— Сью Кэрол! — из последних сил крикнула Нина.
— А, да, — сказал Боб, вспомнив, что женат.
— Мне жаль, — прошептала она, оборачивая все в шутку, — но придется вас грохнуть.
Он оставил ее смеющейся, чего она и добивалась.
Итак, тем вечером (неужели это было год назад? Декабрьский вечер, такой же холодный, как нынешний… да, ровно год назад) Нина, что называется, преодолела свою женскую слабость и выставила Боба за порог, как блудливого кота. Чего греха таить — котяра ей нравился, и, подталкивая Боба к лифту, она потрепала его по волосам.
— А ну брысь! Домой иди, к хозяйке…
Потом Нина легла на пол, чувствуя, как бешено стучит в висках кровь. Мысли путались, и она не знала, радоваться ей или огорчаться. И с тех пор каждый раз, когда они с Бобом оказывались в одной компании, Нина почти ощущала вкус его поцелуев. Может, рассказать Сью Кэрол о его подвигах?
Она уже открыла рот, чтобы подтвердить подозрения Сью Кэрол и укрепить ее решимость, но вовремя прикусила свой отнюдь не безгрешный язык. Сью Кэрол и так уверена в неверности мужа, и дополнительные свидетельства могут только растравить ее рану. В общем, согласно неписаным правилам, существующим в этой сфере, Нине следует хранить молчание, пока не возникнет острая необходимость в ее признаниях. Например, если решимость Сью Кэрол ослабнет, тогда Нина, возможно, расскажет подругам, как Боб распускал руки на побережье и лез к ней под юбку после проводов домой.
— Может, не стоит в этом копаться, а? — мягко сказала Джесси, пытаясь остановить поток обвинений, извергаемых Сью Кэрол. — Ты его оставила, и прекрасно.
— И он еще имел наглость назвать меня сумасшедшей! — завопила Сью Кэрол. — Я сумасшедшая? Нет, постойте, — я сумасшедшая? Годами я подозревала его, нюхом чуяла, но он только отмахивался: «Ты просто очень ревнивая, Сью Кэрол, надо с этим бороться». Он все время меня обманывал, все время… но я никогда не могла поймать его с поличным… до сегодняшнего дня. А вот сегодня поймала!
Она полезла в карман джинсов и достала оттуда пакетик — тот самый, что показался Джесси подозрительным. Он был прозрачный, и Сью Кэрол поднесла его поближе к свету, чтобы проверить содержимое.
— Посмотрим, что вы на это скажете. Что я все выдумала? Что это плод моего буйного воображения?
Она открыла пакет и что-то оттуда извлекла. Подруги придвинулись к ней, чтобы лучше разглядеть «вещественное доказательство», почти невидимое невооруженным глазом.
— Ее волос, — объявила Сью Кэрол торжествующим голосом. — Я нашла его в нашей постели.
Она держала длинный (вероятно, до плеч) волос, и лицо ее выражало крайнее омерзение к «этой твари», как она называла любовницу Боба. Тварь эта была настолько испорченной, что вторглась в их квартиру и осквернила чистоту брачной постели, пока Сью Кэрол горбатилась в «Зеленом омаре», пополняя семейный бюджет.
— Кстати, я ведь позвонила ему на сотовый, — вспоминала Сью Кэрол, — и сказала: «Милый, работать мне в вечернюю смену или нет? Деньги нам не помешают, но, если тебе одиноко, я приеду». Я же знала, знала, что этого кобеля и на десять минут нельзя оставить…
— Но ты уверена, что волос не мог туда попасть каким-нибудь другим путем? — осторожно спросила Лисбет. — Может, ваша домработница?..
— Волос лежал на подушке. На моей подушке. Этой суке хватило наглости еще и попользоваться моей зубной пастой, моей щеткой, моей расческой и даже моими духами — флакон опустел чуть не на треть, а был совсем полный. И что бы ей не захватить с собой свою сучью косметичку? Нет, ей надо было позаимствовать мои вещи, подобраться ко мне поближе. — Сью Кэрол всхлипнула. — Je reviens.[75]
Женщины сокрушенно качали головами, обдумывая ситуацию. Похоже, у преступления были отягчающие обстоятельства.
— Понимаете, тут столько намешано, — жаловалась Сью Кэрол. — Все это не лезет ни в какие рамки, даже по меркам обычного распутства. Он знал… он знал… — Она зарыдала. — Знал, как я себя чувствовала в последнее время, как я чуть не поставила на себе крест… Если бы он просто сходил налево, то мне было бы не так тяжело. Если бы он переспал с ней где-нибудь в мотеле, то, честное слово, я могла бы это вынести. Но это произошло именно сейчас, именно в нашей постели, пока я зарабатывала нам на хлеб и думала, что мне уже не добиться того, о чем я всю жизнь мечтала… И потом, все эти годы я догадывалась о его изменах, а он говорил, что я сумасшедшая. — Она затравленно смотрела на подруг единственным видящим глазом. — Я ведь не сумасшедшая, а?
— Дай-ка взглянуть, — попросила Нина.
Она поднесла волос к свету и внимательно его рассмотрела.
— Азиатка, — вынесла она вердикт. — Волос некрашеный, незавитой, значит, молодая. Азиатка или американская индианка…
— Надо говорить просто «индианка». Так они сами предпочитают себя называть, — поправила ее Джесси. Боже, этим вечером все напоминало ей о Джессе Дарке!
— Но знаете, что самое гнусное? — крикнула Сью Кэрол.
— Что? — спросила Марта. Она встала со своего места во главе стола и направилась к Сью Кэрол.
— Слушайте, — вмешалась Джесси, желая прервать мучительную исповедь, — апельсины уже пропитались кассисом… Ну, кому положить?
Предложение осталось без ответа — подруги, как завороженные, разглядывали волос. Даже Джесси не удержалась и украдкой посмотрела на него.
— Когда я позвонила ему, — с мрачным упоением начала Сью Кэрол, — и спросила, работать мне допоздна или приехать домой, чтобы он не скучал, он ответил: «Знаешь, милая, я тоже занят, так почему бы тебе не поработать еще одну смену?»
Сью Кэрол сделала паузу, ожидая всеобщего ропота, коллективного вздоха возмущения. Разве такое поведение могло вызвать иную реакцию? «Мама родная, — подумала Нина, — вот паразит».
— Вернувшись домой, я застала его в постели, спящим. Между прочим, я притащила ему полную сумку королевских крабов с Аляски. Он проснулся — наверное, почувствовал запах. Я ему: «Милый, я тебе кое-что вкусненькое принесла». И вот когда он сел в кровати и протянул свою клешню к крабам, я и увидела… волос.
— И ты еще принесла ему крабов! — воскликнула Джесси и поставила тарелку с апельсинами, чтобы обнять подругу. — Ах, какая же ты чудная! Как я тебя люблю…
— Ах, как мы тебя любим! — хором закричали Лисбет и Клер, присоединяясь к объятию.
— Ах, и я вас всех люблю! А его ненавижу.
— Мужик он и есть мужик, что с него возьмешь, — миролюбиво подытожила Нина (ненавидеть она не умела).
Тут вдруг Марта подскочила к Сью Кэрол и выхватила у нее волос.
