жертву в подобие кокона.
— Значит, тот, на кого успеет накинуть, погибнет? — сник посредник.
— Не вешай нос, тебя там не будет, — успокоил сержант, — На войне всегда кто-то погибает. Моя задача, свести потери личного состава к минимуму.
— Сам не боишься?
— Рассчитываю на опыт и реакцию.
— Ну, да. Это я видел, — понимающе кивнул Клещ, — Когда ты метнулся к ведьмаку, скорость у тебя была потрясающая. Я уж решил, что в тебя вселился Флэш из Марвел. И стрелял… Я, пока ждал на парковке, подобрал все гильзы и посчитал отверстия в теле Брюса. Ни одной пули мимо. Парни из твоей группы тоже так умеют?
— Года через три смогут, — заверил Шрам.
В Костоломовку вернулись в начале пятого.
— В казарму? — спросил Клещ на перекрёстке.
— Рано. Пока темно, о нападении не может быть и речи.
— У вас же ПНВ есть.
— Мазута ты гражданская! Прибор ночного видения хорош, когда нужно напасть на сонных поселенцев. С колдуном такие штучки не пройдут. Сотворит яркую вспышку, и мы все ослепнем. Рули к халупе Дыркуна. Попробую второй фронт организовать.
— Согласятся?
— У меня есть, чем убедить.
В гостях просидели до половины седьмого. Разговор по душам сразу не заладился. Нечисть наотрез отказывалась помогать, упирая на то, что они, дескать, отрицательные персонажи, их все, даже свои, недолюбливают, и сами они отвечают взаимностью. Это, если вкратце. На деле Путаник долго плевался, проклиная ведуний, леших, русалок и прочих сожителей сумеречного мира. Упрекал их в лицемерии и стремлении усидеть на двух стульях, помогая людям и, одновременно, питаясь их энергетической праной. Метался по избе, изображая какой-то танец с саблями, бил себя по впалой груди, клянясь, что он честный нелюдь и только малочисленность кормовой базы, заставляет его сотрудничать с платежеспособными личностями.
Самое забавное, что Клещ, боязливо пристроившийся с краю лавки, ничего этого не видел и не слышал. Недоверчиво наблюдал за раздосадованным шептуном, решившимся проявить несвойственное ему гостеприимство и угостить, незваных визитёров, чаем.
Когда напиток заварился и в комнате запахло чабрецом с душицей, Шрам встал и, достав из кармана перочинный нож, выкинул лезвие, блеснувшее, в тусклом свете керосинки, алой вспышкой сверхновой. Дыркун отшатнулся, прикрыв глаза рукой, а нежить просто смело с лавки, шмякнуло о стену и заставило, съехав на грязный пол, застыть в позе эмбриона.
— Боитесь, что чернокнижник вас развоплотит? — ледяным голосом спросил Шрам, — Сейчас сам это устрою!
Путаник шипел, словно кто-то плеснул на некрашеные доски кипящей смолы, а Обочник, напоминал размазанный плевок мрака.
— Если честные нелюди, то обязаны сдохнуть, гордо приняв смерть как данность. Но есть варианты…
— Идущие на смерть приветствуют тебя, Хранитель Священного Меча, — пролепетал Обочник, мигом забыв свой обет безмолвия, — Указывай путь.
— Скажи мне, Клещ, ты в судьбу веришь? — спросил Шрам, когда отъехали от халупы шептуна на приличное расстояние.
— В судьбу? Это когда чужие дяди решают, как и сколько тебе жить? Нет.
— То есть в нечисть разную, Обочников там, Путаников, веришь, а в судьбу нет?
— Это тест какой-то или претензию мне предъявляешь? Спроси прямо, забздел ли я, когда ты начал сверкать световым мечом у Дыркуна? Забздел! А вот поверил ли я, когда ты, словно, трагик в областном театре, принялся исполнять монолог Ричарда III? Поверил. Ты городской. Наших сказаний не знаешь. К тому же военный, значит, с фантазией у тебя туго. Сам бы такое не выдумал. По сему, то, что довелось увидеть, слабо поддаётся моему разумению, но, полагаю, у тебя есть разумное… — Клещ, закашлялся, пытаясь удержать машину в колее, — Научное объяснение того, что произошло в избе?
— Тебе оно надо? — спросил сержант, намекая на некую небезопасность госсекретов для особо любопытных, — Меньше знаешь — крепче спишь.
— Пожалуй, соглашусь с тобой, — после небольшого раздумья, уступил посредник, — Осталось развидеть то, чему случайно оказался свидетелем.
— В этом случае помогает водка. Нажрись завтра до зелёных соплей, а когда проспишься, всё произошедшее покажется алкогольным бредом. Поверь, я этот метод неоднократно проверял на практике. Когда высадишь меня у казармы, дуй к себе и спрячься в погреб. Ядерный взрыв не обещаю, но магнитная буря, возможна. У тебя как, кстати, с метеочувствительностью?
— Заботливый, мля, — не прекращая бухтеть себе под нос, Клещ гнал свою бронескорлупку, пугая, сонно бредущих на службу людей.
__________________
Окончание следует…
Глава 32
В казарме никто не спал, хотя и какой-то бурной деятельности не наблюдалось. Бирюк, растерянный, как человек, неожиданно узнавший, что у него неоперабельная опухоль, сидел за столом, отрешённо помешивая в кружке сахар. Амба расположился напротив и, судя по горе окурков в пепельнице, курил одну сигарету, за другой. Только Рохля и Мачо блаженно почивали, уютно посапывая в своих постелях.
Именно для них Шрам зычно крикнул:
— Группа подъём! Форма одежды номер четыре. Приготовиться к получению боекомплекта.
И, уйдя в командный закуток, загремел замками, открывая ящики с патронами и взрывчаткой.
На сборы ушло чуть больше двадцати минут. Армейские эстеты отметят тот факт, что никакой суматохи не наблюдалось. Все шесть человек метались по расположению, имея в голове точный план своей беготни. Никакой суеты и паники в глазах. Схватил, то, что нужно, сунул, туда, куда нужно и, пока засовываешь, отдыхаешь.
Выехали, когда ночь окончательно сдала позиции и, впитав в себя бледные краски первых солнечных лучей, облагородилась чертами серебряной патины. Воздух ещё наполняла жиденькая пелена туманной дымки, но предметы, более-менее чётко, просматривались на расстоянии до ста метров. Нормальная прицельная дальность.
— Хороший день, чтобы умереть, — раздался в наушнике мрачный голос Бирюка, внезапно ставшего фаталистом.
Амба, то крутя руль, то ловя, съезжающий с колен АКМС, спросил о судьбе друга.
— Трепло погиб, — сообщил командир, стараясь избежать каких-либо эмоциональных оттенков.
Мало ли, вдруг у здоровяка опять потекут сопли раскаяния, и он начнёт рвать на голове волосы, сожалея, что так глупо подставил товарища. Затем, подумав, решил, что столь трагическое известие не должно уронить моральный дух подразделения. Добавив чуток драматизма, дабы придать поступку Трепло более высокий моральный статус и мотивировать бойцов, пояснил.
— Сам того не желая, бродяга оказал мне неоценимую услугу. Умудрился практически обездвижить ведьмака, распоров бедренную артерию и обеспечив критичную потерю крови. Знаешь, Амба, не ожидал от него такой отваги и бесшабашной дерзости. Мог бы слинять, когда, пырнув Брюса, лишился ножа. Время было. Но вместо этого вцепился зубами в сонную артерию и, прокусив кожу, вырвал клок из горла урода. Уважаю. Я не любитель пафоса, но он погиб как герой. Век буду помнить. Мне осталось только добить тварь, отрезав голову. Клещ примотал её
