Эмма вспомнила вдруг Соню. Конечно, родители просто привыкли к своим детям, вот как Эмма привыкла к Соне. Как Колька привык к ним обоим. Привычка? Или привязанность?
А у профессора этой привязанности очень скоро не стало, так, что ли?
Помню, какой злой спустилась к нам мать, когда узнала, что на станции был искусственно зачат и рожден еще один ребенок в нашей семье. От отца и матери. «Вроде девочка» – так сказала мать. Я спросил: «Как назвали?» – и мать сказала, что понятия не имеет и не хочет иметь. Сказала, что не хотела третьего ребенка и что не желает видеть его и заниматься им. Сказала, что это нарушение ее прав. Хотя я до сих пор не могу понять, что тут неправильного. Производство расширяется, Гильдии нужны новые люди. Планете Земля нужны новые люди. Моей матери не пришлось ходить беременной, не пришлось рожать и отрываться от работы. Мать сказала, что это будто бы не ее ребенок. Меня и брата она носила в себе, хотела нас, думала о нас и чувствовала нас. А это – ребенок роботов. Так она сказала. Мне это было непонятно тогда, и теперь я тоже не понимаю. Моя сестра принадлежала к первому поколению детей, искусственно зачатых на станции. Она родилась здоровой и крепкой девочкой. Не знаю, удалось ли ей выжить в случившейся эпидемии или она заболела и сейчас находится в стае…
Уникальная запись. Вот, значит, как все начиналось тут на станции. Привезли семьи, после появилась возможность производить потомство искусственно. Не всем это нравилось, но так бывает. Нововведения не все сразу принимают.
Эмма открыла следующий файл. Снова воспоминания.
Мать сказала, что выехать со станции мы не можем. Гильдия не отпускает никого. Мне было около пятнадцати лет, приближался школьный выпуск. Мать к нам давно уже не приходила, мы только переговаривались иногда через планшет. У них наверху подняли бунт. Она рассказала очень коротко. Группа людей пожелала вернуться на Землю, и им этого не позволили. Оказывается, теперь по новым распоряжениям правительства никто не может просто так покинуть свое местожительство. Никто не может просто так подняться в космос на станции и никто не может вернуться на Землю. Это было продуманным решением. Гильдия тратит огромные деньги на обучение и обеспечение персонала. И после этого отпускать людей очень невыгодно, это принесет убытки и замедлит производство…
Еще один файл, еще несколько фраз о прошлом в самом конце.
Гильдия сделала все для удобства персонала. Все для людей. Обеспечила комфортное существование, комфортные условия для работы. Медицинские услуги, образование, культурный отдых и полная безопасность. Этого на Земле не найти. Но некоторые предпочитали всему этому свободу. Они говорили о праве самим воспитывать своих детей и о праве самим выбирать работу. В те времена мне казалось это бредом, но сейчас, слушая вой животных за стеной, я думаю по-другому. Меня до сих пор не забрали отсюда, хотя я выполнил все, что просила Гильдия.
Дальше профессор писал, что Гильдия заблокировала канал связи и перестала отвечать на письма.
«Меня просто списали со счетов», – жаловался профессор.
Слушая песню о городе, который воюет уже две тысячи лет, Эмма почему-то чувствовала жалость. Письма звучали слишком безнадежно. Профессор отлично понимал, что его ждет смерть. Выхода нет, и никто ему уже не поможет. Он писал, что, по всей видимости, людей на станции не осталось, если не считать детей Второго уровня. Но о детях профессор не очень-то переживал. Он вообще не писал о них. Ни сожалений, ни тревоги.
И тут Эмму осенило. Ну конечно! Какой смысл переживать о детях, когда в любой момент можно зачать новых? Запустил программу, и сколько хочешь – столько и будет. Главное, чтобы хватило кувезов. Это дармовой материал. А теперь, можно сказать, и устаревший. Роботы гораздо лучше справляются с производством. Так какой смысл переживать о детях? О том материале, который в любой момент можно восстановить, зачать заново?
Для профессора дети были просто частью производства. Заботой Гильдии. Это ее забота, это она производит и воспитывает детей. А профессор заботился только о себе. У него был только он сам. Видимо, где-то в глубине души профессор чувствовал, что тут что-то не так, потому и стал вспоминать детство, мать, отца и брата. Когда-то ведь все было по-другому.
Эмме казалось, что где-то тут и спрятан подвох. Главный секрет того, что случилось. Но понять его все никак не удавалось.
Эмма снова вернулась к чтению дневников. Она заберет их отсюда, эти уникальные записи не должны пропасть. Они могут быть свидетельством против Гильдии. Если придется обращаться в суд, чтобы защитить права детей, находящихся на станции, эти записи могут понадобиться.
Отцу исполнилось шестьдесят, когда Гильдия объявила ему благодарность за работу и сообщила, что срок договора подошел к концу. К тому времени я уже работал на Третьем уровне. В этот год пришел новый поток молодых людей, это были настырные, шумные подростки, которые могли работать часами. Отец же много болел, и во время очередного осмотра ему поставили диагноз – сердечная недостаточность. Необходима была замена сердца на искусственное – операция дорогостоящая и сложная. И Гильдия сообщила, что в связи с последними распоряжениями Международного Сената пожилые люди должны уступать место более сильным и здоровым. Другими словами, вступил в силу закон об обязательной эвтаназии. Мы отлично понимали необходимость этого закона. Места на станции не хватало. На следующий год поступит новая партия подросших детей, и их надо будет куда-то селить. Работа для них есть, но жизненного пространства очень мало. Старики должны уйти, это понимали все. Поэтому отец и еще несколько человек были усыплены тут, на станции. Наша семья стала одной из первых первопроходцев, на которых были опробованы новые законы нового порядка. Наступила новая эпоха, и мне она тогда очень нравилась…
Вот, значит, что! Об этом им не рассказывали на Втором уровне.
Интересно, чего еще не рассказывали роботы Второго уровня своим подопечным? Какие темные секреты хранятся на серверах и планшетах взрослых людей? Какие записи?
Гильдия обеспечила людей всем, чтобы не было бунтов и жалоб. Электронные новинки, игрушки, сенсорные симулянты, современная медицина. Все для того, чтобы люди хотели тут жить и работать. Хорошее вложение денег в персонал, все обдуманно и верно. Мы производили платы, разрабатывали новейшие программы. На «Млечном Пути» велись уникальные разработки в области робототехники. Очень скоро роботы смогут заменить людей на многих трудных и тяжелых работах.
Ну конечно. И заменили. Заменили отца и мать, заменили работников и вожатых. Заменили учителей. А теперь что? Заменяют самих людей вообще, что ли?
– Ты еще не устала? – спросил Колька.
Эмма подняла глаза, рассеянно посмотрела на друга и тихо проговорила:
– У правды есть две стороны.
– Это ты о чем? – не понял Колька.
Потер переносицу, закатал рукава и, отвернувшись, принялся рыться в ящиках стола.
– Это я о том, чему учили нас доны в классах.
– Да забудь все, чему они учили. У них давно устаревшая информация и старые программы. Если нас тут оставили рождаться и умирать и мы Гильдии давно уже не нужны, то какой смысл менять программы обучения? Кто его знает, что сейчас творится на Земле? Может, уже и Гильдии никакой нет.
– Кто же тогда присылает крейсеры? – Эмма откинулась на спинку и рассеянно провела пальцем по голограмме экрана. – Крейсеры же приходят…
– Никто. Программы срабатывают, и крейсеры приходят. Ну, я так думаю. – Колька не оборачивался и все так же звякал железяками в ящике. – Небось роботы сами собирают своих андроидов где-то на станции в космосе. И ряды роботов стоят и ждут дальнейших распоряжений. А распоряжения отдавать некому. Все люди давно стали животными, носятся по планете, по джунглям и ждут, когда станут сначала обезьянами, а после людьми. Процесс эволюции опустился на старый виток. Вот и все. Мы тут наверняка единственные люди на весь ближайший космос.
– Да ну тебя. Придумал теорию, – Эмма фыркнула, – это просто ужас, если твое предположение окажется верным.
– Ничего не ужас. Прикольно, если мы – единственные люди. Что хотим, то и будем делать. Вот только доберемся до управления Моагом.
– Да как мы до него доберемся?
– Просто. Сюда же добрались.
– А с животными что будем делать?
– Потравим чем-нибудь. Читала, как раньше крыс травили? Или пятнадцатые их перестреляют. Что-нибудь придумаем.
– Интересно, как там Валёк? Вдруг уже превратился в такое же животное и нападает на девочек? Коль, это все безнадежно, бессмысленно как-то.
Колька обернулся. Глянул быстро на Эмму, пробормотал:
– А про Валька-то я забыл совсем. Точно, он может напасть и…
– И что?
– Ничего. Забудь. Давай выбираться отсюда. Тут есть оружие, есть язык этих чертей. Сейчас попробуем с помощью языка загнать всех тварей сюда обратно. Вдруг получится?
