Она протягивала чашу, выдолбленную из целого дубового чурбака… кто же делает из дуба чашки?
Я принял долбленку из ее рук, и почувствовал, как от девушки на меня дохнуло жаром.
— Саламандра? — спросил я.
Она только хихикнула, и тут же подруги подхватили ее под руки и унесли прочь в танце. Страсти во мне бушевали по-прежнему, но теперь, после короткого затмения, я вернул себе способность хоть как-то мыслить. Огни вспыхнули ярче, как будто саламандры увеличились в размерах, но это все же были именно саламандры, никакие не прекрасные девы. Ох Райн, о чем говорят такие видения, а?… Вот именно!
Чашка осталась у меня в руках.
А посреди поляны происходило жертвоприношение.
Теперь в игру вступили единороги — они кружили вокруг своих жертв, яростно ржали. Время от времени кто-нибудь из них бросался на Ди Арси или на Вию, но почти тут же отпрыгивал. Я заметил, что шкуры многих единорогов украсили свежие кровоподтеки: меч Стара Ди Арси, определенно, не был самым худшим на континенте. Один из единорогов и вовсе валялся на земле поодаль, в конвульсии дрыгая ногами и отчаянно силясь подняться… поток алой крови хлестал из его шеи, несмотря на засевший в ране нож. Шаманка упала на одно колено, уже безоружная. Она зажимала левой рукой рану на правом плече. Куда делся второй ее нож, я не видел.
Я знал еще одну девочку, которая, наверное, именно так и сражалась одна против всех, прежде чем погибнуть…
Стар Ди Арси тоже был ранен, но пока еще успевал отмахиваться мечом за обоих. Не открывая глаз. Что он видел?… Чем ему представлялся этот бой, бесполезный и безнадежный?…
Стоит мне еще немного подождать — и я избавлюсь от своей главной проблемы.
Я поднес чашку к лицу. Принюхался. Ну точно, кровь. Или наваждение.
Что бы это ни было, в чашке его оказалось совсем немного — я осушил ее одним глотком. Отбросил в сторону и шагнул вперед, срывая с пояса кинжал.
— Эй! — крикнул я. — Вы хотели жертв?! Сейчас их тут будет предостаточно!
Пляска огней. Пляска звезд. Астрологу ли не справиться со звездами-недоделками?…
Записки Аристократа
Только земли подо мной не было. Вместо этого я спиной упал в воду.
«Лужа!» — решил я, но через мгновение понял, что вода подо мной вовсе и не думает кончаться, способствуя встречи моего тела с твердой почвой. Напротив, она продолжалась и продолжалась. В считанные мгновения вода захлестнула меня с головой. Эй, да я просто тонул! Мы так не договаривались!
Не забудьте, что в правой руке у меня был зажат меч. До сих пор не знаю, как мне удалось всплыть, да еще так, чтобы мою любимую Косу нигде не бросить и не оставить. Но я вынырнул, отфыркиваясь и отплевываясь. Рукой с зажатой в ней Косой я пытался смахнуть с лица мокрые, прилипшие волосы. Вот… додумался! Как только без уха не остался?…
Вода была противной, холодной, пахла гнилью и рыбой. И еще какой-то гадостью, которую я распознать не мог. А чего еще вы ждете от такой воды, как эта?… Морок. Ставлю десять серебряных, морок. Потому что откуда еще…
Я попытался оглядеться, причем первыми мыслями, как водится, было: «В воде драться неудобнее всего! Не размахнешься, и…» Я уже прикидывал, как будет удобнее рубить нападавших.
Увы, рубить оказалось некого. Водная гладь расстилалась от горизонта до горизонта. Над водой светила луна, превращая ее в гладкое слюдяное зеркало.
Плавать с мечом да еще и в одежде — очень неудобно, но чему меня только не учили… Вкладывать меч в ножны, будучи в воде, еще сложнее, практически невозможно, поэтому я просто сунул рукоять в зубы. Не сказал бы, что так легче — моя крошка не абордажная сабля, чтобы ее в зубах таскать. Центр тяжести не тот, и вообще, тяжелая слишком, хотя и не двуручник. Впрочем, говорят, что челюсти сами по себе очень сильные.
Кое-где гладкую зеркальную гладь прорывали непонятные лохматые метелки. Когда глаза немного привыкли к серебру и блеску, я разобрал, что это просто кроны деревьев, показавшиеся над водой. Правда, кроны почему-то голые, без листьев. Однако! Это какая же глубина…
Я глянул вниз… и едва не проглотил собственный меч!
Вода подо мной оказалась очень, очень прозрачной… это только поверхность ее сверкала зеркалом фей, лунной амальгамой… Зато глубина была прозрачна насквозь: корявое переплетение деревьев, хаос ветвей, будто над лишенным листвы лесом парю… а в самом низу костры горят. Яркие такие искры.
Костры. Под водой. И темные силуэты вокруг пляшут.
Невпопад мне вспомнился танец Вии, тот самый, который она исполняла, чтобы не то исцелить, не то до самоубийства довести сумасшедшую Хельгу. Эти тоже что-то такое делали… наверное. Я не мог толком разглядеть — высота большая была, почти птичий полет. У меня от одного взгляда на хоровод теней руки-ноги ослабели.
Я сжал зубы поплотнее, чтобы не дай бог не выпустить Косу, и, отчаянно барахтаясь, поплыл к ближайшему дереву. Тоже мне, потомственный аристократ… плаваешь, как… да, вот как это самое и плаваешь. Хорошо еще, что не тонешь.
На дереве мне почудился какой-то темный комок. Сперва подумалось, что это особенно густой, нечесаный клобук веток, а может быть, вороньи гнезда. Потом понял: ничего подобного. Вия. Она сидела на одной из веток, крепко обняв ее и дрожа всем телом. Я вскарабкался на ветку рядом с шаманкой, и, двигаясь не слишком-то ловко — руки и ноги окоченели — сунул Косу в ножны, да еще не с первого раза попал. Меч недовольно лязгнул, негодуя на такое пренебрежительное обращение. Извини, солнышко, такие дела…
— В чем дело? — спросил я у шаманки. — Что случилось?
Лицо Вии показалось мне по-настоящему испуганным, как в ту ночь, когда девочка рассказывала мне свою историю. Только теперь страх был иного качества. Тогда наружу рвался глубинный ужас потери себя — древнее древнего, из тех времен, когда людям только был дарован разум. Сейчас же шаманка боялась просто по-человечески, испуганно дрожала, приникнув к ветке, и это в каком-то смысле было неприятней. Мне-то думалось, что Вию, способную оседлать демона, вообще ничто напугать не в силах.
— Ламмас, милорд, — произнесла она с трудом: видно было, что язык от холода (а я только сейчас осознал, что здесь и на воздухе очень холодно, не только в воде) плохо ее слушался. — Я же говорила: Ламмас… Зря вы меч в ножны вложили…
— Значит, сейчас достанем, — я взялся за рукоять Косы, стараясь говорить спокойно. Огляделся снова. Ничего. Вода серебряная. Луна в пустом небе, яркая до того, что смотреть на нее больно.
— А может, не зря… — проговорила шаманка. — Толку с него…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
