Как бы там ни было, когда мы приблизимся к кораблю, то будем как на ладони. Я применю Голос, чтобы оглушить тех, кто окажет нам сопротивление. Лекан и его гребцы первыми взберутся на борт. Будем надеяться, что корабль не слишком велик. Если похитители приплывут на карраке, то палуба будет слишком высоко, и мы, скорее всего, погибнем, когда попытаемся подняться.
– Вы хотите сказать, что мы даже не сможем попытаться, – поправил сэр Радомир.
– Верно, – ответил Вонвальт.
Я переглянулась с сэром Радомиром. Вид у него был безрадостный.
– Предприятие, похоже, рискованное, – сказал он.
– Если вам не хватает мужества… – начала было Галла, но Вонвальт перебил ее.
– Сэру Радомиру не занимать храбрости, – отрезал он, не дав начаться бессмысленной ссоре. – У нас нет идеального плана, сэр Радомир. Большой имперский флот было бы слишком трудно скрыть. Если похитители заметят военные суда, то они могут прикончить княжича. Проклятье, да они, скорее всего, просто пройдут тогда мимо залива. Мы должны заманить их внутрь, как можно ближе к берегу, и надеяться, что нам удастся подняться на борт корабля до того, как они попытаются уплыть. Если нам повезет, мы поравняемся со злоумышленниками до того, как они заметят наше приближение. А если нам повезет еще больше, то они попросту отпустят княжича, как только заберут золото, и на этом все закончится.
– И вы не погонитесь за преступниками? – сразу же возмутилась Галла.
Вонвальт устало покачал головой.
– Если сегодня вечером нам удастся вернуть княжича Камиля, то я буду считать, что миссия завершена успешно… даже при условии, что мы потеряем выкуп и сами все лишимся жизней. Важнее всего – жизнь княжича. Не забывайте об этом. Если получится добиться большего – замечательно. Но я не стану попусту тратить время и силы, бегая по всей Империи за похитителями.
– А если мальчика убьют? Или он в самом деле уже мертв, как утверждает Правосудие Роза? – не унимался сэр Радомир. Роза неожиданно смутилась, когда на нее вновь обратили внимание. Она явно считала, что мальчика уже нет в живых; что он либо разрублен во Фляйшрегале на куски, либо убит иным способом, ведь как иначе было объяснить кровь на разделочном столе и то, что она больше не чувствовала его жизненный след.
Вонвальт свернул карту.
– Тогда нас ждут большие неприятности.
* * *
Вторую половину дня мы были напряжены и подавлены. Перед путешествием каждому из нас приказали взять с собой одежду из темной материи, чтобы ночью слиться с темнотой. Облачение должно было быть легким и свободным, чтобы мы могли легко сбросить его, если вдруг окажемся в воде. Тем из нас, кто никогда прежде не брал корабли на абордаж, пришлось отказаться от доспехов и тяжелого снаряжения, чтобы оно не утащило нас на дно залива. Бледнокожим приказали обмазаться черным, похожим на смолу веществом, которое не могли смыть соленые воды Гралльского моря.
Вонвальт и два гребца сбросили сундук в миле от берега. Я наблюдала за ними через мутное решетчатое окно таверны. Море было неспокойным, и мне казалось, что заплыв занял слишком много времени. Я впервые задумалась о том, как мы поплывем на гребных лодках по морю в кромешной тьме. Еще я сообразила, что наши дюжие гребцы, скорее всего, выбьются из сил к тому времени, когда мы доберемся до корабля похитителей, и на мои плечи ляжет гораздо большая ответственность за успех рейда, чем я предполагала. От этой мысли у меня засосало под ложечкой.
Ближе к ночи мы вернулись в ту уединенную комнату, где Вонвальт объяснял нам план действий, и перекусили. Нам нужно было набраться сил, ведь в ближайшие часы никому бы не представилась иная возможность поесть… а для кого-то этот ужин мог и вовсе оказаться последним. Из всех нас плотно поели лишь гребцы, которые жадно проглотили несколько тарелок снеди и эля. Я весь ужин ковыряла куриную ножку, но в конце концов смогла сжевать только ее соленую хрустящую кожицу.
Мы обменялись парой слов, но большую часть времени сидели молча. Наконец в комнату вошел Вонвальт, румяный от морского ветра и пропахший соленой водой.
– Сейчас грести трудновато, – сказал он, обращаясь к гребцам. – Но местные говорят, что к вечеру море уляжется. Они хорошо читают по облакам, и у меня нет причин сомневаться в их предсказаниях. – Он махнул остальным. – Идемте все, можем начать приготовления. Скоро уже совсем стемнеет.
Мы облачились в темные одежды, а гребцы – единственные, кому разрешили надеть доспехи, – в кожаные кирасы. Я бы предпочла переодеться отдельно от остальных, но мне явно не стоило разгуливать по городу в черных ботинках, черных штанах и черной блузе. Наш отряд и так привлекал немало внимания.
Одевшись, самые бледнокожие из нас по очереди натерли лица, шеи и руки смесью масла и древесного угля. Выглядели мы после этого глупо, но каждая мелочь, улучшавшая нашу маскировку, того стоила.
Наконец настало время вылазки. В Линосе по ночам царила кромешная тьма, фонарей на улицах не было. Перед пабами горели небольшие жаровни, но этот город жил точно так же, как и все остальные маленькие поселения Империи: когда садилось солнце, работа прекращалась, люди ужинали, после чего многие из них ложились в кровать и предавались сну, что становилось особенно заманчиво в короткие весенние ночи.
Мы вышли из таверны незамеченными и быстро скрылись во тьме. Сэр Радомир, я и вторая команда гребцов последовали приказу Вонвальта и направились к западному мысу. Сам Вонвальт, капитан Галла, Дубайн и остальные гребцы, возглавляемые Леканом, ушли к восточному мысу.
Мы с сэром Радомиром побежали параллельно берегу, но ловкие, атлетичные гребцы быстро опередили нас. Низкий потолок из пятнистых облаков закрывал собой ночное небо, и чернота моря простиралась перед нами, подобно распахнутой пасти зверя. Я слышала шум волн, но почти не могла разглядеть, как они разбиваются о берег, и тогда меня впервые охватил глубочайший страх перед тем, что мы собирались сделать. Находясь на службе у Вонвальта, я часто бездумно бросалась выполнять его приказы, не сомневаясь в здравом смысле моего господина и в его способности уберечь нас от гибели. Так же я поступила и теперь. Но сэр Конрад был не в силах защитить меня от набегающей волны, которая могла опрокинуть нашу гребную лодку, равно как был не в силах предотвратить восход солнца.
Мы бежали минут десять или пятнадцать, но наконец добрались до мыса и стали пробираться через камни и кустарники. Несколько раз я чуть не подвернула лодыжку, а один раз услышала, как выругался сэр Радомир, врезавшийся в кипарис.
