мы нужны тебе для завершения твоей миссии. Или тебе просто нужна
я? Ты надеялась продать меня жрецам, если не сможешь сбежать, чтобы рассказать о своих открытиях Аксит? Надеялась, что, если я окажусь у них, они не станут беспокоиться о тебе и позволят сбежать, надеясь, что ты умрешь на льду. — Яз почувствовала, как на ее и без того тяжелое сердце легла еще одна тяжесть. Она-то думала, что Майя вернулась за ними из верности и дружбы. — Ну, жрецам
придется подождать. И я не пойду без остальных.
У Майи, по крайней мере, хватило такта выглядеть пристыженной, и она некоторое время изучала свои ноги.
— Просто сделай то, что я просила, — сказала Яз. — Вы оба знаете, что это правильно. — Она заставила звезду охотника кружиться вокруг себя и спустилась с края пропасти на узкую тропу, которую им показала Арка.
Она в последний раз встретилась взглядом с Майей, потом с Квеллом и скрылась из виду. Она медленно спускалась, пытаясь сосредоточиться на спуске; тропинка вскоре исчезла, и ей пришлось осторожно идти по расколотой скале. Однако в голову продолжали вторгаться блуждающие мысли: Куина протягивает руку, чтобы спасти ее от падения, Као жадно поглощает свою первую горячую еду, останавливаясь только для того, чтобы пожаловаться на обожженный рот и зачерпнуть еще еды; Петрик танцует вокруг Хетты, уводя ее; Турин улыбается, поднимая воду из лужи, чтобы показать Яз свою магию, рябь света движется по его лицу. Она хочет увидеть, когда-нибудь, как он работает с огнем.
Она подумала и о Зине, который так гордился своими знаниями о Черной Скале. Знаниями, которые теперь казались крошечными песчинками на бесконечном гравийном берегу. Даже маленький Азад посещал ее мысли, счастливый и смеющийся в лодке за день до того, как кинжал-рыба забрала его.
Яз добралась до каменной балки, которая пересекала разлом и должна была привести ее в первую из комнат Пропавших. Звезда охотника медленно качнулась в ее поле зрения, следуя по своей орбите, и она осознала ее неземную песню, бессловесный напев, который был там все это время, освобождая ее мысли и позволяя им плыть.
Она сосредоточилась и вошла в обнаженную комнату на другой стороне, пыльную прямоугольную коробку из литого камня, более древнюю, чем ледяные пещеры, но лишенную их постоянно меняющейся красоты.
ЯЗ УПОРНО ШЛА вперед, стараясь уловить малейший звук охотника и спускаясь при каждом удобном случае. Она не знала, где будет Эррис, но знала, что он будет глубоко. Она просто надеялась, что найдет его прежде, чем ее найдет существо, которое город создал, чтобы уничтожить ее. Ассасин. По сравнению с ним охотники регулятора выглядели как палец-рыба рядом с акулой — и не любой акулой, а черной, которая редко всплывает на поверхность, но уж если всплывает, то выгоняет всех китов из Горячего Моря.
Она знала, что подземный город огромен, и ее поиски безнадежны, но одно было ясно. Если она зайдет достаточно глубоко, то Эррис сам ее найдет. Звезда, которую она держала, будет служить маяком для наблюдающих разумов, которые притаились в глубинах подземного города. Эррис ее найдет. Или что-то другое.
Монотонность лестниц, шахт и бесконечных пыльных коридоров притупила ее бдительность, и мысли снова поплыли в такт песне красной звезды. Ее решимость приходила и уходила волнами, железная на вершинах, гнилая от неуверенности в себе в низинах. Желание Квелла, чтобы она вернулась на поверхность, может быть, и совпадало с желанием жрецов, но оно было и его собственным, рожденным любовью. И здесь, одна, в пустом доме Пропавших, она могла назвать мотивы Квелла такими, какими они были. Он любил ее и во имя этой любви бросил вызов миру — неизвестному, неведомому и полному опасностей.
Мысль вызвала улыбку на губах, но не заставила повернуть назад. Это также вызвало вопрос. Ответила ли она на эту любовь? Горит ли в ней ответная страсть? Знает ли она вообще, что такое любовь? Когда-то Квелл был всем, чего она хотела. Всем, что она могла себе представить. Ее всем… но он был еще и трещиной, через которую дул холодный ветер. Она так мало знала. У нее было так мало вариантов. Ход ее жизни несся перед ней с пугающей уверенностью. Неизбежность ее жизни приводила ее в ужас. И все же, когда что-то угрожало этой уверенности — смерть Азада показала, каким тонким может быть лед под ногами, а ее растущая странность тянула ее к яме, как рыбу на ее собственном крючке, — когда все это бросало вызов ее уверенности, это тоже пугало ее.
Яз спросила себя, почему она отказывается вернуться к регулятору, человеку, мудрость которого уважал ее клан, человеку, чьи суждения имели такое влияние, что ее собственные родители видели, как он бросил их сына в черную глотку ямы, и ничего не сделали. Яз не жалела, что последовала за Зином, хотя и не совсем понимала почему. Но кто-нибудь полностью понимает себя или даже хочет понять? Разве это не было бы очень скучно?
— Нет, — выдохнула она, оказавшись на развилке с четырьмя путями, не помня о выборе, который привел ее туда. — Нет. — Она действительно сожалела о том, что последовала за Зином. Она сожалела, что не прихватила с собой регулятора.
— Нет. — Она снова произнесла это слово. На этот раз громче, удивляясь округлости его во рту, вкусу его дерзости. — Нет.
Неужели она отказывается оставить своих друзей только из-за желания отвергнуть… все? Все, начиная от жестокости общества, которое бросило своих сломанных детей, до суровости существования в пещерах, где Сломанные и Запятнанные вели непрекращающуюся борьбу, сражаясь за разных хозяев. Говорит ли она «нет» неоспоримым потребностям жизни в мире льдов и коротких морей? Но ты не можешь просто говорить «нет» вновь и вновь. Нужна альтернатива. Другой ответ.
Эррис показал ей зеленый мир. Она была первым Икта, увидевшим что-либо подобное; ее родители не видели ничего даже близко, ни их, ни других вдоль длинной цепи, простирающейся неисчислимыми поколениями в неизменное прошлое. Она увидела его и, хотя никогда не представляла себе ничего подобного, через несколько мгновений поняла, что он правильный. Она принадлежала этому миру. Они все принадлежали ему. Она знала, что это и есть ее ответ, хотя этот ответ не имел никакого смысла. Все это продолжало оставаться бессмысленным вплоть до того момента, когда Куина вложила ей в руку маленькую деревянную бусину и, вместе с ней, историю о человеке с юга, прошедшего невообразимое расстояние. Зеленый мир противостоял миру льда и всем его жестокостям, точно так же,
