили нацистам осуществить эту программу научного геноцида. Однако на стадии подготовки все уже было решено, и можно с уверенностью сказать: не будь неудачного для нацистов исхода войны, они применили бы запланированные меры.
«Отбор» несчастных кандидатов в человеческий материал для опытов был поручен политическим отделам лагерей, то есть гестапо. Одного знака, слова, крестика, поставленного в списке заключенных сотрудником гестапо, было достаточно, чтобы отправить молодого, сильного парня в камеру низкого давления, где уже через несколько часов он будет выплевывать кусочки своих легких, или полную жизни юную женщину к медику, который стерилизует ее при помощи сильной дозы смертельно опасных лучей.
Иногда в приказах Гиммлера, обращенных к его агентам в лагерях, предписывалось выбирать, например, польских участников Сопротивления для опытов, связанных с инфекционной желтухой в Освенциме, или советских офицеров, известных своей сопротивляемостью к холоду, для работ Рашера в его морозильных бассейнах в Дахау.
Гестапо проводило также «отбор» анатомических экспонатов по заявкам нацистских институтов. Концлагеря превратились в источники экспериментальных материалов, и в этом виде деятельности нацисты достигли ужасающих вершин абсурда. Она напоминала о фильмах ужасов, где сумасшедший ученый убивает несчастную жертву, чтобы заняться безумными исследованиями. Официальная переписка, посвященная этим поставкам, кажется просто невероятной.
Первый пример относится к периоду разработки программы эвтаназии, когда объектами экспериментов были сами немцы.
В Берлине тогда существовал научно-исследовательский институт под названием Институт кайзера Вильгельма, имевший три филиала: в Мюнхене, Гёттингене и Дилленбурге. Последний из филиалов возглавлял доктор Халлерворден. Однажды доктор Халлерворден узнал, что некоторых больных будут умерщвлять при помощи окиси углерода, и тут же сообразил, как из этого извлечь выгоду. Он разыскал ответственных за эту грязную работу и обратился к ним со следующим предложением: «Послушайте, друзья мои, если вы собираетесь убить этих людей, то сохраните хотя бы их мозги, чтобы ими можно было воспользоваться». Меня спросили: «И сколько же мозгов вы сможете изучить?» — «Неограниченное количество, — ответил я, — чем больше, тем лучше».
Позднее он доставил им все необходимое, включая инструкции по сохранению и перевозке «продукта». Доктор Халлерворден рассказал также, каким образом все это проделывал ось.
