Затем шагнул вперед и замер, будто пораженный неожиданным зрелищем.
Поколебавшись с минуту, он решительно направился к Эдме. В трех шагах от нее он поклонился, сняв шляпу с элегантным заломом.
— Простите меня, мадемуазель, — сказал он. — Я действую под влиянием внезапного чувства, и мне не хватает времени придумать более или менее разумную фразу, чтобы завязать знакомство…
Вы не стали бы возражать против того, чтобы немного прогуляться вместе?
Заметив, что молодой человек направляется к ней, Эдме покраснела и отвернулась.
— Меня всегда учили, что молодой девушке вроде меня не пристало позволять молодому человеку подходить…
— Честное слово, — оживленно возразил незнакомец, — я думаю, что молодому человеку вроде меня ничуть не более пристало подходить к девушке… Давайте на несколько минут решимся оба на крошечную непристойность? Вы не против?
Он добавил:
— Откровенно говоря, мне кажется, что вы сыграете значительную роль в моей жизни… Вы шли к замку, так? Я тоже…
— Но…
— Но не хотите же вы, чтобы я шел по одной стороне дороги, а вы по другой, нет?.. Мне остается представиться: Юбер Пеллериан.
— Я дочь доктора Хие, — просто ответила Эдме. — Но… но я впервые вас вижу в деревне…
— Я вчера приехал, — пояснил молодой человек. — Меня приютила тетка — госпожа Прего. Вы с ней знакомы?
— Да, — заметила девушка. — Здесь все более или менее знакомы… Значит, вы кузен Бертильды и Ивонны? Я вас сначала приняла за цыгана, цыгана по происхождению, конечно… Вы такой же темный, как и они.
Юбер Пеллириан улыбнулся.
— Могу вернуть вам комплимент, если это комплимент! Я вас очень живо представляю танцующей с золотыми цехинами в волосах. Что до меня, так это путешествия сделали цвет моего лица таким. Встреть я вас раньше, я бы, без сомнения, не путешествовал.
— Почему? — удивилась Эдме.
— Всякий мужчина, отправляющийся на край света, — ответил молодой человек, — сознает он это, или нет, ищет невозможного. А что такое невозможное, как не безоглядная любовь? Повторяю, я бы не отправился путешествовать, встреть вас раньше…
— В самом деле? — воскликнула девушка, рассмеявшись только, чтобы соблюсти приличия. — Я не очень понимаю.
— Поймете… — сказал Юбер Пеллериан. — Вы хоть немного верите предсказателям?
— Конечно! — горячо ответила Эдме. — Я сама часто гадаю на картах. И как раз вчера, перед тем как позвали на помощь моего отца, они мне сообщили, что в деревне произошло убийство…
— А, да! — небрежно отозвался молодой человек. — Насколько я понимаю, одного коммивояжера нашли задушенным на Центральной улице?
Он сухо рассмеялся:
— Это я убийца.
— Ошибаетесь, — подхватила шутку девушка. — Это я!
Он снова рассмеялся, на этот раз мягко, и продолжил:
— Когда вы меня увидели выходящим из фургона, я как раз получил от Гвидо сведения о моей судьбе. А судьба мужчины — всегда женщина. Цыган это прекрасно знает и сообщил мне, что я полюблю маленькую черноволосую смуглянку… Извините меня, мадемуазель, но сначала я подумал, что он рассчитывает пристроить младшую из своих дочерей. Заметив вас, я понял ошибку…
Во второй раз Эдме почувствовала, что заливается краской.
— Знаете, — произнесла она, — я все равно не понимаю!
— Черт! — отозвался Пеллериан. — Вы страшно все усложняете… Еще Гвидо пообещал, что я встречу эту женщину в скором будущем… Хотя я не думал, что это произойдет так быстро…
Эдме остановилась.
— Теперь я должна с вами попрощаться. Я возвращаюсь в деревню.
— Но я тоже! — воскликнул Пеллериан. — Какое удачное совпадение!
— Простите, — удивилась Эдме. — Мне казалось, вы направлялись в другую сторону?..
— Совершенно верно. Потому что вы шли туда. По правде говоря, когда мы встретились, я намеревался идти в противоположную.
— Я думаю, — проговорила Эдме, — что вы ужасный обольститель. Не совсем уверена в точном значении этого слова, дома я посмотрю в толковом словаре… Но мне в самом деле кажется, что «обольститель» не будет преувеличением.
— Уберите «ужасный», — взмолился Юбер. — И… И, знаете что? Задержитесь по дороге у фургона старого Гвидо. Поговорите с этим оракулом. Если судьба мужчины в женщине, судьба женщины зачастую — мужчина…
— Почему зачастую?
— Ну, потому что в других случаях это много мужчин…
— Как вам не стыдно! — возмутилась девушка. — Вы говорите серьезно?
— Увы, да!
— С какими же женщинами вы общались?
— Должен признать, ни с одной, похожей на вас.
— Следует ли мне вас поблагодарить?
— Не обязательно.
Некоторое время они шли молча. Потом Эдме спросила:
— Кто этот Гвидо? Вы говорите о нем, как… простите меня… как о старом приятеле.
— Я встречался с ним сотни раз, — объяснил Пеллериан. — Во Флоренции, Генуе и не только в Италии. Он тоже много путешествовал. Странная вещь, но всякий раз, как мы встречались, я сомневался в себе и в будущем. Без сомнения, я обязан ему тем, что не впал в ипохондрию.
Беседуя, они остановились перед повозкой.
— Войдете? — спросил Пеллериан.
— Обязательно, я уже умирала от желания зайти туда, когда мы повстречались.
— Вы позволите мне послужить вашим… покровителем?
Девушка покачала головой:
— Боюсь, вы не обладаете требуемыми качествами… В любом случае, я предпочитаю войти одна.
— Ну, раз так, я подожду вас здесь.
Эдме смело поднялась по трем деревянным ступенькам, ведущим в фургон. На ее стук открыл маленький худой человечек с великолепными черными глазами, цветом лица напоминающий коврижку, одетый в старые брюки и белую блузу, на которой выделялся красный платок, — это и был Гвидо.
У него вырвалось легкое удивленное движение при виде девушки и Юбера Пеллериана за ее спиной. Затем он улыбнулся, показав все свои прекрасные зубы.
— Чем могу служить, моя маленькая барышня? — напевно спросил он.
В то же время он успел обменяться быстрым взглядом с Юбером Пеллерианом. Казалось, этот взгляд означал: «Ну, что я вам говорил? Вот видите, вы уже ее встретили!..»
— Мне бы хотелось, — прошептала дочка доктора Хие, — чтобы вы предсказали мое будущее… говорят, вы крупный специалист в этой области.
Старый Гвидо — хотя так ли уж он был стар? — поклонился:
— Вы слишком добры, прекрасная барышня. Тысячу раз слишком добры! Входите! Входите!.. Господин тоже хочет зайти?..
— Нет, — решительно возразила Эдме. — Господин останется здесь.
И вслед за цыганом вошла в фургон.
Когда дверь за ними закрылась, Юбер Пеллериан закурил сигарету. Какое странное приключение! Он приехал в Сент-Круа жениться на своей кузине Бертильде, и вот встретил девушку…
«Она очаровательна, — думал он. — Если бы еще у нее было состояние…» Он размышлял долго, потом выкинул окурок. «Собственно говоря, лучший способ это узнать — познакомиться с ней ближе… Моя маленькая Бертильда, ваша девичья мечта под угрозой».
Через несколько минут Эдме вышла из фургона в сопровождении осыпающего ее изъявлениями уважения и признательности Гвидо.
— Ну? что? — спросил Юбер Пеллериан, когда они немного отошли от фургона. — Вы удовлетворены?
— Или ваш Гвидо всем клиентам рассказывает одни и те же басни, или это заговор… — ответила девушка. — Он сказал мне, что если я еще не встретила, то вскоре встречу человека, которого полюблю… Может быть, прямо сегодня.
Молодой человек рассмеялся:
— Ну вот, мы и привязаны друг к другу, вам не кажется? Мало вероятно, что…
Но Эдме оборвала его:
— Извините, но я должна вас покинуть. Мне бы не хотелось, чтобы вон тот господин, что движется нам навстречу, видел меня в вашем обществе… До свидания.
Она быстро протянула ему руку. В замешательстве Юбер Пеллериан взял ее в свою.
— Но… — сказал он. — Когда я вас увижу? Вы не назначите мне свидания?
— Нет, — ответила девушка. — Уходите скорее.
И сама торопливо отошла от спутника. Тем не менее при виде его удрученного лица она добавила с улыбкой:
— Утешьтесь, Сент-Круа невелика и… и я гуляю каждое утро!
Затем, решительно повернувшись спиной к Юберу, пошла навстречу идущему человеку.
Он шел быстро, заложив руки за спину и уставясь в землю. На нем была черная шляпа, черный плащ и ботинки трогательного желтого цвета.
— Господин Маскаре! — окликнула его девушка.
Три года назад учитель Маскаре несколько месяцев пытался приобщить юную Эдме к красотам французской и мировой литературы. Но, не преувеличивая, нельзя сказать, что его усилия увенчались успехом.
Это был высокий молодой человек, неловкий как в речах, так и в движениях. Казалось, ничему он не придает значения, качество, довольно странное для педагога. За стеклами очков в роговой оправе его близорукие глаза с мягким взглядом словно рассматривали нечто, недоступное простым смертным. И все же, необычная способность оставаться ребенком привлекала к нему, без малейших усилий с его стороны сердца учеников. У этих маленьких дьяволят уважение приобретало форму безграничного поклонения.
