Гермиона ставит колено между его бедрами и чувствует, как в животе начинает жарко пульсировать. Оторвавшись от его губ, девушка касается влажными губами уголка его рта, оставляет поцелуй на щеке, спускается ниже к линии челюсти, продолжая цепочку поцелуев.
Северус задыхается от ее прикосновений, закрывая глаза, чувствует волну жара по телу, стрелой пронзающую его с головы до пят, трепещет почти от ее прикосновений, задыхаясь от ощущений.
Гермиона спускается поцелуями ниже, оставляет поцелуй на ключице, не прикрытой рубашкой, и совсем не собирается останавливаться. Не в первый раз ей в голову приходит идея дать возможность своему мужу испытать удовольствие, на которое она ни с кем никогда не решалась, даже в продолжительных отношениях с Роном.
Северус чувствует, к чему все идет, поэтому стон срывается с его губ непроизвольно, когда он наблюдает за тем, как она спускается все ниже и ниже. Она смотрится так сексуально и завораживающе, когда бросает на него взгляд из-под опущенных ресниц, лукаво, но при этом крайне смущенно на него поглядывая.
— Гермиона…
— Тшш, — шепчет она.
Она поражается собственным порывам, но Северус неоднократно делает ей приятно, поэтому Гермиона не видит причин не сделать того же в ответ, пусть и понятия не имеет, что вообще следует делать. Она лишь рассчитывает на то, что инстинкты ее не подведут, а Северус, если того потребует ситуация, сможет направить ее так, чтобы он получил удовольствие от процесса.
Она уже начинает расстегивать слегка подрагивающими от предвкушения пальцами пуговицу на его брюках, закусив нижнюю губу, но в этот самых момент в дверь библиотеки три раза стучат.
Гермиона от неожиданности почти подпрыгивает, вздрагивая всем своим существом, и тут же садится на свое место, поджимая к себе ноги и прикладывая руку ко рту, чтобы скрыть слишком истеричную от всей этой ситуации улыбку.
Северус почти разочарованно выдыхает и, нервно поправив на себе рубашку, также садится ровно. Ну, насколько все это позволяет ситуация. Он кашляет, прочищая горло. Гермиона чувствует, как от смущения ее распирает почти истеричный смех.
— Войдите, — сдержанно произносит Северус, машинально коснувшись линии губ тыльной стороной ладони.
Дверь в библиотеку медленно открывается, и на пороге появляется Моди, сразу складываясь почти пополам в почтенном поклоне.
— Прощу прощения за беспокойство, хозяева, — учтиво отзывается она, поклонившись во второй раз. — Дейзи крепко спит, могу я быть свободна до завтрашнего утра?
Северус чуть ерзает на месте, после чего кивает.
— Да, Моди, можешь быть свободна.
Пожилая эльфийка снова поклоняется.
— Спасибо, хозяин, — почти с благоговением произносит она. — Доброй ночи, хозяин. Доброй ночи, Гермиона.
Северус не в первый раз слышит, как обращается к его жене пожилая эльфийка, но не удивляется, потому что Гермиона неоднократно проговаривает мужу о том, что сама ее об этом просит. Пусть он в глубине души и не одобряет такой фамильярности, осознает со временем, что это для Гермионы важно.
И отпускает ситуацию.
— Доброй, — произносит в ответ Гермиона, слегка кивая.
Моди в последний раз кланяется и спиной выходит из библиотеки, плотно закрыв за собой дверь. В тишине они оба смотрят на закрытую дверь пару секунд, а после Гермиона оборачивается к Северусу, не в силах скрыть широкой, смущенной улыбки.
— Прости, — со смешинкой в голосе зачем-то извиняется она.
Северус снова ерзает на месте, сконфуженно хмыкнув.
— Извиняться не за что, — отмечает он, — только вот… сидеть мне теперь не очень удобно.
— Почему это? — не задумываясь, задает вопрос девушка.
Она замечает его смущение, легким румянцем вспыхнувшим на щеках. Такое проявление эмоций радует Гермиону до глубины души. Северус, видимо, старается подобрать подходящий ответ, но, кажется, от возникающих в голове вариантов, смущение вспыхивает все сильнее.
Он кивком указывает вниз.
— Как тебе сказать… — все еще старается подобрать он подходящие слова.
Гермиона опускает взгляд и понимает, что теперь наступает очередь ее щекам вспыхнуть. В принципе, все к этому и шло, только вот в процессе весь стыд всегда куда-то исчезает, это прописная истина, а сейчас… Ох, Мерлин!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девушка принимает решение смущаться позднее, потому что сейчас мысли ее занимают совершенно другие вещи. Не давая себе возможности подумать, Гермиона, схватившись рукой за спинку софы, приподнимается с места и садится на Северуса сверху, обхватывая ногами его бедра.
— Я поняла, — негромко отвечает она, после чего заводит за ухо волосы, не стараясь скрыть улыбку.
Северус на выдохе ухмыляется и тянет девушку к себе, накрывая ее губы своими, от чего она задыхается, прогибая поясницу и сполна отдаваясь ощущениям. Он скользит пальцами по хлопковому материалу ее рубашки вдоль спины от лопаток вниз, вызывая ее сдавленный вздох.
Коснувшись подушечками пальцев ее оголенной разгоряченной кожи на пояснице, Северус также плавно ведет руки вверх, параллельно стягивая с нее рубашку. Гермиона разрывает на мгновение поцелуй и поднимает вверх руки, помогая ему от нее избавиться.
Северус смотрит на то, как падает на ее оголенные острые плечи водопад пушистых волос, как ее кожа почти светится в блеклом свете огня из камина и свечей в канделябрах. Как искорки в ее глазах загораются ярче тысячи светлячков, когда она улыбается ему и наклоняется, чтобы запечатать на губах следующий поцелуй.
Северуса доводит до трепета одна только мысль, что эта великая волшебница выбирает его. Открывается ему, идет навстречу. Каждый божий день Северус старается отогнать от себя дурные мысли. Он тревожится, что Гермиона может делать все это неискренне, по-прежнему пребывая в его доме лишь из чувства благодарности и готовая сбежать при любой удобной возможности.
Эта мысль — точно опухоль. Раковая, смертельная опухоль, которую вовремя не заметили опытные врачи, вынуждая пациента беспомощно наблюдать за тем, как день смерти приближается к нему все ближе и ближе.
Северус боится того дня, когда она скажет ему, что уходит.
Боится, потому что узнает самого себя по-новому.
Он понимает, что отпустит ее, если она этого захочет. Отпустит, добровольно подписав себе приговор. Он никого никогда в жизни так не любил, как ее, и никогда уже не полюбит.
Северус гонит от себя треклятую мысль в сотый или тысячный раз, зажмуривает глаза и притягивает ее к себе чуть ближе, целуя Гермиону так, словно от этого зависит его собственная жизнь. Девушка стонет в поцелуй, закрыв глаза, когда начинает двигаться и чувствует его теплые руки на своей спине.
Этим вечером они задерживаются в библиотеке дольше обычного.
Теперь они, не договариваясь заранее, почти каждую ночь проводят вместе. Сначала лишь Гермиона остается в спальне Северуса, но однажды он наконец сам стучит в ее дверь. Девушка может поклясться, что давно так хорошо и крепко не спала, как в ту ночь.
Они не занимаются сексом в тот день, Северус просто стучит в ее дверь и спрашивает, можно ли остаться на ночь. Гермиона так оказывается обескуражена вопросом, что не сразу понимает, как говорит о том, что не против.
Язык совсем не слушается.
В середине ночи Гермиона чувствует, как он притягивает ее к себе, зарываясь носом в волосы, сжимая в объятиях и по-прежнему пребывая во сне, от чего сердце замирает на какое-то время. В его руках Гермиона чувствует себя в безопасности, его тепло окутывает ее тело так, будто Северус может защитить ее от пули, если придется.
Она накрывает его руку своей и засыпает, окутанная этим облаком спокойствия.
Апрельские дни в календаре сменяют друг друга в бешеном темпе. Гермиона порой не успевает заметить, как проходит еще один день. Самые прекрасные моменты всегда проходят слишком быстро, это стоит признать.
И безвозвратно.
Вернувшись с работы, Гермиона сразу зовет Дейзи, чтобы ее поприветствовать. Оставив сумку на столе, девушка оглядывается по сторонам. Она сегодня не задерживается, конечно, но обычно в это время Дейзи уже здесь ждет ее возвращения.
