Но реализация нового модернизационного проекта сопряжена со многими рисками как внутреннего, так и внешнего порядка. Оставаясь на почве реальности, следует подчеркнуть, что наблюдавшийся в Аргентине в 2003–2008 гг. быстрый хозяйственный рост на первоначальном этапе в значительной степени носил восстановительный характер (после рецессии и кризиса начала нынешнего века). Затем задача осложнилась. Избыточные производственные мощности стали близки к лимиту, и потребовались значительные инвестиции для увеличения и – что еще важнее – обновления основного капитала. Это стало одним из главных вызовов правительству в экономической области.
Во внешней сфере возникла угроза ухудшения международной торгово-экономической конъюнктуры. Мировой финансовый кризис 2008–2009 гг. вновь властно напомнил, что глобализация – это не только новые хозяйственные возможности, но и возросшие трансграничные риски. Это факт, что Аргентина получила немалые дивиденды от повышения цен на сырье и продовольствие. Беспрецедентные экспортные доходы обеспечили профицит бюджета, позволили финансировать масштабные программы инфраструктурного и социального развития. Но что будет, если произойдет долговременное ощутимое падение мировых цен на основные товары аргентинского экспорта? Это может серьезно повлиять в негативном плане на состояние экономики, вызвать крупные социальные и политические осложнения. Таковы только некоторые из вызовов, с которыми столкнулась аргентинская нация на пути в XXI век.
Глава 1 Антикризисное управление и ревизия неолиберального курса
Наступил момент сказать правду: Аргентина – банкрот, Аргентина разорена.
Эдуардо Дуальде
Только безумец в этих условиях мог согласиться возглавить аргентинское правительство.
Фидель Кастро, 1 января 2002 г.
В январе 2002 г. шел 41-й месяц с начала экономической рецессии в Аргентине. За это время рецессия уже перешла в депрессию, а депрессия – в кризис, глубина которого измерялась не столько падением ВВП, сколько отчаянием миллионов аргентинцев, потерявших надежду найти работу, лишившихся доступа к своим финансам, помещенным в «загончик», не выдержавших конкуренции с заполонившими местный рынок импортными товарами, утративших веру в сегодняшний и завтрашний день.
«План Дуальде»: отказ от «конвертируемости» и девальвация песо
После упорной подковерной борьбы между различными группировками ХП, в ходе которой в течение нескольких дней сменилось три главы государства, 1 января 2002 г. Законодательная ассамблея в составе обеих палат Национального конгресса практически единодушно проголосовала за нового президента страны – сенатора Э. Дуальде. Бывший вице-президент при К. Менеме (с которым они затем стали политическими архиврагами [46] ), губернатор крупнейшей в Аргентине провинции Буэнос-Айрес и неудачливый соперник Ф. де ла Руа на выборах 1999 г., Э. Дуальде, называющий себя «биологическим перонистом», а вместе с ним и Хустисиалистская партия взяли убедительный реванш. В своей инаугурационной речи 1 января 2002 г. новый президент так сформулировал главные задачи правительства: 1) восстановить авторитет политических институтов Аргентины; 2) гарантировать мир в стране; 3) заложить основы для трансформации сложившейся социально-экономической модели315. Специальное внимание уделялось укреплению властных механизмов воздействия на хозяйственные процессы. «Политика всегда должна управлять экономикой. В последние годы в Аргентине, похоже, экономика управляла политикой, и теперь мы имеем то, что имеем», – подчеркивал Э. Дуальде316.
Возвращение ХП на вершину власти подтвердшо роль перонизма как ведущей национальной политической силы, находящейся в фокусе общественного интереса и сохраняющей мощные рычаги влияния на социально-экономическую обстановку в Аргентине. Очередное пришествие во власть перонистов произошло в специфическом внутриполитическом, экономическом и социальном контексте:
ХП еще раз предстала как единственная партия национального масштаба, способная взять на себя максимальную политическую ответственность, пойти на риск и думать не только о будущих выборах, но и о будущем государства;
в Аргентине в тот момент возобладало общественное настроение тотального неприятия властных элит, прежде всего, профессионального политического класса (см. табл. 8.1), особую популярность приобрел лозунг: «Пусть убираются все!»;
как свидетельствовали социологические замеры, в стране, перенасыщенной проблемами и очевидно нуждавшейся в глубоких переменах, растущая часть населения все больше укреплялась в мысли, что в своем неолиберализме аргентинцы зашли слишком далеко, нужно было притормозить, а может, остановиться и даже слегка подать назад.
Таблица 8.1 Эволюция имиджа отдельных социальных групп аргентинского общества (поддержка в % от числа опрошенных)
Источник. Mora у Araujo М. La Argentina: una victima de si misma. Debil gober-nabilidad у bajo consenso social // Sanchez Amau J. C. (editor). Crisis económica у politicas püblicas. Las experiencias de Rusia у Argentina. Buenos Aires, 2003. P. 337.
Именно на долю Э. Дуальде выпало сыграть роль такого тормоза и внести в экономическую и политическую ткань Аргентины качественные изменения, влекущие за собой перемену вектора общественного развития. Задача была изначально не из легких, особенно с учетом неполной легитимности его президентства (избрание не на всеобщих выборах, а парламентариями). Прекрасно идеологически натренированный в популизме, знающий изнанку «большой политики» и учитывающий настроения народа, Э. Дуальде не скрывал своего отношения к местным элитам. «Мы, включая и меня, – дерьмовые руководители, – заявлял он. Такова моя точка зрения. А люди говорят о нас и худшие вещи: коррумпированные, преступные, беспомощные, ограниченные, сукины дети, продающие родину. Все, что угодно. Так они думают о политическом классе»317.
На практике дискредитация элит находила свое выражение, в том числе и в падении престижа и влияния традиционных партий, в частности ГРС, которая после событий декабря 2001 г. рисковала сжаться до размеров карликовой структуры, и в появлении новых политических и гражданских образований, всерьез угрожавших позициям ХП. Дело дошло до того, что возникло предложение передать государственную власть так называемым народным ассамблеям. Комментируя эти идеи, Э. Дуальде писал, что они служили своего рода «комичной экстраполяцией большевистского лозунга 1917 г. «Вся власть Советам!»318. Масла в огонь подлил Р. Дорнбуш, опубликовавший в конце февраля 2002 г. статью, в которой предложил на пять лет передать управление аргентинской экономикой и финансами в руки иностранных специалистов. Аргентина «пожирает сама себя», утверждал Р. Дорнбуш, потому что в стране никто никому не доверяет и невозможно достичь национального согласия319.
