Такого богатства орден достиг путем самых разнообразных торговых и промышленных предприятий. Так, в Мексике он владел лучшими сахарорафинадными заводами и очень доходными серебряными рудниками. В Парагвае он собирал на своих плантациях чай, а из Перу вывозил ежегодно до 80 тыс. голов скота. Племя чикито доставляло ему воск, а племя мохос - какао. Еще доходнее были обширные промышленные заведения, в которых велось производство товаров массового потребления: четок, восковых свечей, ковров, одеял, бумажных тканей и т. п. Орден занимался спекуляциями, и скандальные истории в связи с этим часто выплывали наружу, вызывая всеобщее возмущение. Особенно печальную известность получило дело Лавалетта - прокуратора иезуитов на Антильских островах, отказавшегося уплатить долг в 2400 тыс. ливров, хотя у ордена на Мартинике было владений на 4 млн. Гражданский процесс против Лавалетта превратился в уголовный процесс против всего иезуитского ордена.
Сохранение ордена стало невозможным, ибо он олицетворял собой принцип постоянного церковного, в частности папского, вмешательства в общественную и политическую жизнь каждого государства: Уничтожение иезуитского ордена было равносильно победе светского государства над притязаниями католической церкви на роль гегемона в государстве в интересах феодальной аристократии.
IV
Изгнание иезуитов, помимо своего политического значения, являлось торжеством человеческой мысли, освобождавшейся от тяжелых цепей религиозной догматики.
Сочинения Бэкона Веруламского в первой половине XVII в. и Исаака Ньютона во второй создавали новое понимание мироздания, зиждившееся не на вере в откровение, чудо и вмешательство извне, а на незыблемых законах природы. Чудо и откровение изгонялись из естествознания, из науки о природе. Пытливый человеческий ум стал прилагать к медицине, общественным наукам, а потом и к критике религии новые научные понятия.
В 1642 г. норвичский ученый, врач Томас Броун, выпустил "Религию врача", в которой причудливо сочетались старые и новые взгляды. Эта книга имела успех, была переведена на иностранные языки и вскоре попала в папский "Индекс запрещенных книг". Через несколько лет тот же Броун напечатал "Эпидемическую лжеученость", в которой пытался под библейские чудеса подвести естественное объяснение. Он резко осуждал распространенные предрассудки и верования, хотя сам Броун в немалой степени был еще суеверен и верил в колдовство.
Вслед за Броуном геолог Борнет подверг критике библейский рассказ о сотворении мира, который он считал аллегорией, рассчитанной на малопритязательных читателей. Подобно другим естествоиспытателям, Борнет пытался "изгнать постороннее вмешательство" из области геологии.
От критики библейских рассказов Чарльз Блонт своим сочинением "О душе мира" перешел на божественность евангельских чудес и самого "откровения". Он перевел и опубликовал некоторые письма "чудотворца" Аполлония Тианского, чудеса которого антихристианский писатель Гиерокл противопоставлял чудесам и подвигам Иисуса. Аполлоний Тианский (жил в I в.) - греческий философ неопифагорейской школы, проповедник-моралист. Верил в свою способность творить чудеса. Противник христиан Гиерокл (284-305) считал, что как в моральном отношении, так и в чудотворстве Аполлоний Тианский превосходит Иисуса Христа.
Мысль, освобождающая себя от "оков вмешательства", не ограничилась пределами Англии и нашла благодатную почву в других экономически развитых странах Западной Европы. Не только Голландия, опередившая ряд европейских стран в своем буржуазном развитии, но даже Франция смело шла на борьбу за свободу человеческой мысли. Однако изгнание божественного вмешательства из природы не означало отрицания существования бога. Английская мысль останавливалась на полдороге: бог был оттеснен за пределы мира, перестал вмешиваться в незыблемые и вечные законы природы и должен был ограничиться тем, что лишь создал мир, которым в дальнейшем уже больше не руководил. Английская мысль успокоилась на компромиссной идее как в политической области (король царствует, но не управляет), так и в области религии: она создала деизм, где особое место отводилось разуму (ratio-рационализм), которому предоставлялось разбираться в природе. По выражению Пьера Бейля, ему давалось задание анатомировать государство, церковь, религию, нравственность, науку и искусство, а существование бога доказывалось этическими требованиями, врожденными идеями, внутренним озарением и так далее Пьер Бейль (1647-1706)-французский философ-скептик, предшественник французского Просвещения XVIII в. Критиковал религиозные догматы, проповедовал веротерпимость, освобождение морали от религии.
Однако деизм в XVII в. не мог стать господствующим религиозно-философским направлением, даже в наиболее сильных в экономическом отношении странах. Буржуазия, вырываясь из цепких объятий феодализма, требовала сильной централизованной власти, и ее "символом веры" стал не бездеятельный деизм, а энергичный кальвинизм и близкое ему пуританство.
Даже в тех, более отсталых странах Западной Европы, в которых буржуазия не была еще достаточно сильной, чтобы подняться на решительную борьбу, и где католическая церковь удерживала свои позиции, авторитет папства был в огромной степени поколеблен. Так, реакционнейшая австрийская династия Габсбургов вынуждена была изменить своей старой католической традиции и пойти по пути освобождения своих владений из-под тяжелой опеки Рима и иезуитов. Это обнаружилось с особой силой, когда в 1740 г. феодально-крепостническая Австрия оказалась в критическом положении и соседние государства подняли вопрос об "австрийском наследстве". Только позиция Англии, которая не могла мириться с чрезмерным усилением Франции на европейском континенте, помешала дележу Австрии, и последняя добилась в 1748 г. в Аахене мира.
Развивавшаяся преимущественно в немецких землях Австрии буржуазия сумела использовать поражение императрицы Марии Терезии в целях изменения старой клерикально-феодальной политики. Хотя Мария Терезия была чрезвычайно предана папству, она вынуждена была провести значительные реформы армии, полиции, администрации и суда, закрепленные "кодексом Марии Терезии". Впрочем в этом кодексе осталось немало элементов папизма. Богохульство, святотатство, ведовство, колдовство, ересь и отступничество от веры карались тягчайшим образом, обычно суровее, чем воровство, грабеж и даже убийство простых граждан.
Большой бюрократический аппарат требовал денег. Старая финансовая система зиждилась на плательщике-крестьянине, нищем, порабощенном и обремененном разными сеньориальными повинностями, и не могла удовлетворить требований "государственного блага". Из фискальных соображений необходимо было провести новый ряд реформ и поставить на очередь привлечение к денежному обложению также могущественного и богатейшего духовенства. Архиепископу и капитулу Праги принадлежало 25 обширнейших поместий, а имущество духовенства в Чехии определялось в 36 млн. гульденов. Кроме того, на 8 млн. гульденов у него скопилось денег на поминовение умерших и на другие религиозные дела. Не считая венгерского духовенства, австрийское имело ежегодный доход в последние годы царствования Марии Терезии в 13390 тыс. флоринов, причем сюда не входили богатства монастырей, значительно превосходившие имущество белого духовенства.
В 1770 г. в немецких и венгерских землях Австрии насчитывалось 2163 монастыря, в которых находилось около 65 тыс. монахов. В одной лишь Штирии с населением 750 тыс. человек было 70 монастырей, в главном городе ее Граце было 16 монастырей. Во Внутренней Австрии (то есть в Штирии, Крайне и Каринтии) на 550 жителей был один монах или монахиня. Некоторые монастыри обладали огромными богатствами: монастырь кларассинок в Граце имел состояние в 427 425 флоринов; столь же богат был монастырь кармелиток; австрийские картезианцы имели состояние в 2 506 986 флоринов; бенедиктинцы св. Лимбрехта - 2 329 775 флоринов; им мало уступали бенедиктинцы св. Павла и так далее На церковно-монастырских землях процветало крепостное право, и нет поэтому ничего удивительного, что крестьянские волнения в Штирии под руководством Матвея Хвойки в царствование Марии Терезии носили антицерковный характер: крестьяне жгли монастыри, нападали одинаково на помещиков и священников.
Из ненависти к ним крестьяне в значительном числе стояли на стороне лютеранства и втайне исповедовали протестантскую религию. Между тем, за исключением Силезии и Венгрии, во владениях Габсбургов протестантизм считался запрещенной религией и всячески преследовался. Правда, инквизиция была отменена, но отмена эта носила лишь формальный характер: уж слишком ненавистно было, по заявлению императора Карла VI, слово "инквизиция", и поэтому ересь должна была искореняться светскими судами под руководством иезуитов.
