неймется? Я же тебе сказала. Как освобожусь, напишу. И мы с тобой обязательно встретимся. Почему ты такой нетерпеливый?
Сергей: Потому что я хочу тебя!
Я: Сереж, хотеть не вредно.
— Сейчас же убери телефон! — сделал мне замечание дед. — За столом едят, а не сидят в своих телефонах!
Я: Напишу тебе завтра. Отбой.
И убрала мобильник в карман своего комбинезона.
Мы в полном молчании поужинали и сразу же отправились спать.
У дедов был свой распорядок дня.
Ложись они рано, вставали тоже. Завтрак — обед — ужин по расписанию. Даже перекусить было нельзя.
Я взяла полотенце и первой пошла в ванную.
Следом за мной дед повел бабулю в ванну.
Сама она уже не могла за собой ухаживать, и деда это действительно раздражало.
Я легла в спальне.
Рядом с кроватью, где отдыхала бабуля, стояло помойное ведро с крышкой.
Как только она просыпалась, ее тут же сажали на это ведро.
Через час дед привел бабулю обратно. Уложил в заранее приготовленную постель и накрыл.
А сам ушел спать в зал.
Я еще долго смотрела в окно напротив своей кровати, стараясь заснуть.
Думала только об одном.
Лишь бы Сергей на меня не обиделся.
4
Прошло несколько дней, прежде чем все устаканилось.
Не сказать, что наступила более — менее спокойная жизнь, но стало чуточку легче.
Я даже успела переехать к Сергею в Кемерово.
…Эти дни пролетели как часы.
На следующий день я проснулась от шорохов в спальне в квартире деда.
Тот пытался поднять бабулю и посадить на ведро.
Бабуля была не из худеньких, и, как все женщины в нашей семье, страдала от полноты.
Правда, к тому моменту успела сбросить не один килограмм.
Она страдала сахарным диабетом, как и моя мать.
Все же деду удалось посадить ее на горшок и, когда она справила свою нужду, повел ее в ванную, оставив меня наедине со своими мыслями.
Дед думал, что я все еще сплю, но от возни в комнате уже давно проснулась и краем глаза наблюдала за всем происходящим.
Я встала с постели, включила мобильник и пошла в туалет. В квартире он находился отдельно.
Деды вышли из ванной и направились на кухню.
— Дед, — обратилась я к нему.
— А?
— Я домой пойду.
— Ага. Ну ладно. Иди. Как придешь — обязательно позвони. Баба будет переживать.
— Хорошо.
Я: Возвращаюсь домой. Если что, позвони. Ты только не обижайся на меня, хорошо? Я вчера немного переборщила. Я правда не хотела тебе нагрубить. Если все еще хочешь встретиться, то приезжай. Буду ждать.
Я положила телефон в карман и начала собираться.
Из квартиры дедов вышла через час.
На улице уже вовсю светило яркое солнце. Начинало припекать.
Я не стану описывать повторно весь тот путь от дома деда до своей квартиры, ибо на протяжении часа болталась по городку, наслаждаясь приятной прохладой.
Мама все еще спала, и я потихонечку прошла в комнату.
Краска успела высохнуть, но легкий запах краски все еще стоял в спальне.
Меня это ничуть не беспокоило.
Я прошла на кухню, оставив все свои вещи в комнате, и выпила таблетки.
Шифоньер, что стоял посреди комнаты, мы с мамой затащили обратно в спальню.
Место под него уже давно высохло, и мама, установив шифоньер в самый угол, продолжила красить дальше. Ибо таскать тяжеленный шкаф по окрашенному полу это жесть, конечно.
Ответ от Сергея так и не пришел. Хотя прошел не один час.
Неужели он все — таки обиделся? Или просто занят?
Но он же вроде говорил про отпуск и то, как ему без меня скучно.
Странно. Очень странно.
Ладно. Надо — напишет.
Я вернулась в спальню и, подключив наушники к компу, врубила музыку.
Постаралась слушать потише, ибо очень боялась разбудить маму.
Пол подо мной немного поскрипывал, и становилось не по себе.
Но под воздействием лекарство страх отступил, уступая место эйфории и кайфу.
Я думала, как однажды сяду за продолжение книги. Как свалит Соня в свой Бердск и больше не вернется.
О своей любви к Сергею. И как скучаю по нему.
И продолжаю ждать от него весточки.
Время шло, меня отпустило, и я решилась выйти на улицу.
Телефон молчал.
Я начала не на шутку волноваться.
Ай, хватит загоняться! У мужика просто свои дела!
Во дворе уже практически все собрались. В том числе и любовничек Мотыленок.
Точнее, бывший. Или все — таки нынешний?
Я решила проигнорировать товарища, скачущего по теннисному столику аки горный козел, и подошла к Вальке, у которой за спиной висела сумка с двумя торчащими ракетками.
— Привет. Чо, куда собрались?
— Просто гуляем. Соню ждем.
О как. Они теперь лучшие друзья?
— Вы что, уже успели помириться?
— Эй, мумия! Мумия! Айррр! — заорал Каргин как контуженный.
— Ну да.
Я была очень расстроена этим фактом.
— Эй, ты, мумия! — продолжал выпендриваться братец Андрюшкиной, пытаясь обратить мое внимание на себя.
Я с недоумением посмотрела на него.
Но так как была очень сильно расстроена, то недоумение тут же сменилось обидой.
— Хватит ее обижать. Она, между прочим, инвалид. Пойдем.
В глубине души я была очень благодарна за поддержку Вали.
Хоть это и был единственный раз, когда она за меня заступилась.
Мы направились в сторону канавы, которую вырыли рядом с нашим домом.
Через нее лежал своеобразный мостик, через который проходили люди в другую часть Простоквашино.
— Мы с Соней идем на плиты. Ты с нами?
— Нет, к сожалению. Я только что выпила таблетки. Так что, вернусь домой. А там, может быть, увидимся вечером.
Я и сама не поняла, за каким хреном выходила.
— Ну ладно. Пока.
— Пока.
И я пошла в сторону своего подъезда.
— Привет! — поздоровалась я с Соней, идущей мимо меня.
— Привет.
О Господи, когда весь этот ад закончится?!
Прошло пару дней.
Сергей так и не позвонил. Словно провалился сквозь землю.
Я уже отчаялась его ждать.
Лето медленно шло к своему завершению.
Через считанные дни наступит осень.
И, как назло, я успела захворать.
Депрессия, мать ее. Или, скорее, апатия.
Ибо от всех произошедших за этот месяц событий у меня очень сильно испортилось настроение.
Тогда ни о какой депрессии речи идти не может.
Моя апатия заставила поднять свою пятую точку с дивана и поехать в Белово, в наш знаменитый психдиспансер.
Знаменитый в плохом смысле.
Да и время, если честно, поджимало.
Раз в две недели мне ставили галоперидол.
Может, по этой причине я начала плохо себя
