Равиль откашлялся.
— Помолчи! Знаю, что не ново для тебя. Ты только в разум прими, что он все это еще задолго до появления нынешних умников-экономистов говорил. И это еще не все. Он говорил так: проблемы начинаются в стране, когда быстро растет население. Старыми способами оно прокормиться не может, надо менять и искать новые. Народ уже неспособен жить по-старому. И есть из этого три основных выхода — эмиграция, революция и война. В каждом случае возможен выигрыш. Вопрос — для кого.
В первом — заселение новых территорий общими по происхождению, языку и вере с нами людьми. Они непременно будут сотрудничать с метрополией. Канада, даже отделившись от Великобритании, является ее стратегическим союзником. Чем отличается стратегический союзник от просто союзника? Тем, что такой союз основан на общих интересах, а не обусловлен какими-то сиюминутными экономическими или военными соображениями. Общность ценностей, а не материальная заинтересованность. Они могут ругаться, но подспудно знают, что они братья и обязаны поддерживать друг друга в серьезных вопросах. Точно как в обычной семье. Мурад хоть и паршивец, но твой брат. При серьезных неприятностях ты ему поможешь. И США в этом не отличаются. Они живут в едином мире, где сегодня правит Великобритания. Завтра американцы вытеснят англичан из колоний, но англосаксы все равно будут править. Понимаешь? Вывеска сменится, и все!
Второй выход достаточно неприятный — когда свои убивают своих и брат идет на брата. Это когда нет возможности найти себе применение, а французский король не хочет замечать проблем. Он их потом обнаруживает, когда голову сносят, а попутно еще сотням тысяч. Ну да не он один такой идиот. Верхушка всегда стремится сохранить свое привилегированное положение. Вот тогда и льется кровь рекой. Не одних, так других. А чаще и тех, и других. Лишние люди сгорают в огне братоубийственной войны. Иногда это еще и выплескивается наружу, в чужие пределы. Законы изменяют уже потом. Сначала придется походить по щиколотку в крови. А иногда и по колено.
И на это есть третий выход: война. Вот тебе и территории для заселения, вот и избавление от части чересчур активного населения. И не на плахе, а за Отчизну. Добровольно и с гордостью. Или совместить с гражданской войной, как когда австрийцы полезли наводить порядок на севере, заодно и наподдав французам.
В Англии, Франции и Германии резкий скачок роста населения произошел раньше. Собственно, у нас всегда рождаемость высокая была, иначе бы не заселили страну, но все уходило на восток и юг. На новые земли. А тут идет именно серьезный скачок, при отсутствии новых земель, благоприятных для заселения. И сегодня мы точно знаем: перепись от четвертого года говорит: сорок пять процентов населения Руси моложе двадцати лет. Это как раз те, не желающие жить по-старому. Степь киргизскую мы уже распахали и заселили, а проку нет. Пока железная дорога не ляжет, люди лучше жить не будут. Скорее, назад побегут недовольные. В Маньчжурии тоже население на порядок выросло. Сибирь может прирастать только на юге, и там до сих пор не везде нормальные дороги, то есть люди не слишком поедут. Даже под нажимом.
Спасибо большое за новую экономическую политику дорогому Кагану Абдульвахиду. Как мог, тормозил развитие страны. Ему это вполне удалось. Никакой агент иностранной разведки столько бы не натворил за всю жизнь, как он, не желая брать кредиты у иноверцев или позволить им строить заводы на Руси, развращая наш народ своим видом и возмутительными словами. Долгов у нас практически нет, заодно и экспорт в три раза упал. Дороги строятся не за десять лет, как Восточная железная дорога, а в год по чайной ложке. Мы запаздываем в развитии даже на военных заводах. Станки уже лет десять на новые не меняли. Ну да ты эти дела не хуже меня знаешь.
Эмиграция? Выпихнули из страны три-четыре миллиона иноверцев, так они вместо благодарности заимели на Русь хороший острый зуб. А уж назвать их народом с общими с русскими корнями никак нельзя. Тоже проделано не лучшим образом.
Вот и остается нам война. Сжечь своих детей, чтобы сохранить порядок. Тот, про который сказано: «Любая попытка ограничить власть самодержца или заменить существующий порядок правления, равно как и убедить других совершить вышеозначенное, или заявить открыто о подобных намерениях, либо укрыть лиц, виновных в сих преступлениях, содействовать им или не донести о них…» — наказуемо смертной казнью и лишением всех прав состояния.
Третья часть Руси находится на военном положении, то есть вне закона. Армия полицейских все увеличивается, и права их все расширяются. Тюрьмы, места ссылки и каторги переполнены политическими, к которым причисляют теперь и рабочих, требующих вполне нормальной вещи — профсоюзов и коллективного договора. Цензура дошла до нелепых запрещений, до которых она не доходила в худшее время пятидесятых годов, после европейских революций. Религиозные гонения никогда не были столь часты и жестоки, Как теперь. Везде в городах и фабричных центрах сосредоточены войска — и высылаются с боевыми патронами против народа. Во многих местах уже были братоубийственные кровопролития, и везде готовятся и неизбежно будут новые и еще более жестокие.
Совсем спятили: выход человека из саклавизма или переход в другую веру приравняли к уголовному преступлению. Раньше такое было, чтобы крестились? Да по пальцам все случаи посчитать. А теперь чуть ли не массово. Назло.
Да что я рассказываю тебе! Мало нам истории с отправкой нашего собственного студента в солдаты за невинные разговоры о помощи бедным? Власть не любит особо ретивых помощников, бегущих впереди паровоза. А реальным чиновникам даже в голову не приходит мысль впереди паровоза бежать и идти на конфронтацию с властью. На борьбу могут идти только те, кто этой власти враги, а не наоборот.
Русь подошла к самому краю и уже занесла одну ногу над пропастью. Очень удачно началось на Балканах. Не мы, заметь, первые стрелять принялись. Мы исключительно выполняя долг, обязательства, договоры и прочее — присоединились.
Я не верю, что там думают, — он ткнул пальцем в потолок, — именно такими категориями, но в правительстве не дураки сидят. Каган, может, от возраста и впал в маразм, но кроме него есть и другие. Как тебе указ о распространении «словесно, письменно или печатно идей, которые, не являясь подстрекательством к бунту в вышеозначенном смысле, подвергают сомнению верховную власть или вызывают неуважение к государю или его престолу»?
Это ведь наказывается лишением всех прав состояния и каторжными работами на время от четырех до двенадцати лет, равно как и телесными наказаниями и наложением клейм. В наше время — клеймо! Этот документ фактически означает запрет на любую политическую деятельность! На любую, даже самую разумную, критику действий власти!
— И что теперь? — напряженно спросил Равиль.
— А все зависит от того, как пойдет. Если мы быстро победим — будет волна энтузиазма и проблемы никуда не исчезнут. Рано или поздно обязательно вылезут наружу. Если годик-два продолжится, вернутся наши дети с войны крайне злыми, привыкшими убивать, и устроят власти кровавую баню. А если очень долго и с большими потерями, нынешнее положение заморозится еще на поколение. И я не знаю, что лучше. Все плохо. Никому не стоит жить в эпоху перемен, а старикам особенно. Им убегать сложнее. — Он хихикнул. — Так что прогресс имеет и другую сторону. Очень неприятную и пахнущую порохом и смертью. А нам лучше молиться, чтобы мои внуки, твои дети и дети твоих братьев и сестры не легли в могилы. Больше все равно ничего сделать не способны. В Коране сказано: «У всякого народа, у каждой общины — предназначенный срок. Когда же этот предел наступит, то нет такой силы, которая могла бы ускорить или замедлить этот срок хотя бы на час».[51] Все в руках Аллаха!
* * *
Вся улица Владимирская была запружена от края и до края. Из боковых переулков постоянно появлялись новые люди. Все двигались в сторону главной городской мечети на площади. Толпа вела себя как единый человек, имеющий цель. Здесь смешались зажиточные и простолюдины, городские ремесленники и даже неизвестно откуда появившиеся деревенские жители. Лица были радостные, как на празднике. Шли и по дороге, и по тротуарам, заполняя все пространство от стен домов до противоположных.
Давно уже прекратились попытки сохранить строй. Талибов растащили в разные стороны, чему они не слишком сопротивлялись. Уследить в общем скопище, что они делают, никто не мог.
Женское медресе они все-таки обнаружили в самом начале и теперь шли общей кучей. Берислав пристроился сбоку от Дарины, привычно прикрывая ее от столкновений с людьми. Не то чтобы он их подозревал в каких неприятных намерениях, все это делалось чисто машинально. Мужчина должен защищать свою девушку. Все. Он защитник и никому не позволит ее обижать. В обычное время никто бы не посмел, в их районе его прекрасно знали и даже посмотреть бы косо не посмели, но тут была масса чужого народу.
