- Неужто будет лучше, если из того греха, что совершили мы с Моргейной - если тебе угодно считать это грехом, - не произрастет ничего благого? Или я все же должен радоваться тому, что хоть грех и свершился и возврата к невинности нет, но Бог в искупление зла даровал мне доброго сына? Мы с Моргейной расстались отнюдь не по-дружески, и я теперь не знаю, где она и что с ней сталось, - и вряд ли я еще увижусь с нею до дня Страшного суда. Но ее сын сделался теперь опорой моего трона. Неужели я должен относиться к Гвидиону с недоверием лишь из-за того, что его произвела на свет Моргейна?
Гвенвифар хотела было сказать: "Я не доверяю ему потому, что он воспитывался на Авалоне", - но передумала и промолчала. Затем, когда они остановились у дверей ее покоев и Артур, взяв ее за руку, спросил: "Хочешь ли ты, чтоб я присоединился к тебе этой ночью, моя леди?" - Гвенвифар, стараясь не глядеть ему в глаза, ответила: "Нет... нет, я устала". Она постаралась не заметить облегчения, промелькнувшего во взгляде Артура. Кто же теперь согревает его постель? Ниниана? Или какая-нибудь другая дама? Нет, она не станет унижаться и расспрашивать его дворецкого. "Какая мне разница, с кем он спит, раз он спит не со мною?"
Время шло. Наступила и прошла мрачная, холодная зима, и уже начало чувствоваться дыхание весны. Однажды Гвенвифар, не выдержав, в сердцах воскликнула:
- Скорее бы все это закончилось и наши рыцари вернулись, с Граалем или без него!
- Милая, но ведь они поклялись, - мягко напомнил Артур. Но и вправду в тот же самый день к воротам Камелота подъехал всадник, и это оказался Гавейн.
- Ты ли это, кузен? - Артур обнял его и расцеловал. - Я и не надеялся увидеть тебя так скоро. Разве ты не поклялся год и день искать Грааль?
- Поклялся, - согласился Гавейн. - Но я не нарушил клятву, лорд, и священникам незачем смотреть на меня как на клятвопреступника. Я видел Грааль здесь, в этом самом замке, и с той же вероятностью могу снова узреть его именно здесь, как и где-нибудь на краю света. Где я только ни ездил, куда только меня ни заносило - но нигде я так и не услышал ни единого слова о Граале. И однажды меня осенило: я ведь с тем же успехом могу искать Грааль там, где однажды уже видел его - в Камелоте, рядом с моим королем, даже если я просто буду каждое воскресенье во время обедни смотреть на алтарь и надеяться, что он вновь там появится.
Артур улыбнулся и заключил Гавейна в объятия, и Гвенвифар заметила, что на глаза его навернулись слезы.
- Добро пожаловать домой, кузен, - просто сказал он. - С возвращением тебя.
А несколько дней спустя вернулся Гарет.
- Мне было видение, и я думаю, что оно было послано Господом, - сказал Гарет, когда они уселись ужинать. - Я видел пред собою Грааль во всей его красе и сиянии, а потом из света, окутывавшего священную чашу, послышался голос. И этот голос произнес: "Гарет, соратник Артура, - в этой жизни ты больше не узришь Грааль. Как можешь ты гоняться за видением райского блаженства, когда твой король нуждается в тебе? Ты сможешь послужить Господу, когда попадешь на небеса, но сейчас твоя земная жизнь еще не окончена; возвращайся в Камелот и служи своему королю". И, очнувшись, я вспомнил, что даже Христос велел отдавать цезарю цезарево. Вот потому-то я и отправился домой. А по дороге я встретился с Ланселетом и умолял его последовать моему примеру.
- Так как же ты считаешь - ты и вправду отыскал Грааль? поинтересовался Гвидион.
Гарет рассмеялся.
- Быть может, Грааль - всего лишь видение, и ничего больше. Но когда он мне привиделся, то велел вспомнить о долге перед моим лордом и королем.
- Так значит, вскоре мы увидим здесь и Ланселета?
- Искренне надеюсь, что сердце велит ему вернуться, - сказал Гавейн, ибо мы воистину нуждаемся в нем. Но, так или иначе, Пасхи уже недолго ждать, а после нее все должны будут возвратиться домой.
Немного погодя Гарет попросил Гвидиона принести арфу и спеть.
- Ибо в странствиях, - сказал он, - я лишен был даже той грубой музыки, какую можно услышать при дворе саксов. А у тебя, Гвидион, раз уж ты оставался дома, наверняка была возможность совершенствовать свое искусство.
Гвенвифар не удивилась бы, уступи Гвидион эту честь Ниниане, но он послушно принес инструмент, и королева узнала его.
- Чья это арфа? Уж не Моргейны ли?
- Именно. Она оставила ее в Камелоте, уезжая. Если б Моргейна пожелала, она могла бы прислать кого-нибудь за своей арфой или сама забрать ее у меня. Ну, а до тех пор я с чистой совестью могу считать ее своей; думаю, Моргейна охотно отдала бы ее мне - раз уж она ничего больше не могла мне дать.
- Не считая самой жизни, - с мягкой укоризной произнес Артур, и Гвидион взглянул на него с такой горечью, что у Гвенвифар защемило сердце.
- А следует ли мне кого-то благодарить за это, мой лорд и король? спросил Гвидион, яростно, но негромко, так, что его могли слышать лишь сидящие рядом. И прежде, чем Артур успел что-либо ответить, Гвидион ударил по струнам и запел. Но выбранная им песня потрясла Гвенвифар.
Он пел о Короле-Рыбаке, обитавшем в замке, что стоял посреди бескрайних пустошей. Король дряхлел, и силы его убывали, и вместе с ним увядала его земля и переставала родить. И суждено было этому длиться до той поры, пока не придет некий юноша и не нанесет милосердный удар, и кровь одряхлевшего короля не прольется на землю. И тогда с новым королем земля вновь помолодеет и расцветет.
- Так что ты хотел сказать? - сердито и встревоженно поинтересовался Артур. - Что земля, в которой правит король-старик, неизбежно обречена на увядание?
- Вовсе нет, мой лорд. Что б мы делали без твоей мудрости и житейского опыта? Но в древности в Племенах дело обстояло именно так - здесь властвовала Богиня, и король правил лишь до того момента, пока Богиня была довольна им. А когда Король-Олень старел, приходил молодой олень и свергал его... Но Камелот - христианский двор, и при нем не придерживаются языческих обычаев, мой король. Быть может, эта баллада о Короле-Рыбаке всего лишь символ травы; ведь даже в вашем Писании сказано, что плоть человеческая подобна траве. И жизни ей - от весны до осени. А король пустошей - это символ мира, что умирает каждый год и возрождается по весне, как твердят все религии... Даже Христос иссох, подобно Королю-Рыбаку принял смерть на кресте и на Пасху возродился, обновившись...
И, коснувшись струн, Гвидион негромко запел:
- Взгляни: дни человека - что лист на ветру и трава увядающая.
И тебя позабудут, словно цветок, упавший в траву. Словно вино, что пролилось на землю. И все же с приходом весны земля расцветет. И с нею вернется цветение жизни...
- Это из Писания, Гвидион? Строчки из какого-нибудь псалма? - спросила Гвенвифар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
