— Я не знаю. — Дездемона угрюмо смотрела в свою недопитую чашку молока. — Очень долго люди говорили Старку, что он компьютер в облике человека. Думаю, он начал верить в это. Быть андроидом совсем не плохо, надежно, безопасно.
Кирстен задумчиво произнесла:
— Кажется, я знаю, к чему тебя это приведет.
Дездемона жалко улыбнулась ей.
— Бедный Старк. Он знает, что у него есть мозги и люди уважают его за них. Но он не хочет признать, что у него есть еще и душа. Всякий раз, когда он дает своим чувствам и эмоциям завладеть собой, он сгорает.
Кирстен подняла свое молоко.
— Представляю, что при таком подходе к истории с Маккаллумом, это еще один пример, как глупо позволять себе быть доверчивым.
— Вот именно, — подтвердила Дездемона. — Он доверился Маккаллуму, и сами видите, к чему это привело.
— Боишься, что Маккаллум испортил всю твою работу по превращению Старка в человека, да? — мягко спросила Кирстен.
— Да. — Дездемона грустно смотрела в окно. — Он — незаконченная работа. Как бы наполовину выточенная ледяная скульптура. Ясно вижу ее завершенный вариант, но линии пока нечеткие и неясные.
— И холодные? — поинтересовалась Силия.
Дездемона вспомнила застывший взгляд Старка и поежилась.
— Да.
Глаза Силии потемнели от сострадания.
— Будь откровенна, дорогая. Не время для ошибок. На карту поставлены твои судьба и счастье. Есть ли у тебя сомнения по поводу этой свадьбы?
Бэсс засуетилась.
— Если да, то самое время выйти из игры. Дездемона всмотрелась в обеспокоенные лица родственников и поняла, что Бэсс права. Сознание этого поразило ее, как яркий свет.
— О, Боже, — вздохнула с ужасом Дездемона. — Через это, должно быть, прошли все его невесты.
Старк разглядывал своего будущего тестя. Бенедик находился возле окна, воплощая собой старомодную отеческую заботу. Сцена показалась бы забавной, если бы Старк не был в таком плохом настроении и не подозревал, что Бенедик играет.
— Признаюсь, сынок, что у меня с момента нашего знакомства были некоторые сомнения в отношении тебя, — важно произнес Бенедик. — Всегда предполагал, что моя дочь должна выйти замуж за кого-то более похожего на нее, чем ты.
— Позвольте угадать. Вы хотели, чтобы Дездемона вышла за кого-нибудь с артистическими наклонностями? — вежливо спросил Старк.
— Не обязательно. — Бенедик смотрел на залив Эллиотт. — Я только хотел, чтобы она была счастлива. Думал, что она будет счастлива с человеком, чья природа близка ей. С тем, кто не будет тяготиться женщиной с сильными эмоциями и нежными чувствами. С тем, кто обладает таким же темпераментом.
— Кто-то с душой поэта? — предположил Старк.
— Хорошо сказано. — Бенедик остался доволен. — Действительно неплохо.
Старк барабанил пальцами по ручке кресла.
— Кто-нибудь из мира театра, возможно?
— Не отрицаю, полагал, что она выйдет за человека из нашего мира. Но решил, что это не обязательно. Думаю, ты можешь сделать ее счастливой.
Его слова удивили Старка.
— Вы так считаете?
Бенедик повернул голову и посмотрел на Старка оценивающим взглядом.
— Полагаю, что ты вполне подойдешь моей дочери.
Старк встретился с ним глазами.
— Удивлен, услышав это после всего, что случилось в «Рампе».
— Позволь пояснить. Думаю, что ты подойдешь моей дочери, когда преодолеешь чувство вины за этот инцидент.
— Почему я не должен испытывать чувство ответственности? Я был виноват.
Густые брови Бенедика поднимались и опускались.
— Неужели ты думаешь, что ты единственный на земле человек, который не смог защитить тех, кого любит?
Старк сжал кулаки.
— Нет.
— Тогда перестань быть таким жестоким по отношению к себе. — Бенедик подошел к креслу и сел. — Ты всего лишь человек. Не мучь себя, Старк. Я не говорю, что ты сможешь когда-нибудь забыть об этом, но не мучься. Иначе изведешь себя совсем. А если допустишь это, то потеряешь возможность быть счастливым с Дездемоной.
— Похоже, вам это знакомо.
— Да. Я знаю, через что тебе предстоит пройти.
— Это так?
Бенедик наблюдал за ним из-под полуприкрытых век.
— Как, ты думаешь, я чувствовал себя, когда не сумел уберечь Дездемону от Георга Нортстрита?
Старк не нашелся, что ответить. Губы Бенедика превратились в скорбную линию.
— Я не мог найти себе оправдания. Я просто не понимал, как опасен был Нортстрит, не принял достаточных мер, чтобы защитить свою семью. Я был виноват в том, что он добрался до Дездемоны. Он хотел сначала украсть девочку, а потом вернуться за Силией, ты знаешь.
— Я видел записи по этому делу. Нортстрит был сумасшедший. Вы не могли знать, что перед тем, как застрелиться, он вздумает украсть Дездемону и ее мать.
— Нет, не мог знать. Но повторял себе, что я должен был знать. Очень долго не мог себе простить, не находил покоя месяцами. Не переставая думал, что по своей глупости едва не потерял свою новую доченьку. Боялся, что Силия никогда больше не доверит мне заботу о Дездемоне.
Старк глядел на экран электронного календаря.
— Как вам удалось преодолеть это?
— Силия помогла. Она напомнила, что я всего лишь человек, а не супермен. Что не могу быть в ответе за неурядицы жизни. Она сказала, что если буду так терзаться и дальше, то со мной невозможно будет жить.
Старк оторвался от календаря.
— Что она имела в виду?
— Тот, кто берет на себя ответственность за все происходящее в мире, скоро становится, я полагаю, тем, что называется душевным уродом. Он становится холодным, черствым… — Бенедик деликатно помолчал, — компьютером, если хочешь.
— Это Дездемона прислала вас сюда? — Старк подозрительно сощурил глаза.
— Нет. Почему ты спросил?
Старк напомнил себе, что Бенедик был актером.
— Забудьте. Каково ваше мнение, Бенедик?
— Мое мнение простое. Тот, кто предъявляет к себе слишком высокие требования, создает неудобства для окружающих. Они понимают, что если он не соответствует его собственным стандартам, то уж они-то никогда не смогут удовлетворить его. Спустя некоторое время все начинают уходить от него.
— И?
— И вскоре человек оказывается совершенно одиноким в целом мире.
— Хотите сказать, что, если я не сниму с себя ответственность за то, что случилось, Дездемона уйдет от меня?
Бенедик слабо улыбнулся.
— Она моя дочь. Она покладиста, но не глупа. Она не станет биться головой о стену.
— Понимаю. — Внутри Старка бушевал бездонный холодный хаос.
— Послушай меня, сынок, — продолжал Бенедик. — Мир достаточно жесток. Не пытайся прожить в нем в полном одиночестве.
Один среди хаоса.
