– Как я рада тебе! Однако ты сегодня проспала прекрасное утро. Присаживайся.
Они удобно расположились на ложе, и Таида рассказала Иоле о своей встрече с Александром.
Иола внимательно слушала, потом задумалась. Прежде чем ответить, вздохнула.
– Не думай о царях. Они очень жестоки, даже лучшие из них.
– Разве у меня нет на это причины? – возразила Таида.
– Я понимаю. Но… – Иола заколебалась, погладила подругу по руке, потом взволнованно проговорила: – Но ведь все рассказанное тобой означает, что ты сделала месть целью своей жизни! Поверь, это слишком черное чувство, чтобы носить его в сердце. Месть разъедает душу.
Страстный тон Иолы, которую Таида считала воплощением нежности и покоя, взволновал ее. Однако она лишь вздохнула и задумчиво ответила:
– Это мой долг, Иола. Долг перед моим родом, перед моей убитой персами матерью.
– Неужели примирение между людьми невозможно?
– Примирение? – Таида почувствовала, как к лицу приливает кровь, но сдержала себя и только покачала головой. – Сначала необходимо искупление.
Иола посмотрела на подругу и увидела, как серьезно ее прекрасное лицо, как печальны глаза.
После легкого завтрака Таида предложила Иоле посмотреть моления в святилище богини Иштар.
Когда они подошли к храму, там уже собралась большая толпа. Люди принесли сюда цветы, благовония, мази в золотых ларцах, душистые масла в изящных амфорах, драгоценные вазы, роскошные чаши, дорогие украшения. Они с нетерпением ждали того священного мгновения, когда им позволят принести жертву на алтарь богини.
Таида прошептала Иоле:
– Посмотри, здесь так высоко ценят любовь, что многие готовы пожертвовать богине все свое состояние, лишь бы завоевать благосклонность своей возлюбленной.
– Или своего избранника, – задумчиво сказала Иола. – И они правы, ведь жить стоит только во имя любви.
Подруги неспешно расхаживали по нарядным, украшенным гирляндами из цветов улочкам вокруг храма, с любопытством рассматривали совсем юных девушек, которые безропотно приняли выпавший на их долю жребий и готовились принести жертву очищения. У многих девушек груди были обнажены и даже не раскрашены. Гетеры были поражены этой выставкой разнообразных сосков, едва зарождающихся и развитых, крепких и вызывающе торчащих.
– Все девушки Вавилонии должны принести свою невинность на алтарь божественной Иштар, – рассказывала Таида, невольно вспоминая жреца Иерона. – За горстку золота их может выбрать любой незнакомец. Каждая отдает полученное золото на алтарь богини в дар за счастье первого познания любви.
– И как велика плата? – поинтересовалась Иола.
– Она может быть любой. Отказаться даже от очень малых денег нельзя, так как деньги эти священные. Девушка обязана немедленно следовать за первым, предложившим ей деньги. Исполнив священный долг богине, лишившись невинности, они уходят домой.
– Вероятно, некрасивым приходится долго ждать?
– Я слышала, что некоторые ждут по три, а то и по четыре года. Смотри, смотри.
К одной из девушек подошел пожилой чужеземец и бросил ей в подол деньги. Девушка, на взгляд Таиды, одна из самых привлекательных и юных, беспрекословно последовала за незнакомцем.
Иола с нежностью вспомнила свою первую встречу с Неархом и пожелала всем девушкам счастья. Она заметила, что у одних на лицах был страх, у других, постарше, вожделение, у третьих – сияющая призывная улыбка. Выстроившись одна около другой, стояли они в ожидании, кто возьмет их в обмен на горсть золота для алтаря великой богини. Поодаль, на специально отведенном месте, стояли колесницы и паланкины дочерей знатных вельмож. Лица богатых и знатных женщин были закрыты кисеей.
Наконец Таида и Иола пробрались сквозь плотную толпу к самому входу в святилище.
В святилище перед огромной золотой статуей богини Иштар извивались в танце гибкие тела жриц, прикрытые лишь тонкой прозрачной тканью. Жрицы плясали и пели, славя великую богиню.
Святилище было заполнено богатыми горожанами. Перед главным алтарем мужчины срывали с груди золотые цепи, снимали тяжелые перстни и возлагали их к подножию богини плодородия, молодости и любви.
Женщины извлекали из причесок булавки, золотые и серебряные гребни, нити жемчуга. Стоящие позади них рабыни держали корзины цветов, чаши с маслами и амфоры, наполненные вином.
Под звуки свирелей, арф и флейт вавилоняне молились той, что была покровительницей материнства, жизни и любви.
В повозке, везущей гетер обратно к дому, Таида обратила внимание, что Иола грустна.
– Что с тобой?
– Почему до сих пор нет Неарха?
– Он же сообщил, что скоро будет. Уверяю тебя, Неарх сам с нетерпением ждет встречи с тобой.
– Как с тобой Птолемей.
– Ты думаешь? Если так, то почему же его нет до сих пор рядом?
– Думаю, от ревности. Но он обязательно придет к тебе. Вот увидишь. А ты ждешь его?
Таида задумалась. Она не знала, что ответить подруге.
– В отличие от тебя, Иола, я еще не испытала всей силы любви. Меня сейчас тревожит другое.
– Уверена, что ты обязательно влюбишься.
– Я тоже мечтаю о любви. Мечтаю и боюсь одновременно. Но многое в этой жизни зависит не от нас.
Иола внимательно посмотрела на подругу.
– Тогда ответь, кто нравится тебе больше: Птолемей или Александр?
– Иногда Птолемей, чаще думаю об Александре, скорее о его победах над ненавистными персами, но понимает меня только Лисипп.
– Лисипп? – искренне удивилась Иола.
Едва подруги возвратились в дом Таиды, в просторную прихожую вслед за ними вошел Персей и незнакомец, которого Таида видела во время своей последней встречи у Персея.
Персей приказал Иоле оставить их одних.
Взглянув на Персея, Таида неожиданно вспомнила, что забыла предупредить Александра о грозящей ему опасности.
– Да благословят тебя все боги Олимпа, божественная афинянка, – мягко поздоровался Персей, переступив порог комнаты Таиды. Той самой комнаты, в которой она провела ночь с Александром.
Вслед за ними в комнату вошел незнакомец и замер у входа.
– Ты так долго не давал о себе знать, что я думала, ты уехал.
Таида напряженно думала, как вести себя с Персеем на этот раз.
– Не попрощавшись с тобой? – улыбаясь, спросил Персей. – Как ты могла подумать такое? Мы же не довели задуманное до конца.
Вспомнив, как изменилось поведение Александра после того, как он осушил до дна кубок Исиды, Таида сама разлила вино в стоящие на столе кубки.
– Рада встрече с тобой, Персей.
Она протянула Персею кубок Исиды, загадав, чтобы кто-нибудь пришел ей на помощь и чтобы Персей покинул ее дом.
– Кстати, как ты разыскал меня?
– Дом прекрасной афинянки знает каждый мужчина, кошелек которого туго набит деньгами, – ответил Персей.
Прежде чем осушить кубок, он стал внимательно разглядывать его.
– Знатный кубок! Старинный!.. Такого нет даже в моих коллекциях. Откуда он у тебя?
– Мне подарили его в Египте.
Персей осушил кубок до дна.
Незнакомец внимательно следил за каждым движением гетеры, что не укрылось от ее зоркого взгляда.
Внешне Таида оставалась невозмутимой, но внутренне сжалась от исходящей именно от незнакомца опасности.
Подойдя вплотную к Таиде, Персей спросил:
– Что же ты молчишь? Рассказывай, как тебя на Этот раз принимали в царских покоях?
Таида содрогнулась: «Неужели ему известно о моей встрече с царем?» И тут же, взяв себя в руки, печально вздохнув, поинтересовалась:
– Что ты от меня хочешь?
– Ничего нового. Исполнить требование знатных афинян!.. А главное, не забывать, что ты – афинянка!..
– Птолемей бросил меня, и у меня не было возможности проникнуть во дворец царя, – в голосе гетеры звучала явная грусть.
Но, натолкнувшись на жесткий взгляд Персея, она поспешила добавить:
– Пока не было…
Персей воскликнул:
– Значит, Македонец даже не вспоминает о тебе?!
Таида облегченно вздохнула, что Персею ничего неизвестно о визите к ней Александра. И с явным отчаянием в голосе она произнесла:
– Нет, здесь, в Вавилоне, царь ни разу не вспомнил обо мне.
Персей вплотную подошел к Таиде. Она была прекрасна в своей нескрываемой печали, и ему внезапно захотелось сжать ее в объятиях и овладеть ею немедленно, тут же. Но он поборол себя и сурово напомнил:
– Слушай меня внимательно, Таида! Неужели ты предпочитаешь нам, знатным афинянам, этого Македонца, который даже не вспоминает о тебе? Неужели ты не осознаешь, что для него гетера – всего лишь игрушка в часы отдыха между кровавыми битвами? Послушай, вся Эллада знает, что красавец Гефестион – его самая сильная страсть. Неужели ради такого ничтожного человека ты готова пожертвовать родными Афинами?
И снова Таида увидела глаза незнакомца, суровые, немигающие глаза удава. Это наверняка был перс.
– Я люблю Афины и никогда не забываю о своем родном городе.
