Где все?
— Вы первые из Воинов, кто прибыл.
Ноа смотрит на Шона.
— Что я тебе говорил? У нас было время.
— Я капитан. Я должен подавать хороший пример. Может, зайдем? — он смотрит на меня.
— Через минуту. Мне нужно поговорить с Ноа.
— Хорошо, скоро увидимся.
Я жду, пока Шон исчезнет в здании, а Ноа продолжает смотреть на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.
— Почему ты поехала с Шоном? — я проболталась, еще не совсем готова рассказать ему о том, что произошло.
— Потому что мне нужен был повод, чтобы поехать с тобой домой, — он нахально улыбается.
При обычных обстоятельствах я бы улыбнулась в ответ, но я вдруг напряглась от того, что должна сказать. Поскольку я не умею хорошо скрывать свои эмоции, его ухмылка ослабевает:
— Что такое, солнышко? Что-то случилось? — спрашивает он, а я лишь киваю.
— Мартин появился, когда я шла к зданию, — все его тело напрягается.
— Что он хотел?
Я делаю глубокий вдох:
— Он пришел сказать, что у него есть ко мне чувства… и он также знает, что вначале мы встречались понарошку. Наверное, он подслушал Эшли.
Ноа сжимает челюсть так сильно, что щеки впадают:
— Понятно. Значит, он наконец-то набрался смелости и признался.
Мои брови сходятся вместе:
— Что ты имеешь в виду?
Скрестив руки на груди, он громко выдохнул.
— Он сказал мне, что ты ему нравишься, и что он уверен, что я долго не протяну.
— Когда это было? — мои глаза расширяются.
Он машет рукой:
— Перед твоим днем рождения. Я не могу вспомнить, когда именно.
— Я не могу поверить, что он сказал тебе это. Почему ты мне не рассказал?
Он пожимает плечами.
— Я не хотел, чтобы эта мысль пришла тебе в голову.
— Ты боялся, что я выберу его, а не тебя? — я наклоняю голову.
Снова скрестив руки, он опускает взгляд к земле.
— Может быть, на один процент.
— Но ты все равно пригласил его прийти на мой день рождения, — он поднимает глаза.
— Это была та часть меня, которая на девяносто девять процентов была уверена, что мне не о чем беспокоиться.
Мои губы кривятся в ухмылке:
— Твои девяносто девять процентов верны.
Он подражает моему выражению лица и подходит ближе, но я прижимаю руку к его груди.
— Подожди, это еще не все, он поцеловал меня.
Позвоночник Ноа напрягается, и, кажется, что он становится выше.
— Что?
— Я не ответила ему взаимностью. Он застал меня врасплох, и я сразу же оттолкнула его.
Он сжимает руку в кулак и прижимает ее ко лбу:
— Этот подлый маленький ублюдок. Лучше бы он не смел переходить мне дорогу.
Я касаюсь его руки:
— Пожалуйста, не делай с ним ничего. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за него. Он того не стоит.
Ноа делает пару глубоких вдохов:
— Я знаю, что не стоит, солнышко. Я просто чертовски зол, что он решил, что может вот так просто поцеловать тебя.
— Я тоже злюсь. Но есть кое-что еще.
— Что теперь?
— Атлас Кодиак был свидетелем всего этого. Он также слышал часть о наших фальшивых отношениях. Будь готов к трёпу на льду.
Его взгляд потемнел:
— Если этот ублюдок скажет хоть слово не по делу о тебе, он будет есть колотый лед.
— Это не то, чего я хочу от тебя. Сосредоточься на игре, пожалуйста.
Он молчит несколько секунд, глядя на меня. Затем его плечи расслабляются, и гнев покидает его лицо.
— Только потому, что ты просишь. Ты знаешь, что нет ничего, что я не сделал бы для тебя.
Я делаю шаг в его пространство, обхватываю его за талию и поднимаюсь на цыпочки, чтобы быстро поцеловать его:
— Чувства взаимны, Ноа. А теперь давай зайдем внутрь. Я уже отморозила себе задницу.
Как по команде, он хватает меня за задницу и сжимает ее:
— Нет, она не замерзла. Я еще могу с ней поиграть.
Смеясь, я отбиваю его руку и отступаю назад.
— Пойдем. Нам нужно работать. И начнем мы с твоего дефиле.
ГЛАВА 51
НОА
Ради Джиа я отбросил свой гнев, но ярость продолжает кипеть в моем нутре. Мне не следовало недооценивать Мартина, но я не думал, что у него хватит смелости что-то предпринять. Я ошибался.
В раздевалке я почти не обращаю внимания на слова тренера Бедфорда. У меня на уме только одно — если Атлас Кодиак скажет что-нибудь о Джиа, он об этом пожалеет. Меня не волнует, что мои родители и Николь приехали посмотреть на меня. Они и раньше видели, как я выхожу из себя.
Мы отправляемся на каток, и я едва замечаю скандирующую толпу. Мой пульс гулко бьется в ушах, сочетание предматчевой нервозности и желания все сломать способствуют тому, что мое сердце быстро и сильно бьется в груди.
Во время разминки Шон подходит ко мне и спрашивает:
— Все в порядке, чувак? Ты какой-то рассеянный.
— Я в порядке, — я качаю головой.
— Правда? — он смотрит на меня, как будто не верит ни единому моему слову. — Ты ни разу не смотрел на трибуны в поисках Джиа.
Это правда. Я не хочу искать ее, боюсь, что она сможет понять, что со мной не все в порядке.
— Я просто хочу сосредоточиться на игре.
— Как скажешь.
Я отъезжаю от него на коньках, раздраженный тем, что он так хорошо меня понимает. Наверное, именно поэтому его выбрали капитаном. Я держусь поближе к Си Джею, как никто другой. Он обычно окружен темным облаком и не обращает внимания на проблемы других людей. Кроме того, тьма зовет к себе.
Удивительно, но меня нет в стартовом составе, а это отстой. Тренер сказал нам об этом перед тем, как мы вышли из раздевалки. Что-то про стратегию, я не обратил внимания. Я жажду действия. Я прыгаю из стороны в сторону, ожидая своей очереди на лед. На первой же минуте игры Клейтон забивает гол, и у меня сводит зубы. Это еще больше усугубляет ситуацию. Огонь в моем животе разгорается все сильнее, пламя лижет мои вены. Я крепче сжимаю клюшку, считая секунды до того момента, когда смогу выпустить зверя на волю.
Когда, наконец, наступает мой черед, я голоден как черт. Я вступаю в борьбу и сразу же бросаюсь за шайбой. Атлас тоже на льду, и, что неудивительно, он бросается на меня. Мы сталкиваемся в углу зоны атаки и боремся за шайбу.
— Почему ты такой злой, Кингсли?
Я не отвечаю ему, а сосредоточиваюсь на том, чтобы
