Утром, после того как Лабус осмотрел рану и был удовлетворён увиденным, разбойника было решено отпустить – ещё не хватало тащить его с собой. Крайне озадаченному верзиле Хайрел напоследок пообещал, что если тот не оставит своё неблаговидное занятие, то при следующей встрече он лично отрубит ему все оставшиеся конечности.
На закате следующего дня беглецы спустились к реке. Бурная Устака, сбегавшая с Сенторийских гор, на границе с Трианией преображалась – впитав в себя множество мелких речек и ручьёв, она текла спокойно и с видом избалованной светской дамы наслаждалась жизнью, позволяя всем и каждому любоваться её чистыми зеленоватыми водами.
Тостин Арвидол
К дождю рука, как обычно, сильно заныла. Пальцы немели, и ему приходилось всё время их растирать. «Проклятый хряк!» В такие дни Тостин частенько вспоминал огромного секача, в предсмертной атаке пробившего клыком кожаную перчатку и раздробившего ему кости левой кисти.
«Лучше уж так, чем уродливый обрубок или надетая на него железная болванка». Лабус совершил тогда настоящее чудо и спас руку, из которой долго ещё сочился отвратительного вида и запаха гной. Правда, кисть не гнулась, пальцы почти не шевелились, и ему, выходя из комнаты, приходилось натягивать на неё чёрную перчатку. Но рука у него всё же была.
Министр тайного приказа, в чьи обязанности входил сбор информации обо всём, что происходило в Нумерии и за её пределами, поджал свои и без того тонкие губы и, усевшись на диван, отхлебнул из кубка терпкого красного вина. Обычно вино расслабляло его и хоть на какое-то время позволяло забыть о боли, но не сегодня.
По роду своей деятельности он всегда находился в курсе всех событий, а события в последнее время его крайне тревожили. Соглядатаи, постоянно шнырявшие по всем большим и малым городам, в один голос твердили, что на западе, в Солонии, зреет огромный нарыв, который очень скоро грозит выплеснуть на Остенвил своё омерзительное содержимое.
Тостин сделал жадный глоток. А чего они, в сущности, хотели? Рубелий, видно, совсем распрощался с рассудком, если решился так поступить с матерью лангракса этой беспокойной Солонии! А ведь он, Тостин Арвидол, тайное око государства, не раз докладывал своему Повелителю, что Юнарий вспыльчив и злопамятен и не прощает никому даже мелких обид… И его никак нельзя недооценивать. Не послушал. Или… не захотел слышать?
Рука ныла, как гнилой зуб. Отставив кубок, Тостин снова потёр её, разминая скрюченные пальцы, которые отзывались привычной болью на каждое его прикосновение. «Заварил, паскудник, кашу… А этот молокосос, его сыночек, будет расхлёбывать…» Воспоминание о новом хозяине дворца вызвало очередную гримасу. На сей раз полного презрения.
Тостин Арвидол, невысокий мужчина, давно разменявший шестой десяток, но ещё полный сил, терпеть не мог Мирцею и её старшего отпрыска. Из трёх сыновей Рубелия он неплохо относился только к Норсию, среднему, похожему на отца, но с более незамысловатым и покладистым характером. Все интересы Норсия сосредоточились на оружии и лошадях, и даже женщины, до которых был падок его отец, а тем более дядя Палий, его интересовали мало.
Самого Рубелия, бывшего только тенью своего старшего брата, Тостин всегда и воспринимал, как его тень. Но в последнее время, под влиянием своей властолюбивой жёнушки, Рубелий вдруг встрепенулся и выпятил на всеобщее обозрение свою невиданную твердолобость и неприкрытую тупость – да упокойте его Боги в Вечном мире Вечного Блаженства.
Министр задумчиво глядел на пляшущие в камине языки пламени. День выдался жаркий, но его слегка знобило, и он велел разжечь в своих покоях огонь. Сколько же лет он занимает эту должность? Шестнадцать? Нет, уже семнадцать…
Умный, внимательный и хитрый, он знал многое и обо всех. Тайная жизнь обитателей дворца никогда не была для него секретом, но он предпочитал владеть этими знаниями в одиночку, только в самых крайних случаях доводя до своего Повелителя то, что считал нужным. Многие прислужники, в своё время пойманные им за руку на каком-нибудь неблаговидном деле, с радостью делились с ним подробностями из интимной жизни своих господ, членов их семей, а то и просто своих подруг и приятелей. И только сложив все эти обрывочные знания в кучу, можно было получить весьма цельную картину.
Фасима, тихоня из бедной гахарской семьи, до мозга костей преданная своей госпоже, долго не давала повода, чтобы так же занять место в рядах его информаторов. Тостин уже начал обдумывать план по её устранению, но тут ему совершенно случайно стало известно, что девушка частенько передаёт с торговцем пряностями Шураном деньги своей семье. Зная, что Мирцея никогда не баловала слуг, министр начал действовать.
Припёртая к стенке неопровержимыми уликами, Фасима долго рыдала, умоляя его ничего не говорить её госпоже, и Тостин снизошёл. Он пообещал не посвящать Мирцею в детали их беседы, но взамен милостиво разрешил девушке приходить к нему иногда ночью… Поведать старику последние дворцовые сплетни. Обычно рассказы Фасимы бывали бурными и эмоционально насыщенными, и после её ухода он испытывал полное удовлетворение – от обладания бесценной информацией и… от её умелого язычка.
Зная о связи Мирцеи с Галиганом и о данном ею обещании сделать любовника Главным сигурном, он со всё возрастающим интересом наблюдал, как та пыталась осуществить задуманное. И чуть не захлопал в ладоши, когда она так изящно подстроила обвинение и арест Мустина Беркоста.
С бывшим Главным сигурном они никогда не были друзьями, слишком уж честолюбивы и амбициозны были оба. Но поверить в то, что прямолинейный Беркост оказался причастным к каким-то там заговорам против Повелителя… Полнейшая дурость, граничащая с самоубийством! Рискнуть остаться в такое время, когда о войне говорят в каждой подворотне, без опытнейшего сигурна… Боги милостивые, чего только не сделает стареющая женщина, чтобы удержать молодого любовника!
Тостин усмехнулся. Галиган и раньше не пропускал ни одной юбки, а сейчас, во время болезни Мирцеи, только и был занят тем, чтобы завести себе побольше новых любовниц. Осмила ускользнула из его лап, и он решился приударить за Джаррой Стейнбок, женой Рингуса Стенбока, сына недавно назначенного Главного распорядителя охоты.
Томная красавица, с пышными чёрными волосами и обволакивающим взглядом зелёных глаз, отвечала на его заигрывания полуулыбкой на пухлых алых губах. И не на шутку распалившийся Галиган уже рисовал в воображении живые картинки их предстоящих бурных встреч. Дело было за малым – сплавить куда-нибудь явно мешающего муженька, будь он трижды неладен! Неужели посмеет будущий рогоносец отказаться от поручения Главного сигурна? Например, разведать новые охотничьи угодья где-нибудь… в Дастрии?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
