Русло внезапно уткнулось в склон холма. Точно кто-то взял и воздвиг насыпь на пути реки, оборвав ее бег.
Преграда напоминала могильный холм. Ровные и сглаженные стороны, на плоской вершине два изваяния. Паутинкой марева пришло подспудное знание — наверху Витог. И причина крылась не в браслете. Неосознанное понимание символичности места, что только здесь и нигде больше быть парню, давило изнутри. Девушка начала карабкаться на холм. Со свечой в руке подниматься было не просто. Вязкая почва скользила под ногами, невидимые колючки цепляли одежду, впивались в кожу. Треть пути пришлось проделать чуть ли не на четвереньках. Злая, перепачканная в грязи, со слипшимися в глиняные сосульки волосами, Ная перевалилась через край, поднялась, мало отличаясь жутким видом от шнырявших вокруг тварей тьмы. Огляделась. Площадка оказалась шире, чем виделась снизу. Статуи изображали неизвестных богов. Или древних героев. Столь гордые осанки, величавые лики могли принадлежать лишь им. Один был суров и протягивал хлеб. Другой улыбался и прятал за спиной нож. Но изваяний стояло на холме три. В темноте Ная не заметила снизу черной статуи, что скрывалась за первыми двумя: слепой девушки, возложившей руки на плечи богов-близнецов. Дева Судьба — пришла догадка. Кто были мужчины — определить не удалось.
Витог сидел между скульптурами, напоминая еще одно изваяние. Правая рука сжимала дирк, левая — подсвечник с намотанными сверху кусками одежды. Видно, когда воск истаял, пытался продержаться простым огнем. Но обычное пламя тут бесполезно.
Заслышав шорох шагов, парень вскинул голову, повел из стороны в сторону рукой с ножом.
— Прочь! Я еще жив! Вам до меня не добраться, подлые твари!
— Витог, это я, Ная, — девушка остановилась в пяти шагах от него.
— Ная? Откуда ты здесь?
— Прислали на помощь, — она приблизилась, подняла выше свечу, озаряя парня. Витог даже не зажмурился от света.
Это не понравилось. Было в его поведении что-то тревожащее, хотя в отличие от Алишты он выглядел живым.
— На помощь? — Витог помолчал, затем расхохотался. — Хорошая попытка, тварь. Но знай: прежде, чем ты доберешься до моего горла, я пущу кровь тебе.
Ная поднесла свечу к его глазам. Понимание обожгло язык горечью полыни.
— Ты меня не видишь.
— Стой, где стоишь! — он отмахнулся ножом, не давая ей разглядеть цвет глаз. — Законы Привратников суровы: неудачники клану не нужны, — обреченность в голосе сменилась угрозой, парень пырнул несколько раз воздух. — Проваливай. Тебе меня не обмануть, в облике кого бы ты ни пришла, тварь.
Не беря в расчет враждебность, Витог говорил не как безумец или затронутый тьмой. Это обнадеживало.
— Вытяни вперед руки и покажи ногти, — велела Ная.
— Зачем? — растерялся он.
— Делай, что велю, дубина упрямая! Иначе уйду, и во второй раз тебя точно никто не придет спасать.
Сомнение отразилось на лице парня.
— Ты действительно Ная? Не дух, принимающий чужие личины?
— Тебя подсвечником по затылку шандарахнуть, чтобы поверил?
— Но по правилам, не прошедший испытание…
— Знаю, — оборвала его Ная. — Тэзира благодари. Он уговорил Призванного послать к вам помощь.
— К вам? Я не один?
— Ты и Алишта.
— Ее нашли? — он качнулся вперед, заставив девушку инстинктивно отшатнуться, а потом взглянуть на него с сочувствием. Тревога в голосе выдала Витога. Блондинка нравилась ему.
— Прости, я пришла поздно. Она мертва.
Рука с дирком резким ударом вонзилась в почву. Губы сжались в жесткую линию.
— Лучше бы ты опоздала ко мне.
— Я не выбирала. Что случилось, то случилось. Если ты затронут тьмой — уйду. А теперь вытяни руки и сиди смирно, мне надо тебя осмотреть. Любое движение восприму как угрозу, — нянькаться Ная не собиралась. Грубо, жестоко — ничего, переживет. Не до утешений сейчас. И так времени в обрез — свеча на исходе. Потом будет оплакивать Алишту… если удастся выбраться.
— Понимаю, — резкий тон девушки вернул ему рассудительность. Он послушно выполнил требование, сел так, чтобы не вызывать подозрения: ноги вытянул вперед, руки положил на колени. В такой позе быстро не вскочишь, удар не нанесешь. И колдовать затруднительно.
— Давно свеча потухла? — держась на безопасном расстоянии, девушка тщательно оглядела с двух сторон руки парня, затем волосы, одежду.
— Давно.
— Почему твари не тронули?
— Не знаю. Их это место отпугивает.
— Как ты попал на второй предел? — она продолжала задавать вопросы, пытаясь выяснить, что с ним не так. Глаза черные, но в них не отражалась пустота и смерть, хотя огонек жизни и светил, будто со дна пропасти.
Витог удивленно приподнял голову, забыв о предупреждении.
— На втором? Невозможно… Или это случилось, когда потянулся за дирком в расщелину и, не удержавшись, свалился вниз? Помню, сильно ударился головой и потерял сознание. Пока валялся — сгорела большая часть свечи. Потом долго искал выход и забрел на этот холм.
Это объясняло многое.
— Медленно встал, разделся, — паутина могла скрываться и под одеждой, рисковать нельзя.
— Как ты нашла меня? — он безропотно подчинился приказу.
— Браслет привел.
— Почему они отправили тебя, а не одного из наставников? Возможно, тогда Алишта…
— Узнаешь о том у Кагар-Радшу. Это его решение. — Уж чего-чего, а обсуждать странные поступки Призванного сейчас нет смысла. После она его тоже спросит, почему выбор пал на нее, неопытную ученицу. Теперь же надо быстрее уходить отсюда. Витог чист, следов паутины нет. А необычный цвет глаз…пусть с этим разбираются наставники. Пока парень одевался, Ная задавала каверзные вопросы об учебе, клане, заклинаниях. Он отвечал верно, нигде не запнулся, не задумался даже на миг. Потом вдруг улыбнулся, сказал:
— Если сомневаешься, оставь здесь. Пойму. Так правильнее.
— Не спорю. А, может, прав Тэзир, что за жизнь своих собратьев надо бороться до конца. Идем, нас ждут дома.
Витог хромал. Падение в расщелину обошлось ему сломанной щиколоткой и разбитым в кровь коленом. Сотворенное заклинание, запирающее кровь и унимающее боль, быстро теряло в мире мертвых целебное действие. А накладывать новые — тратить драгоценное время и силы. Парень крепился, старался поспевать за Наей, но слабел с каждым шагом. Щиколотка распухла, опираться на раненную ногу делалось все труднее. Понемногу Витог начал отставать. Лицо бедняги приобрело мертвенный цвет, искусанные губы посинели и кровоточили. В таком состоянии долго он не выдержит и далеко не уйдет.
— Обопрись на меня, будет легче, — предложила Ная.
