-Ваше Святейшество, вернитесь! - крикнул капитан Тариго - а впрочем... Только когда Марио вернется, уступите место, ему надо будет рассчитать курс.
Если мы дотянем до Испании - подумал капитан - и пушка "месса" прошивает нас насквозь, так что без разницы, где сидеть, все места одинаково опасны. Нам не уйти, у немцев скорость больше на целых полтораста! Но помоги нам Бог продержаться до темноты - и одномоторные истребители, в отличие от нас, не слишком любят отдалятся от берега!
-Только один немец стреляет! - крикнул радист - наверное, это опытный решил поучить новичков! Бьет издали, авось не попадет! Уйдем!
Не ушли. Самолет задрожал от ударов по фюзеляжу, по правому крылу. Из правого мотора потянулся дым, огня пока не было видно.
-Простите, Ваше Святейшество - сказал капитан - через пять минут мы сгорим как на костре. Если не сядем. Немцам и британцам легче, у них баки с резиной и наддувом негорючим газом. А у нас, только дерево и бензин. Будем садиться на воду, или попробуем повернуть? Италия еще рядом!
-Поворачивайте! - приказал Папа - и я надеюсь, добрые христиане нам помогут!
Самолет стал разворачиваться, скользя на крыло. Капитан Тариго, командир эскадрильи, был хорошим пилотом, он сумел развернуть горящий торпедоносец на обратный курс, маневрируя так, чтобы огонь отдувало от баков. Но дым становился гуще, отпущенные минуты уходили. А немец продолжал стрелять. Радист вдруг обвис на ремнях, весь в крови.
-Что я должен делать? - спросил Папа - могу я чем-то помочь?
-Сидите - коротко бросил капитан - у Марио лучше получится. Немцы выше нас, из гондолы их все равно не достать.
В кабине появился второй пилот. Отвязал тело радиста и сдвинул туда, где раньше сидел Папа. И начал стрелять из пулемета.
-У нас хвост пробило, и в стабилизаторе дырки - сообщил он - однако тяги все целые. Командир, здесь патронов осталось, едва сотня, еще пара атак, и придется переносить боеприпасы с нижней точки.
-Наши идут! - крикнул капитан - смотрите!
Никогда Папа не забудет эту картину - Небесную Эскадрилью, летящую на смерть! И немцы метнулись в стороны! А затем снова набросились на героев, как ястребы на стаю голубей - как будет изображено на росписи, через пять лет украсившей восстановленные покои Папского Дворца. И падали один за другим небесные рыцари, отвлекшие врагов на себя. Берег был уже близко, хорошо виден, с небольшой уже высоты! Но два немца зашли сзади - и самолет снова задрожал от попаданий. Прямо в кабине брызнуло обломками, запахло гарью, Марио вдруг захрипел и замолк - увидев, что пулемет не стреляет, "мессы" подошли совсем близко. В хвосте уже было пламя, и из правого мотора било огнем, в кабине чувствовался жар. И тут немцы отвернули, непонятно из-за чего, и исчезли вдали. Когда еще одна их атака стала бы смертельной.
Дальнейшее Папа помнил смутно. Сильный удар о воду, затем они вдвоем с капитаном оказываются на крыле, спускают на воду надувную лодку, "Савой" был морским самолетом, резиновая шлюпка входила в штатный комплект, и - вот чудо! - не получила повреждений. Они гребут к берегу, оказавшемуся ближе чем в километре, выбираются наконец на песок. И оказываются под нацеленными стволами немецкого патруля.
В немецкую комендатуру, кроме Папы и капитана, привезли еще шестерых из экипажей "небесной эскадрильи", кому посчастливилось доплыть до берега. На допросе Папа назвался вымышленным именем, и остальные тоже были единодушны в своих показаниях - признавая попытку побега в Испанию, но не больше. И это суд - где обвинение, прокурор, защита? - их привязали к столбам во дворе, напротив выстроился расстрельный взвод, лай команд, немцы вскинули винтовки. Господь, прими душу слуги Твоего!
Вместо выстрелов, снова лай команды. И гестаповец в штатском подошел, взглянул Папе в лицо.
-В вашем возрасте, Ваше Святейшество, вредны подобные приключения! - сказал немец - ну какой же вы "итальянский бортмеханик", да еще без документов? Мы вас ищем, чтобы пообщаться, а вы бегаете. Зачем?
Приказал солдатам - этого отвязать! Капитан Тариго, и еще шестеро, чьих имен Папа не знал, остались. Через минуту - команда, и залп.
-Расстреляны все, кто помогал вам в вашей бессмысленной авантюре - сказал гестаповец - а приняли бы вы наши условия, то сидели сейчас в своем дворце, как прежде. Кто же знал, что вы настолько неблагоразумны?
Все в руках Господних! - отстраненно подумал Папа - и если что-то кажется нам неправедным, то лишь потому, что человек по своему несовершенству не в силах понять замысел Божий! И если он не дал мне погибнуть, значит моя судьба пока еще в его руках - так будем же ждать дальнейшего?
Париж. Этот же день.
Филипп Петен, Маршал Франции, наконец сделал свой выбор.
Может быть, и последний в жизни. Но в восемьдесят восемь лет к этому относишься уже философски. Когда в жизни было уже все, о чем казалось, можно мечтать - маршальский жезл, членство в Французской Академии, победа под Верденом, Рифская война, пост военного министра, и наконец Верховный Правитель Франции! Хотя, Франции - под немецким сапогом. Но он, Филипп Петен, сделал все, для ее блага! И не его вина, что немцы в этой войне оказались сильнее...
Он и сейчас считал то свое решение, в декабре сорок второго, правильным - присоединиться к Еврорейху, как раз в тот момент, когда Германия казалась в зените силы и побед, и в то же время нуждалась в союзниках, после случайной, как казалось всем, неудачи под Сталинградом. Поднять Францию с колен, скрепить с немцами боевое товарищество победой над общим врагом - и войти в новый рождающийся мир стального порядка не слугами, а партнерами хозяев. Ну а русским предстояло платить за все, как и подобает варварам, стремящимся заработать благосклонность цивилизованных стран. Сталинград казался не более чем последними судорогами перед агонией - кто ж знал, что это русские лишь начинали воевать!
Поначалу еще была надежда на победу. Все же Еврорейх, владевший всем промышленным, научным, мобилизационным потенциалом самой культурной и развитой части человеческой цивилизации, и Россия, лишь недавно поднявшаяся из совершенной азиатской дикости, да еще и лишившаяся самых лучших, западных провинций - это противники разных весовых категорий. Хотя уже тогда кое-кто вспоминал, как Наполеон точно так же повел против русских войска всей Европы - и чем это завершилось... Но ведь после того и в Париже появился Севастопольский бульвар! И не так еще плохо, если будет заключен мир, на Днепре, на Висле - ведь "брачный союз Марианны с Гитлером", как обозвали это британские газеты, уже заключен, а значит Франция может претендовать на половину общего имущества Еврорейха?
Но "рубежи" рушились, один за другим, русские вошли во вкус, показывая миру тот страшный "паровой каток", пугало прошлой Великой войны, ставшее реальностью в войне этой. Стало очевидным, что Франция выбрала не ту сторону - что ж, и австрийцы с пруссаками поначалу были союзниками Наполеона! Казалось, есть еще время и сейчас!
И вдруг это случилось. Да, Гитлер сумел удивить мир, пойдя на совершенно неожиданное обострение. Но что теперь делать ему, Петену?!
И маршал понял, что выбора у него нет. Потому что, такой уж политический расклад, что опора его собственной власти во Франции, это католики - не Церковь, не клир, а крупнейший капиталистический "клуб". И не религиозный фанатизм, а конкретные интересы диктуют этой банде, что ее главарь, смирившийся с таким - не нужен! А вот мученик окажется кстати - убьют, чтобы освободить место более подходящей фигуре! Больше того, Вождь нации, потерявший авторитет, становится не нужен и немцам! Даже в качестве декорации, озвучивающей волю немецкого гауляйтера...
И наконец, завтра в Париж войдут англичане, или даже русские. Если вспомнить, что было у Нарвика, и в Португалии - то весьма вероятно, что русские от Одера дойдут до Парижа быстрее, чем британцы от Гавра. Вот только для де Голля, или кого-то еще, тоже будет необходимо расчистить себе место - кто тут сотрудничал с оккупантами, изменив Франции и французскому народу? Может и не потащат на гильотину, в память о былых заслугах - но ведь позором будет и закончить жизнь в тюрьме!
Потому, решение Петена было разумным и отнюдь не спонтанным. Шесть дней прошло с тех пор, как немцы ворвались в Ватикан, дальше молчать было уже неприлично. Половина департаментов уже охвачена восстанием. И немцы, уверенные в его, Петена, покорности, сами предложили ему выступить по радио с обращением к нации! Что ж, теперь они будут удивлены!
Ну а после - надеюсь, они не станут вламываться в студию, как в Ватикане, тут же расстреливая всех? В этом не будет нужности - и он уже стар, чтобы прятаться в подполье. Конечно, немецкий концлагерь не самое комфортное место - но сколько времени осталось до окончательного падения Еврорейха, два, три месяца, максимум полгода? Можно перетерпеть, чтобы после выйти героем, призвавшим Францию к свободе! У власти все равно не оставят - но судить и сажать в тюрьму будет уже неудобно. Можно удалиться на покой и писать мемуары. И даже заработать на этом - ведь наверное, многим будет интересно прочесть воспоминания того, кто видел две Великие Войны!
