Механики обменялись взглядом, пошептались, и Кэннеди сказал:
— Ладно, мы согласны. Ночь темная, и вахтенные вряд ли заметят шлюпку. А если завтра откроется пропажа лодки и ваше исчезновение, то нас это не касается, следовательно, и нашего участия в этом деле нельзя будет и заподозрить. Мы обмотаем вам весла пенькою, чтобы не было слышно плеска воды. А завтра подумают, что шлюпка, плохо привязанна, отвязалась под напором ветра и волн и была унесена в океан.
Потом заискивающим голосом прибавил:
— Пусть только ваша милость скажет нам, и мы с веслами проводим вашу милость до самой шлюпки. Мы в распоряжении вашей милости… лишь только получим две тысячи долларов.
— Хорошо, — произнес мистер Скидэм, — но я попрошу у вас еще одного.
Сказав это, он приблизился к обоим матросам, так что губами почти касался их ушей. И ежеминутно оглядываясь по сторонам, он шептал им нечто такое, что те слушали с немым изумлением.
— На это — нет, — сказал Тит Джоэ, когда клерик закончил. — Это слишком рискованно и мы не согласны. Не правда ли, Кэннеди?
В свою очередь, Кэннеди не удостоил даже ответом своего громадного товарища.
— То, что вы просите, может быть исполнено, — сказал он, обращаясь к мистеру Скидэму. — Но я только осмелюсь заметить вашей милости, что это дело другое, не касающееся первого, и весьма опасное для тех, кто, совершая его, рискует познакомиться с пеньковым галстуком и кому, следовательно, надо заплатить особо за подобный риск.
— Заплачу. Сколько вам нужно?
— Четыре тысячи долларов, не менее, — живо сказал Кэннеди, и видя, что Скидэм ничем не выражает своего удивления такой крупной цене, добавил:
— Каждому.
— Хорошо. Вы получите эту сумму. И, не откладывая в долгий ящик, Скидэм вынул из бумажника пачку банковых билетов и подал ее Кэннеди, который, в свою очередь, при свете фонаря Тита Джоэ, сосчитал их, потом снова пересчитал, и они исчезли в его бездомном кармане.
— Только вот в чем дело, — сказал он, — вы говорите, что джентльмен из первого класса крепко спит в своей каюте, но ведь у него есть дочь. Она тоже спит?
— Нет, возразил мистер Иеремия, в это время она постоянно выходит гулять на мостик. Да вот она, смотрите!
В эту минуту, действительно, мисс Дебора, вследствие установившейся привычки, вышла на палубу подышать свежим морским воздухом. Завернувшись в белую мантилью, она прошла, как дуновение ветерка.
Темнота не позволила ей заметить это достойное трио, занятое в этот момент ею.
Она прошла, тихонько посвистывая. Наверное, такая подробность удивит читателя, незнакомого с американскими обычаями, где искусство свистать пользуется особенной благосклонностью; даже в высшем обществе самые очаровательные молодые девушки практикуют это, восхитительно складывая свои прелестные губки.
Мисс Дебора насвистывала французскую песенку, услышанную от Пензоне.
Взойдя на мостик, она облокотилась на перила, смотря на волны, разбивающиеся у ее ног, подперев щеку своей нежной рукой.
— Время действовать, проговорил клерик.
— Дайте мне, по крайней мере, закурить трубку, проворчал Тит Джоэ, и вытащив из кармана трут, приготовился высечь огонь.
— Спрячь, — тихо сказал Кэннеди, — теперь не время курить, а то упустим благоприятный момент. И вырвал у него из рук трут. В ту же минуту мистер Иеремия протянул руку к огниву и схватил его.
— Хороший трут, — сказал он, осматривая его. — На сколько времени его хватит, если он будет гореть, не переставая?
— На час, ваша милость, — ответил Тит Джоэ.
— Дайте его мне, — решительным тоном сказал клерик, — вы за него получите доллар.
— Он к вашим услугам, произнес колосс, — пытаясь, но тщетно, воспроизвести на своем лице улыбку.
— Пойдем, — прервал их Кэннеди, — довольно болтать. Иди за мной, Джоэ, поищем, что нужно.
И обращаясь к мистеру Скидэму, он указал пальцем на Дебору и произнес:
— И… барышню?
— О, это, — произнес клерик зловещим голосом, — последнее дело. И его я беру на себя.
— Как вам угодно, равнодушным тоном сказал Кэннеди Вы ведь заплатили вперед. А быть может у вас любовные делишки…
Оба матроса, осторожно ступая, двинулись вперед и скоро скрылись на лестнице, ведущей в каюты, первого класса.
Едва они успели спуститься по лестнице, как мистер Скидэм бросился к другой ведущей в машинное отделение, находящееся в центре парохода.
Так как судно стояло на якорях, то обширное помещение, занятое машинами, было совершенно пусто. Несколько электрических лампочек, находясь на порядочном расстоянии одна от другой, плохо рассеивали окружающую темноту.
Клерик направился в помещение для отопления. Открыв тихонько дверь, он убедился, что оно также пусто. Тогда он подошел к висящему почти по средине помещения указателю скорости и приподнял циферблат, под которым оказалась небольшая медная коробочка, закрывавшая нижний конец стрелки указателя. Он открыл эту коробочку и сунул туда связку пакетиков которую он вытащил из кармана.
Между пакетиками он поместил конец трута Тита Джоэ зажег другой конец и вышел на палубу.
Ночь, казалось, стала еще темнее но мистер Иеремия, очевидно, обладал способностью тигров, пантер, ягуаров и прочих хищных животных ясно видеть и в темноте и с одного взгляда разглядеть, что мисс Дебора, по — прежнему стояла у перил, занятая своими мечтаниями.
В ту же минуту Кэннеди и Тит Джоэ в молчании вышли на палубу. Они несли на плечах длинный предмет, похожий на гроб и обернутый серым покрывалом.
— Вот он — сказал Тит Джоэ, когда они подошли к мистеру Скидэму. А джентльмен храпит, как свинья. Он ничего не слышал и даже не пошевелился.
— Хорошо, проговорил клерик, привяжите покрепче лестницу и спустите это в шлюпку вместе с веслами.
Матросы повиновались.
Когда они исполнили все как следует, мистер Скидэм, взойдя на мостик, стал тихо подходить к Деборе. Не доходя до нее нескольких шагов, он лег на палубу и без шума пополз.
Его длинное тело двигалось по доскам; он полз как бы короткими прыжками, производя шуму не более, чем змея, пресмыкаясь в высокой и густой траве.
Подползя к молодой девушке, он прыгнул на нее и, прежде чем та успела испустить хоть один крик, всунул ей в рот черный шелковый платок вместо кляпа.
Потом, с легкостью и силой, которой нельзя было ожидать от человека, с виду такого пожилого, он поднял молодую девушку на руки и понес к корме, где стояли его соучастники.
Веревочная лестница с деревянными ступеньками, крепко была привязана к борту. Мистер Иеремия в одно мгновенье спустился по этой лестнице, обремененный своею ношей, которую и положил на дно лодки.
Отвязав затем канат и схватив весла, он быстро поплыл в непроглядную тьму!
— Счастливой дороги! — пробормотал Тит Джоэ и, обращаясь к Кэннеди, добавил:
— Что за странный клерик!
Прошло три четверти часа. Шлюпка под сильными ударами весел все более и более удалялась от парохода.
Вдруг яркий свет озарил дремавший океан.
Потом раздался ужасный взрыв… и «Лакония» взлетела на воздух!
IV
Морская вода шалит
Когда до мистера Скидэма донесся грохот от взлетевшего на воздух парохода, то на губах его появилась улыбка удовлетворенного самолюбия. Его нисколько не смущало совершенное преступление, напротив, он хладнокровно смотрел на покрывавшие океан обломки «Лаконии», хотя по временам в его глазах загоралась неукротимая ненависть, в особенности, когда он смотрел на черневший на дне шлюпки силуэт мисс Деборы, склонившей свою головку на лаковый ящик.
Молодая девушка потеряла сознание на руках своего похитителя, но теперь, мало по малу, стала приходить в себя. Она тихонько приподнялась на локте, и ее широко раскрытые глаза выражали полное недоумение. Она находилась в этой хрупкой лодочке, качающейся на волнах пустынного океана: слабый свет начинающейся зари освещал клерика, стоявшего у руля, неподвижного и мрачного в своем черном плаще.
Мисс Дебора сделала невероятное усилие, чтобы побороть свой страх. Она отбросила в сторону шелковый платок, закрывавший ей рот и, поднявшись, посмотрела вокруг себя. Она сразу увидела, что шлюпка, гонимая сильным течением, быстро несется к скалистому берегу, усеянному торчащими из воды камнями. Что же касается ее таинственного спутника, то он по — прежнему молча, и неподвижно, стоял на корме, продолжая направлять шлюпку по течению волн, несущих ее к берегу, только на его тонких губах змеилась улыбка торжества при взгляде на свою жертву.
— Отец, папа, ко мне, помогите! — было первым криком Деборы. — Отец, где вы?!
Клерик, не говоря ни слова, протянул руку и пальцем указал на океан.
