Метко раскидывая подковы, Джордино пробил брешь в рядах всадников и отогнал их на безопасное расстояние. Оставалось совершить главное действо. Питт резко повернул руль, и мотоцикл устремился к обрыву.
— Пристегнитесь, мистер Джордино. Вроде взлетаем, — сообщил Питг другу.
Джордино немедленно нырнул в коляску, уперся ногой в переднюю ее часть, прижавшись спиной к сиденью. Одновременно правой рукой он схватился за поручни, в левую взял последнюю подкову, прошептал: «На удачу!» — и воткнул ее в щель между обтекателем и краем коляски.
Со стороны обрыва стены не было, ее и не имело смысла там возводить. Никому и в голову не приходило, что найдется смельчак, готовый совершить самоубийственный прыжок с утеса через глубокий, почти отвесный обрыв. Но иного шанса на спасение у Питта с Джордино не было. Подлетая к краю двора, он чуть притормозил, затем снова дал полный газ и повел мотоцикл к краю утеса.
Потому, как внутри у него все оборвалось, Питт понял, что они летят. Опустив глаза, он не увидел под колесами мотоцикла земной тверди. Первые тридцать футов они падали почти вертикально. Мотоцикл со свистом рассек воздух и всеми тремя колесами встал на землю. От удара утыканные стрелами ящики и корзинки на головах пассажиров рассыпались. Питт был только рад отделаться от неудобных кустарных лат, хотя и понимал — только благодаря им они и остались целы и невредимы. Однако теперь все его внимание сконцентрировалось на том, чтобы удержать мотоцикл в равновесии.
С тяжелой, перевешивающей мотоцикл коляской машина по всем законам физики должна была в момент касания земли перевернуться, однако Питт удержал ее, вцепившись в рультак, что побелели костяшки пальцев. На бешеной скорости мотоцикл летел по склону горы. Подкова Джордино не подвела, принесла им удачу — на их беспокойном пути серьезных препятствий в виде валунов и канав не возникало. Иногда, правда, то впереди по курсу, то по бокам вдруг отчего-то брызгал по сторонам гравий, но Питт не придавал этому обстоятельству никакого значения до тех пор, пока не догадался о вызывающей его причине, — отставшие воины вели по ним прицельный огонь из карабинов. За ревом мотоцикла и воем ветра они попросту не слышали звука выстрелов. Очередной порыв ветра окутал их облаком пыли, и на какое-то время они стали неуязвимы для противника. Правда, ветер ослепил Питта, и тот непроизвольно зажмурился, надеясь за несколько секунд не налететь на камень или дерево.
На выступе стояли несколько стражников и, страшно ругаясь, беспрестанно палили по удалявшемуся мотоциклу. С полдюжины всадников устремились в погоню за ним. По крутому склону лошади спускались медленно и осторожно, но как только оказались внизу, стали потихоньку набирать прыть.
Питт и Джордино изо всех сил вцепились в мотоцикл, стрелой мчавшийся вниз по горе со скоростью никак не меньше восьмидесяти миль в час. Питт отпустил ручку заднего тормоза, на которую инстинктивно нажимал с тех пор, как они оторвались от края утеса. На крутом длинном спуске тормоз стал бесполезен.
После нескольких секунд почти вертикального падения гора стала понемногу переходить в равнину. Поначалу не очень заметно, но хотя бы исчезло ощущение свободного полета и пустоты в желудке. Питт даже начал потихоньку двигать рулем, стараясь объезжать пятна кустарника, усеивающие склон, и редкие валуны. Мало-помалу он обрел полный контроль над мотоциклом. На одной рытвине они подскочили так высоко, что чуть было не вылетели, но смогли-таки опуститься на сиденья и покрепче ухватиться за руль и поручни перед очередной ямой. Питту казалось, что почки у него оторвались от бесконечной тряски: плохие амортизаторы и жесткое сиденье превращали поездку в сплошной кошмар.
Несколько раз мотоцикл сильно кренился то в одну, то в другую сторону, грозя перевернуться, и всякий раз Питг выправлял ход машины рулем, вто время как Джордино, высовываясь из коляски, помогал ему сохранять ее равновесие. Питту не удавалось избегать столкновений с отдельными препятствиями, неоднократно то коляска, то весь мотоцикл подскакивали на крупных камнях. В результате гладкий обтекаемый нос коляски, побитый отлетавшими камнями, выглядел так, словно по ней кто-то хорошенько прошелся кувалдой.
Постепенно крутой склон перешел в равнину, а кустарник и валуны уступили место сухой траве. Вскоре Питт незаметно для себя прибавил газу. Почва становилась мягче. Ветер не утихал, как и прежде продолжая хлестать в лицо. Густая пыль, стоявшая в воздухе, не оседала, ограничивая обзор до нескольких десятков футов.
— Погоня еще есть? — прокричал Питт.
Джордино утвердительно кивнул. Он несколько раз оборачивался и видел, как всадники спускались с горы. Хотя преследователи изрядно поотстали и за тучами пыли были незаметны, Джордино отлично понимал, что они идут за ними. «Погоня только начинается», — хмуро подумал он.
Питт тоже не сомневался в упорстве воинов. Пока старенький мотоцикл тарахтел, они оставались недосягаемы для всадников. Но безопасность их была относительной. Питт отлично знал — преследователи не отстанут. Оставалось надеяться на то, что сильный ветер заметет следы. Фактически жизнь их теперь зависела от количества бензина в стареньком мотоцикле.
Чтобы отогнать неприятные мысли, Питт принялся размышлять о мотоцикле. «Ява» чешского производства впервые появилась в продаже еще до войны. Создали ее на военном заводе, где производили гранаты и другое вооружение. В послевоенные годы легкая, оснащенная мощным мотором, вобравшая в себя все технические новинки своего времени «Ява» сделалась очень популярной благодаря главным образом своей неприхотливости и живучести. Когда завод национализировали, спрос на нее на западном рынке упал. Старенький мотоцикл под Питтом, несмотря на стоялый бензин, продолжал мерно трещать и скорость давал приличную. «Выжмем из тебя максимум», — думал Питт, надеясь как можно дальше оторваться от преследования. Сжав зубы и прищурившись, он крепче сжал руль и еще поддал газу, устремляя мотоцикл в серый от пыли воющий мрак.
25
Темнота быстро окутала широкую степь, похожую на застывшие невысокие волны. Сквозь нависшие над пыльной бурей облака неясно мерцали луна и заезды. Вокруг была черно. Лишь изредка где-то вдали загорался и тут же гас слабый огонек, пожираемый порывом серого ветра. Вой его заглушал треск уверенно работавшего двухцилиндрового четырехтактного мотора, уносившего Питта и Джордино.
Чешский мотоциклет, часто подскакивая, несся по траве, как доска для серфинга по морю. Побитый годами, он скрипел и бренчал, подпрыгивая на кочках, и кренился из стороны в сторону. Вцепившись затекшими руками в руль, Питт выжимал из него все возможные лошадиные силы. Несмотря на пересеченную местность, мотоциклетик держал постоянную скорость почти полсотни миль в час, что позволяло уходить от преследования все дальше и дальше. Правда, вданный момент расстояние уже не играло большой роли — мотоцикл оставлял в почве глубокие следы, по котором всадники легко могли найти его.
