Рассвет застает его в двадцати милях к северу. Через Дриффилд Самнер проезжает без остановки. В Гортоне он спешивается, чтобы дать лошади напиться из озера, после чего в предрассветных сумерках едет дальше на северо-запад через заросли буков и платанов по сухому дну долины. Когда небо светлеет, по обеим сторонам от него уже тянутся возделанные поля, и в маслянисто поблескивающих отвалах земли отчетливо видны белые вкрапления мела. Живые изгороди перевиты высохшей крапивой, васильками и колючей ежевикой. Ближе к полудню он выезжает на северные склоны лесистого нагорья Уолдз и спускается по ним в лоскутную долину внизу. Когда он въезжает в городок Пикеринг, на землю вновь опускается ночь, на сине-черном бархате неба зажигаются бесчисленные звезды, а голова у него начинает кружиться от голода и недосыпания. Он находит платную конюшню для лошади и снимает комнату в соседней гостинице. Когда его спрашивают, он представляется Питером Бэчелором, присовокупив, что направляется из Йорка в Уитби, дабы успеть проститься с дядюшкой, который внезапно захворал и лежит при смерти.
Он засыпает, крепко сжимая в правой руке револьвер Дракса, а кожаную сумку с деньгами запихнув поглубже под железную кровать. Рано утром он завтракает жидкой кашей с почками, а горбушку с говяжьим жиром, что ему подают к чаю завернутой в промасленную бумагу, берет с собой. Уже через шесть или семь миль дорога на север начинает постепенно подниматься, минуя сосновые рощи и вытоптанные пастбища для овец. Живые изгороди попадаются все реже, а потом и вовсе исчезают, сочная трава сменяется можжевельником и папоротником; ландшафт становится все угрюмее и неприветливее. Вскоре он оказывается на вересковой пустоши. Повсюду, насколько хватает глаз, темные тучи клубятся над безлесным пейзажем, раскрашенным в мрачные пурпурные, коричневые и зеленые тона. Воздух здесь прохладен и свеж. Самнер почти уверен, что если Бакстер отправил за ним погоню, то его ни за что не станут искать именно здесь, по крайней мере, не сразу – скорее уж, к западу или югу от Линкольншира, но только не в этой стороне. Самнер рассчитывает, что у него есть в запасе день или около того, прежде чем новости из Халла достигнут Пикеринга, что дает ему достаточно времени, чтобы добраться до побережья и найти корабль, который увезет его на восток, в Голландию или Германию. Попав же в Европу, он воспользуется деньгами Бакстера, чтобы исчезнуть и превратиться в кого-нибудь другого. Он возьмет себе новые имя и фамилию, а заодно и новую профессию. Все былое забудется, говорит он себе, а все воспоминания сотрутся.
Тучи в небе смыкаются и темнеют еще сильнее, и начинается сильный дождь. Навстречу ему попадается фермер, везущий овец на продажу, и они останавливаются поговорить. Самнер спрашивает, далеко ли отсюда до Уитби, и тот яростно скребет заросший щетиной подбородок и озадаченно хмурится, словно ему задали невесть какой трудный вопрос, но потом все-таки отвечает, что Самнер может считать себя счастливчиком, если доберется туда до темноты. Еще через несколько миль Самнер оставляет позади тракт на Уитби и поворачивает на северо-запад, в сторону Готланда и Бек-Хоула. Дождь прекращается, и небо заливает прозрачная летняя голубизна. Пурпурный вереск растет на пустоши не сплошь, а местами, а у дороги так и вообще попадаются выжженные полосы, а чуть дальше, во влажных низинах, уже видны купы деревьев и кустарника. Самнер съедает свой хлеб с говяжьим жиром, запивая его водой из соседнего торфяного ручья. Миновав Готланд, он направляется дальше, к Глейсдейлу. Вскоре пустошь сменяется лугом, поросшим по краям папоротником, звездчаткой и невысокими зарослями бузины, но потом вновь поднимается, переходя в выкошенную стерню. Эту ночь Самнер проводит, дрожа от холода, в полуразрушенном сарае, а утром вновь садится на лошадь и продолжает свой путь на север.
Добравшись до окраин Гисборо, он останавливается в первой же попавшейся конюшне, за полцены продает лошадь и седло, взваливает сумку на плечо и входит в город. В киоске подле железнодорожного вокзала он покупает экземпляр «Куранта» из Ньюкасла и читает его на платформе. Отчет об убийстве и грабеже в Халле занимает половину колонки на второй странице. В совершении обоих подозревается Патрик Самнер, ирландец и бывший солдат. Ниже дается описание украденной лошади и упоминается о крупном денежном вознаграждении, которое Бакстер обещает за любые сведения, могущие помочь в раскрытии преступления. Он оставляет газету сложенной на скамье и садится на ближайший поезд до Мидлсбро. В купе пахнет сажей и маслом для волос; две женщины о чем-то беседуют друг с другом, а в дальнем углу спит какой-то мужчина. Он приподнимает шляпу, здороваясь с дамами, и улыбается, но в разговор не вступает. Ставя кожаную сумку на колени, он ощущает ее бодрящую тяжесть.
В тот же вечер он выискивает голоса с чужеземным акцентом, в поисках их переходя из одной портовой таверны в другую и вслушиваясь в иностранную речь: русскую, немецкую, голландскую, португальскую. Он решает, что ему нужен кто-нибудь достаточно умный, но не слишком; жадный, но не чрезмерно. В таверне «Балтика» на Коммершиал-стрит он находит капитана-шведа, чей бриг на рассвете уходит в Гамбург с грузом угля и железа. У него широкое лицо и волосы настолько светлые, что кажутся седыми. Когда Самнер говорит, что ему нужна койка, за которую он готов заплатить столько, сколько потребуется, швед окидывает его скептическим взглядом, улыбается и спрашивает, скольких людей он убил.
– Только одного, – отвечает Самнер.
– Всего одного? А он того заслуживал?
– Я бы сказал, более чем.
Швед смеется, а потом качает головой.
– У меня торговый корабль. Мне очень жаль. У нас нет места для пассажиров.
– Тогда наймите меня. При нужде я готов быть хоть палубным матросом.
Швед вновь качает головой и отпивает глоток виски.
– Это невозможно, – повторяет он.
Самнер раскуривает трубку и улыбается. Он полагает, что подобная твердость – показная и что она является лишь способом повысить стоимость проезда. На мгновение он спрашивает себя, а не читает ли швед «Куранта», но потом решает, что это маловероятно.
– Кто вы вообще такой? – спрашивает у него швед. – Откуда вы вообще взялись?
– Это не имеет значения.
– Ну, хоть паспорт у вас есть, вообще какие-нибудь бумаги? Их спрашивают в Гамбурге.
Самнер достает из кармана соверен и толкает его через стол.
– Вот что у меня есть, – говорит он.
Швед выразительно поднимает свои светлые брови и понимающе кивает. Их оглушает рев пьяных голосов, который вскоре стихает. Вот распахивается входная дверь, и прокуренный воздух над их головами содрогается.
