Черноволосая Дина перекинула длинные пряди волос через плечо и улыбнулась. Та самая Дина, предупредившая их когда-то о диких в коридорах Нижнего уровня. На подбородке у Дины ясно обозначилась ямочка, а под распахнутым воротом шерстяной клетчатой рубашки блеснул замысловатый кулончик.
Эмма машинально дотронулась до своей божьей коровки и поймала на себе веселый взгляд Кольки.
– Почему ты до сих пор носишь этот кулон? – спросил он, усаживаясь за стол.
– Не знаю… В память о тебе, наверное… хотя сейчас о тебе помнить уже не надо, видимо.
Инна поставила на стол кружки с чаем, нарезанный хлеб и кусочки колбасы, яблочки, немного изюма. Сказала:
– Я сейчас к колбасе макарончики сделаю. Уже залила их кипятком. Подождите немного.
– А где Рита? – спросил Колька.
– Спит. – Инна кивнула на кровати.
Действительно, на одной из них, недалеко от развалившегося Сеньки, кто-то спал, завернувшись в одеяло.
– Она заболела, подцепила ту же хворь, что и дикие. Мы отпаивали ее витаминными настоями, держали в тепле, кормили бульоном по чуть-чуть. Динка даже читала ей вслух книги с планшета. Сейчас Рите значительно лучше. Она ест, поднимается, разговаривает с нами. Правда, все еще слишком слаба. Но надеюсь, что и это пройдет.
– Вы справились с вирусом? – Брови у Кольки взлетели вверх, он удивленно почесал затылок и добавил: – Ну вы даете. Почти никто на корабле не выздоровел. Я имею в виду взрослых.
И он кратко пересказал все, что они узнали из записей профессора Калужского.
Слушали все. Даже Сенька перестал возиться с планшетом. Приподнялась на кровати бледная Рита, торопливо пригладила волосы. Когда Колька закончил рассказ, хрипло спросила:
– Значит, у вас есть лекарства?
– Да, есть, – подтвердила Эмма, – мы оставим вам. Все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. Удивительно, что ты поправилась без лекарств.
– Мы за ней ухаживали, – тут же отозвалась Дина, – мы берегли ее и заботились о ней. Потому ей и стало лучше.
Эмма слегка улыбнулась. Хорошо тут было у девчонок. Уютно, тепло и как-то… мило, что ли. На стенах нарисованы цветы и бабочки, на тумбочках аккуратные планшеты и даже несколько гипсовых фигурок ангелочков и маленьких мальчиков.
– Сенька, давай за стол. Чаю с нами попьешь, – ласково сказала Инна, подошла к мальчику, взъерошила его волосы.
Тот нехотя сполз с кровати, голосом отключил голограммный экран и сказал:
– Прошел до третьего уровня. Представляешь? Построил себе базу, нанял солдат и роботов. У меня две категории роботов – для перевозок и для войны. Теперь осталось только увеличить мощь, купить оружия и челноков побольше.
Он принялся вдохновенно рассказывать об игре, Инна поддакивала ему, а сама готовила чай и резала хлеб.
– Хорошо тут у вас, – протянула Эмма, – вы живете так, словно… – Она замялась, подыскивая слово.
– Мы живем как семья. Это Ритка придумала. Называем друг друга сестрами. Правда, Сенька только Рите приходится родным братом. Но это не так важно. Хоть он и не родной – мы все не родные, – но мы решили считать, что мы семья. Колючий вон знает. Так просто удобнее выжить.
– Вот вы и выжили, – потрясенно сказала Эмма, – в этом и весь секрет! Только те, кто сохраняет привязанность друг к другу, те и остаются в живых. Раньше это называлось «любить». Колючий, выходит, так?
– Я не знаю, – пожал плечами Колька.
Устаревшее слово «любовь» обретало свой смысл. Оно было нелогичным и непонятным до конца. Но оно обладало реальной силой. Силой сохранить от перерождения. И выходит, что Колька тоже к кому-то привязан. Как брат или как…
Эмма уставилась на Кольку и спросила в лоб:
– Ты ведь… ты ведь неравнодушен ко мне, да? Ну, в смысле… даже не знаю, как сказать…
– Да, ты мне нравишься. Ты классная девчонка, я никогда не забывал о тебе, Эм, – с готовностью ответил Колька.
– Значит, ты меня… ты меня любишь, так, что ли? Ты ведь тоже не заболел?
– Ну, не знаю, что это значит. Да и какая разница? Не заболел и не заболею. И ты тоже не заболеешь. Нормально все будет. Нам только надо найти Федора. Он точно что-нибудь придумает.
4
Да, Коля любил ее. Видимо, так это и надо называть. Он всегда был рядом, всегда заботился, всегда поддерживал и выручал. И любимый кулончик на шее – тоже от него. Символ удачи. Выходит, что именно любовь Коли и есть удача. Та самая, что сберегла и поддержала.
Так просто, и не надо никаких законов. Не надо правил – не обижать, не оскорблять, не воровать. Коля готов был последнее отдать для нее. Укрывал своей толстовкой, оставался рядом в трудные минуты.
А она сама? Кого она любит? Или не любит никого? Может, она любит Соню и Лоньку?
Эмма пыталась разобраться в себе, но четких и правильных ответов не было. Невозможно дать однозначное определение такому понятию, как «любовь». Невозможно разложить на формулы и правила Закона.
Несмотря ни на что, любовь все равно оставалась загадкой. Загадкой, которая определяет жизнь.
Эмма вспомнила о Федоре и улыбнулась сама себе. Федор любит Таис, это ясно и точно. Тут и гадать не надо. А потому не стоит даже смотреть в его сторону, все равно бесполезно. Федор любит Таис, но вот любит ли кого-нибудь Тайка? Это оставалось непонятным.
У овальных сидели долго. Вновь и вновь ставили чайник. Поели легкого и ароматного супчика с кусочками колбаски и сушеной зеленью. После играли в нарисованные карты. Игра называлась «подкидной дурак». Правила игры откуда-то раскопал Колька – так рассказала Инна.
Игра оказалась веселой и смешной. Или это с Колькой было невероятно смешно играть. Он постоянно выигрывал, шутил и кривлялся. Весело блестел темными глазищами в сторону Эммы, и его взгляд согревал и немного смущал.
Как странно сознавать, что тебя кто-то любит. Как странно видеть тепло и счастье в чужих глазах и знать, что это счастье и это тепло направлено на тебя. И – что самое главное – Эмма понимала, что не одинока. Что не только робот лон заботится теперь о ней. Что есть с кем поделиться горестями и радостями, есть с кем разделить бутерброды и чай.
Она не могла еще до конца разобраться, чем любовь отличается от простой дружбы, но понимала, что эти понятия очень близки. Наверное, любовь рождается из дружбы. Или из семьи? Или из уважения и доброты друг к другу?
Но у нее еще будет время разобраться во всем этом. Времени еще достаточно. И рядом с ней всегда будет черноглазый Колька.
5
А потом они вернулись на Темную базу, к своим. Колька повел каким-то коротким путем, через ряды труб, через узкие проходы, мимо коммуникационных отсеков с толстыми кабелями и энергетическими накопителями.
Снова включили сигнал тревоги на планшете, на всякий случай. Но теперь, проходя через коридоры, Эмма всем телом, каждой клеткой ощущала какое-то напряжение. Запахи, многочисленные запахи, долетавшие сюда из глубины коридоров, громко кричали о стае. Тут где-то была стая. Была, но сейчас все поглотила тишина. Или так казалось?
У самых дверей базы до них долетел отдаленный вой. Еле заметный, полный ярости и накала. Эмма повернула голову в сторону звуков и безошибочно определила охотничий призыв. Стая охотилась, что ли? И она понимает эти звуки? Может, превращается в животное?
Эмма тут же отвергла это предположение. Она остается человеком, это точно и без сомнений. Просто теперь, после приступа болезни и после таблеток – а ей почему-то казалось, что именно таблетки в этом виноваты, – она стала немного другой. Ее способности усилились. И непонятно пока – хорошо это или плохо.
Двери на базы оказались открытыми. Войдя в общую комнату, Эмма увидела взъерошенного незнакомого мальчишку с бешено блестевшими синими глазами. Он держал в руках рукоять лучевого меча, а на запястьях его темнели свежие глубокие царапины.
В крови были его руки – вот что! В крови лицо. Поникшие плечи, опущенные уголки губ.
– Что случилось? – рванулся вперед Колька. – Ты кто такой?
– А ты? – не очень дружелюбно ответил мальчик.
Послышался голос Таис. Она сидела прямо на столе, отодвинув
в сторону кружки и тарелки. Прижимала окровавленными пальцами наушник и говорила с яростными слезами в голосе:
– Но ты ведь цел, да? Ты справишься, Федь. Попробуй, у тебя выйдет. Пожалуйста, Федь.
– Что случилось? – снова повторил Колька.
– Мы загнали стаю в ангары, туда, где она была. Федор остался запертым в ангарах, – просто сказал незнакомый мальчишка и зло вытер тыльной стороной ладони щеку.
– Я пойду за ним, – решительно встала со стола Таис, – ему удалось спрятаться в вентиляционной шахте. Я пойду за ним и вытащу его.
– Как ты это сделаешь? – глухо спросил мальчишка. – Как ты это сделаешь, не выпустив стаю?
– Плевать! Пусть выпущу! Я не оставлю Федьку умирать там одного!
– У нас есть записи языка животных, – вдруг сказал Колька, – можно включить сигнал тревоги. Это должно заставить стаю отступить. Тогда можно будет вывести Федора. Он цел, Таис? У тебя с ним связь?
