бросив. — Хотя и в Репине я не сомневался, а оно вон как вышло.
Эти слова сразу заставили меня напрячься. Я развернулся и попытался вернуться к Владимиру Алексеевичу. Вот только на этот раз охрана преградила мне дорогу.
— Посторонним, без сопровождения, вход в штаб запрещён. — сказал один из охранников.
— Исключение делаем только для тех, у кого есть пропуск подписанный начальником базы. У тебя есть такой? — я отрицательно покачал головой. — В таком случае разворачивайся и догоняй своего лейтенанта. Может, удастся уговорить его, провести тебя в штаб ещё раз, — сказал второй охранник.
Лезть напролом было бы слишком глупым поступком и мне ничего не оставалось, кроме как, последовать совету и догнать Малютина. Не понимающий, что происходит Дима, тоже побежал догонять Гришу вместе со мной. Вот только лейтенант даже слушать ничего не хотел.
— Сейчас уже ничего не изменить. Каждый из вас принял решение самостоятельно. К тому же я получил прямой приказ от руководителя базы и собираюсь выполнить его. Прекратили разговоры и быстро в столовую. Нам ещё нужно будет успеть к началу укладки парашютов. Сегодня и мне предстоит вместе с вами сдавать этот экзамен.
Сделать я ничего не мог и пришлось подчиняться. Вот только меня сейчас терзали очень противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось вернуться в кабинет к Мохову и попытаться отстоять Валеру. Всё же за это время я сдружился с ним гораздо сильнее, чем с кем бы то ни было из нашей группы. Он был отличным парнем, который поставил перед собой цель и шёл к этой цели. И вот так оступиться, практически у самого финиша.
А с другой стороны, Валера показал, что ради достижения своей цели он готов пойти абсолютно на любой шаг и вот такое своеобразное предательство, было выбрано им осознанно. Но буду надеяться, что я ошибся в своих предположениях и Владимир Алексеевич действительно предлагал нам документы о зачислении в его, пока ещё безымянную академию. По крайней мере, я не слышал её названия, хотя о создании самой академии уже знал.
— Неужели ты передумал? — спросил меня Дима, когда Малютин отошёл от нас достаточно далеко, увидев куратора одной из групп.
— Не передумал. Согласись я вписать свою фамилию и можно считать, что предал бы всех ребят, доверившихся мне.
— Тогда для чего тебе было возвращаться в кабинет к подполковнику? Что ты хотел ему сказать?
— Сам толком не знаю, но предчувствие у меня очень плохое. За Валеру страшно. Особенно после слов Малютина, о том, что мы правильно поступили, а вот в Валере он ошибся.
— Меня тоже напрягли эти слова. Но думаю, ты слишком преувеличиваешь. Конечно, мы теперь не сможем, как и раньше общаться с Репиным, да и он сам это прекрасно понимает и наверняка будет сторониться нас. Но тут ничего не поделаешь. Валера показал своё истинное лицо. Надеюсь, что он провалится и не сможет поступить на курс Мохова. Не хочу, чтобы вместе с нами обучались подобные личности.
И я прекрасно понимал Рябова. Я сам думал о чём-то подобном. Посмотрев на штаб, но так ничего и не увидев, я зашёл в столовую. Решение было принято. Все мы люди уже взрослые и сами решаем, как жить дальше. Без ошибок не обходится ни один человек.
К тому времени, как в столовой оказались мы с Димой, все наши уже закончили прём пищи. Сейчас в столовой сидели новички, забив её полностью. Нам пришлось есть стоя, прямо на раздаче. Радовало только то, что мы были не одни и на нас не смотрели, как на дураков. Ещё бы попробовали бы они посмотреть так на компанию, в которой сейчас было сразу шесть лейтенантов. Не знаю, где Гриша смог встретить всех этих кураторов, но завтракали мы вместе с ними.
Кураторы переговаривались между собой, а мы с Димой весь завтрак провели молча. Размышляя над тем, во что вылился разговор с Владимиром Алексеевичем. А ведь если это была правда, то вполне возможно, что я собственными руками усложнил выполнение своей главной задачи. Попасть из гражданского училища в нужную мне часть будет гораздо сложнее, чем из военного.
Мохов показался мне вполне нормальным мужиком и думаю, что с ним можно будет договориться после окончания учёбы и отправиться на практику в нужную мне часть. А уже там на месте будет гораздо легче разобраться с поставленной задачей.
Правда, ещё было совершенно непонятно, что делать с обязательной пятилетней службой. Но слышал я об этом только от Бронислава Геннадьевича. Тот же Владимир Алексеевич не стал ничего говорить, сославшись на отсутствие у меня доступа. Поэтому были довольно высокие шансы, что эта информация не соответствует действительности. Или если соответствует, то подана мне в искажённом виде. К тому же разговор про пять лет отработки был только про шесть лучших выпускников курса.
В общем, увидим, как всё обстоит на самом деле, а сейчас пора уже на экзамен. И будем надеяться, что уже настоящий. Хотя по-другому и быть не могло. И Малютин, и Мохов напрямую заявляли нам, что на этот раз всё будет без сюрпризов и каких-нибудь дополнительных проверок. И если они соврут, то потеряют вообще всякое доверие с нашей стороны, а это уже может быть чревато большими проблемами. В любом коллективе не может быть ничего хуже, чем тотально недоверие подчинённых. И я уверен, что Грига и Владимир Алексеевич прекрасно об этом знают.
К месту проведения экзамена мы отправились вместе с кураторами. Инструктор, как раз давал группе последние наставления, припоминая все наши прошлые ошибки. Валеры среди ребят не было, и это заставило меня напрячься. Неужели сбудутся мои худшие опасения?
— Михаил Викторович, если вы закончили, могу я сказать группе несколько слов? — спросил Гриша, когда инструктор замолчал.
— Говорите. Только сильно не затягивайте, а то у них все мои слова из головы вылетят и снова придётся потом ошибки исправлять. А я хочу, чтобы на этот раз всё было чисто. Слишком уж вкусную рыбку привезли новенькие инструктора, так что спор мне проигрывать нельзя.
Так вот почему инструктор был таким заботливым и перед началом экзамена начал разбирать все ошибки, допущенные в прошлый раз. Шкурный интерес. Но ничего, он помог нам, а мы поможем ему. Понравилась рыбка, так пускай ест её на здоровье. Интересно, а что он сам на кон ставил?
— Вы слышали Михаила Викторовича, поэтому долго разглагольствовать я не
