взгляд:
— Ник, пожалуйста. Мальчик — самородок на льду, но выучить язык за несколько месяцев — это выше его сил.
— Тогда кто помог Джиа с заданием? — спросил он.
— Действительно, кто? — спросила Николь с сардонической улыбкой.
— Ты помогла Ноа? — сужаю глаза на Николь.
Она поджимает губы, но уголки ее рта дергаются вверх. Родители поворачиваются к ней, но только мать говорит:
— Николь свободно говорит по-французски. Ты помогла своему брату это провернуть?
— Возможно.
Я не знаю, злиться мне или смеяться над этой ситуацией. Я уже знаю, что Ноа не против грязной игры, чтобы получить то, что он хочет. Он предложил мне фиктивные отношения в надежде, что я влюблюсь в него. Притвориться, что он говорит по-французски, чтобы проводить со мной больше времени, — это как раз в его духе.
— Ему повезло, что я не завалила этот предмет.
— Да, я бы так сказала, — отвечает его мать. — Мне действительно нужно поговорить с этим мальчиком.
— О, поговори, пожалуйста, и ты можешь это сделать, когда я буду рядом? — спрашивает Николь.
— Ты слишком веселишься по этому поводу, — говорит ее отец.
— Конечно, веселюсь. Он мой надоедливый старший брат, и моя работа — надоедать ему в ответ. Ему повезло, что я не надела сегодня джерси Атласа Кодиака.
— О, никогда не делай этого, — говорю я. — Все в команде ненавидят этого парня.
— Так вот почему Ноа с ним подрался?
Не желая раскрывать истинную причину, по которой Ноа позволил Атласу влезть к нему в душу, я отвечаю:
— Какова бы ни была причина, он, вероятно, заслужил это.
— Думаю, заслужил. Он горячий, так что тот факт, что он мудак, отходит на второй план. По моему опыту, большинство горячих парней такие.
Желая сменить тему разговора, я спрашиваю:
— Вы готовы посетить дом Воинов?
— Да, конечно. Веди, — Мистер Кингсли жестикулирует рукой.
Николь идет рядом со мной и переплетает свою руку с моей.
— Ты же не позволишь Ноа остаться безнаказанным за его обман?
— Почему у меня такое чувство, что ты спросила о моем задании по французскому, чтобы он узнал об этом?
— Потому что это правда. Я не виновата, что мой брат — тупица, — она смеется.
— Ну, ему повезло, что он мне нравится.
— Значит, его махинации сработали. Я впечатлена. Клянусь, я думала, что он провалится и опозорится.
— Не опозорился, но я согласна, что нельзя спускать ему это с рук. Но поскольку я не очень-то на него сержусь, я не знаю, как лучше поступить.
— У меня есть идея. Просто делай как я.
Я поворачиваюсь к ней:
— Ты такая же коварная, как и твой брат.
— О, я гораздо хуже, — она лукаво улыбается.
Я использую свой пропуск, чтобы получить доступ в зону "Воинов" на арене. Поскольку сегодня вечер игры, в общей зоне немноголюдно: родители и подружки снуют туда-сюда.
Первым нас замечает Логан. Видимо, Ноа еще не вышел из раздевалки. Он делает шаг в нашу сторону, улыбаясь от уха до уха. Я догадываюсь, почему он так заинтересован в том, чтобы поздороваться с нами. Его глаза прикованы к Николь. Интересно, как Ноа отнесется к тому, что Логан флиртует с его сестрой?
— Добрый вечер. Я Логан Камински. Вы, должно быть, родители Ноа.
— Так и есть, сынок, — отвечает мистер Кингсли.
— Очень приятно с вами познакомиться. Мы все любим Ноа, он отличный парень.
— Спасибо, — Миссис Кингсли светится, в то же время Николь фыркает.
Логан бросает на нее недоуменный взгляд:
— А ты, должно быть, одна из многочисленных братьев и сестер Ноа.
— Это Николь, младшая сестра Ноа, — отвечаю я, бросая на него многозначительный взгляд. Лучше, чтобы у него не было никаких идей на ее счет.
— Тебе понравилась игра?
— Да! — промурлыкала Николь. — Мне понравилось, особенно когда Ноа ввязался в драку. Эпично.
Брови Логана взлетают к небу:
— О, тебе понравилось, да?
Я прочистила горло. Уверена, что родители Ноа не уловили нюансов в ответе Логана, но я-то точно уловила:
— Где Ноа?
— Он скоро выйдет. Он прихорашивается для тебя, — он ухмыляется.
— А, вот и он, — говорит мистер Кингсли, глядя вдаль.
Я слежу за его взглядом и вижу, как Ноа идет в нашу сторону. Я начинаю улыбаться, но потом вспоминаю план Николь, поэтому сохраняю нейтральное выражение лица.
Ноа сначала обнимает своих родителей, потом щекочет Николь, а затем целует меня в щеку.
— Итак, Ноа, — начинает Николь. — Джиа рассказывала нам, как здорово ты преподавал ей французский.
Кровь словно исчезает с его лица. Он тяжело сглатывает, и его взгляд судорожно перескакивает с родителей на меня. Затем он потирает затылок и говорит:
— На самом деле, ей не нужен был репетитор.
— Неправда. Очень даже нужен, и ты мне очень помог. Единственное, с чем ты не смог мне помочь, так это с произношением.
— Почему это? — невинно спрашивает Николь.
— Его французский слишком канадский, по его словам. Я бы не поняла ни слова из того, что он сказал.
— Я бы с удовольствием послушал, Логан фыркнул.
Родители Ноа, благослови их сердце, наблюдают за нашим обменом в замешательстве.
— Почему лицо Ноа покраснело? — спрашивает Логан.
— Наверное, он стесняется и не хочет говорить по-французски при тебе, — говорю я, не сводя глаз с Ноа.
Логан скрещивает руки и ухмыляется:
— Теперь я действительно хочу это услышать.
— Ребята, может, хватит? Я ни слова не скажу по-французски, — огрызается Ноа.
Мне все труднее и труднее сдерживать смех, чтобы он не вырвался на поверхность. Я совершаю ошибку, глядя на Николь, которая тоже изо всех сил старается не рассмеяться. Я проигрываю битву, и хихиканье становится неудержимым.
— Почему вы сейчас смеетесь? — Ноа поворачивается к Николь. — Ты ведь сказала ей, не так ли?
Николь слишком занята тем, что теряет рассудок, чтобы ответить.
— Подождите, что происходит? — спрашивает Логан.
— Ноа, возможно, преувеличил свои знания французского, — отвечаю я.
— Джиа, я тебя не заслуживаю, — говорит Ноа с сердцем в глазах. — Давай посмотрим правде в глаза. Я откровенно соврал о своих знаниях французского. У меня их нет.
— Чувак! Это ужасно, — подхватывает Логан. — И это говорю я.
— Это ужасно, — говорит его мать. — Джиа, могла провалить этот урок.
Ноа повесил голову:
— Я знаю. Я чувствую себя виноватым. Слава Богу, Николь была рядом и спасла положение.
Я скрещиваю руки и пристально смотрю на него.
— Ты когда-нибудь собирался рассказать мне правду?
— Да, после того, как мы прожили бы в браке пятьдесят лет или около того, и я был уверен, что ты меня не бросишь.
— Ты невозможен, — я закатила глаза. — Я прощу тебя на этот раз, но это все.
