момент и быть смелым в решениях.
В. И. Ленин
Они шли на Берлин.
Апрельским утром начальник штаба 175‑й дивизии передал комдиву новые листы военных карт. Выдриган расстелил их, долго рассматривал и молча ткнул пальцем в лист, на котором сплетение кружков, квадратов, треугольников обозначало окраины Берлина.
Сколько за эту войну прошло через его руки карт — трехверсток и пятиверсток, русских и немецких, прежде чем на стол легла вот эта, где уже видны подступы к Берлину.
Выдриган не был сентиментальным человеком, но начальник штаба заметил, что комдив растроган. Он ничего не сказал. Только, потирая веко и, должно быть, отвечая каким-то промелькнувшим мыслям, повторил свое обычное:
— Мда, вот так, козаче.
В эти часы внимание Выдригана сосредоточено на продвижении батальона к Берлину. Комдиву, поглощенному делами, теперь не до мечтаний. И все-таки ему не раз являлась мысль: может быть, именно 175‑й предстоит кончать войну в гитлеровском штабе имперской рейхсканцелярии...
«Это было бы здорово», — подумал Захар Петрович. И тут же сам себе иронически заметил: «В армиях, наступающих на Берлин, найдется дивизия получше 175‑й и комдив посильнее, которому к тому же больше улыбается военное счастье».
У Выдригана теплилась надежда, что «наверху» — в штабе Первого Белорусского — дивизии планируют движение к центру Берлина. Но когда 21 апреля ему приказали поворачивать на северо-запад — в обход Берлина, комдив 175 й Выдриган только саркастически улыбнулся мечтателю Захару Петровичу Выдригану. Впрочем, даже для этого у полковника не было времени. Надо было брать Шенов, Шильдов, перерезая с севера коммуникации, ведущие в германскую столицу.
Ведя трудные бои, дивизия за двое суток вышла на северо-западную окраину Большого Берлина.
«А кто пойдет на центр Берлина?» — в этих мыслях Выдригана было меньше всего тщеславия. Просто у Захара Петровича кроме всяких других имелись еще свои личные большие счеты с фашистами.
Комдив приказал батарее дать залп по району рейхсканцелярии. И повел дивизию в обход Берлина. Недалеко от Потсдама она соединилась с наступающими войсками Первого Украинского фронта, замкнув кольцо.
Берлин полностью окружен!
———
...Было 25 апреля. Двенадцать ноль-ноль.
По боевому приказу дивизия должна взять Потсдам. В его стенах крупный гарнизон, который собирается драться до последнего. Город с трех сторон прикрывают озера, соединенные каналами.
Объехав берега озер, полковник долго сидел над картой. Потом вызвал штабных. Он прислушивался к мнению своих офицеров.
— Какое выбрать место для форсирования?
Все говорило в пользу канала севернее озера Юнгфернзее.
Захар Петрович молча слушал, потирая ладонью висок, и только время от времени раздавалось его протяжное «мда».
Начальник разведки, молодой майор Двали, человек такой же горячий, как и храбрый, доказывал:
— Это самая узкая водная преграда. Кроме того, на берегу канала густой лес. Выгоднее позиции не сыскать.
Выдриган поддакивал. Но офицеры уже привыкли к тому, что это вовсе не означает согласие, а скорее относится к ходу размышлений Бати, как они называли своего комдива.
— Понимаешь, козаче, — сказал Выдриган, отвечая начальнику разведки, но обращаясь ко всем, — немец в Потсдаме рассчитывает, что мы будем форсировать в самом выгодном для нас месте... На канале. И надо фрица в этом убедить... А я пойду через самое неудобное. — Красный карандаш комдива неторопливо пересек синеву озера Юнгфернзее в его восточной части. Подняв голову, Выдриган прочитал на лицах офицеров удивление.
— Пойду в самом широком месте, — подтвердил он.
Комдив встретился взглядом с начальником разведки. Глаза Двали выражали недоумение.
— В самом полноводном, самом неудобном, — повторил Выдриган. — И вовсе не потому, что так хочет левая нога комдива... Здесь фриц меньше всего будет ждать нашего появления. Здесь может быть в три, в пять раз меньше потерь. — Негнущимся коротким пальцем он обвел на карте восточный берег озера. — Мда, нужно только сыграть хороший спектакль. — У комдива заблестели глаза, которые он по привычке щурил.
Все, что несколько часов спустя происходило на берегу канала, свидетельствовало о подготовке операции. Усилилось движение, сновали грузовики. В лесу стучали топоры, рубили огромные ели.
Саперы готовили переправу. Из города их сильно обстреливали. Комдиву докладывали: противник продолжает собирать основные силы возле канала.
«Мабуть, клюнуло», — подумал Выдриган, приказав весь вечер и всю ночь продолжать подготовку. Завершить ее перед рассветом артиллерийским залпом по противоположному берегу.
На берегу канала Батя разыгрывал представление, чтобы обмануть противника. А тем временем в рощах у озера Юнгфернзее сосредоточивались батальоны дивизии. Тут готовились плоты, понтоны, лодки.
В ночь на 27 апреля штурмовые роты бесшумно погрузились на амфибии и поплыли, стремясь ничем себя не выдать. Никаких цигарок, никаких разговоров.
Комдив отправился с передовым отрядом. Амфибия тянула на буксире плотик с его «виллисом».
Подразделения, не обнаруженные немцами, стремительно высаживались, занимали плацдарм на южном берегу озера. Подплывали машины, плоты.
Готовые помочь комдиву, адъютант и связной не успели оглянуться, как Выдриган уже прыгнул с плотика. На комдиве была папаха, куртка и высокие резиновые сапоги.
Едва ступив на берег, Выдриган поднес к глазам часы со светящимся циферблатом. Через три минуты на канале должны заговорить пушки, якобы начиная артподготовку перед наступлением. Там осталась часть орудий, а главная сила — здесь, на озере.
На первый же залп Потсдам ответил сильным огнем по северному берегу канала. Эхо разносило на десятки километров вокруг гром пушек.
Обстрел продолжался больше часа. Северный берег давно молчал, а пушки фашистов продолжали неистовствовать, выпуская сотни снарядов.
Когда немцы обнаружили, что берег канала пуст, форсирование озера Юнгфернзее шло полным ходом. К десяти часам успели переправиться два стрелковых полка и два артиллерийских дивизиона.
Пушкари сразу начали артналет на вражеские позиции, и батальоны пошли в наступление.
В разгар уличных боев над Потсдамом взвился флаг. Это майор Двали со своими разведчиками проник во дворец прусских королей и, взобравшись на самую высокую башню, повесил красное полотнище.
Потом разведчики повели комдива в замок, и Двали слышал, как связист, который тянул за ними провод, тихо сказал своему напарнику:
— У нашего Бати котелок варит.
«Что говорить, умен Батя, — подумал майор, — в Потсдаме он перехитрил немца по всем статьям».
В полдень 27 апреля бывшая резиденция прусских монархов стала наблюдательным пунктом комдива 175‑й. НП расположился в старинной
