Помимо посадских жителей, регулярных и нерегулярных, «подлых», в городах проживали представители других сословий. Это, по определению регламента Главного магистрата 1721 года, — «шляхетство, которое в близости от городов деревни и усадьбы свои имеет, а иные и сами в городах живут домами своими», духовенство, иноземцы — купцы, всякие мастера».
Шляхетство, как на польский манер стали именовать российское дворянство, было главным объектом забот и пожалований Петра. На рубеже XVII и XVIII столетий в России имелось более пятнадцати тысяч дворян (около трех тысяч семей). Основа их положения в обществе — владение землей и крестьянами. На 1700 год в их подчинении трудились, по неполным данным, обитатели от трехсот шестидесяти трех до трехсот семидесяти девяти тысяч крестьянских дворов. Высшее дворянство составляло несколько более пятисот фамилий, каждая из которых владела ста дворами и более (пять — более чем двумя тысячами каждая, тринадцать — от одной до двух тысяч дворов). Остальные — около четырнадцати с половиной тысяч — принадлежали к среднему (менее ста дворов) и мелкому (несколько десятков или несколько дворов) дворянству.
При Петре состав дворянства изменился. В его ряды вошли, по служебным заслугам и царскому пожалованию, многие выходцы из других сословий, вплоть до «подлых". Все они, дворяне старой и новой формации, получали земли и сотни тысяч крестьян. Меншиков, например, к концу карьеры имел до ста тысяч крепостных, владел многими деревнями и целыми волостями. Крупные вотчины получили другие ближайшие сподвижники Петра — Головин и Шереметев, Апраксин и Головкин, Шафиров и Макаров, Дмитрий Кантемир, господарь Молдавии, и Вахтанг VI, царь Картли из Грузии; князь Александр Бекович-Черкасский из Кабарды и многие иные. В их руки перешли сотни тысяч крестьян из числа государственных, дворцовых.
Важным приобретением для дворян стало окончательное слияние поместий, которыми они владели на условном праве (при условии несения службы государю; его несоблюдение могло закончиться конфискацией поместья в казну), и вотчин — безусловных владений. Это оформил известный указ Петра о единонаследии от 23 марта 1714 года. Законодатель рассматривает все вотчины и поместья — родовые, выслуженные и купленные — как единое целое, «недвижимы вещи», которые дворянин передает по наследству, но только одному из сыновей, старшему. Остальные должны были добывать хлеб свой службой и прочими занятиями. Тем самым царь хотел предотвратить дробление, измельчение имений дворян, их разорение.
Помимо того, что дворяне получали от царя, они присваивали, с его же благословения, земли на юге европейской России (набеги крымцев к тому времени ослабевают), в Поволжье и Заволжье. В ход идут насильственные захваты незаконные сделки на землю. По мере успехов в Северной войне появляется русское дворянское землевладение в Лифляндии и Карелии.
На смену старому делению дворян на чины думные (бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки; все они заседали в Боярской думе — высшем совещательном органе при царе), столичные (стольники, спальники и т. д., вплоть до дворян московских) и провинциальные (дворяне и дети боярские по огородам», то есть по уездам) пришло новое чиновное деление, которое, по представлению Петра, должно исходить из принципа служебной выслуги, годности. При этом игнорировался принцип знатности происхождения, и судьба Меншикова, вознесенного царем к высшим степеням власти и богатства, — наглядное тому подтверждение. Когда при подборе кандидатов в гвардию его спросили о знатных, царь без обиняков определил:
— Знатное дворянство по годности щитать.
Это показное пренебрежение к знатности выражалось и в том, что Петр мог возвысить способного слугу знатного дворянина, а последнего за неспособностью и ленью определить в солдаты. В то же время при нем служило и достигло высокого положения немалое число знатных дворян, из князей например. Возвышение «подлых" не могло оставить последних равнодушными. Тот же князь Б.И. Куракин, аристократ, один из потомков великого литовского князя Гедиминаса (как и Голицыны, Хованские и пр.), считает, что правление Петра — время „падения первых фамилий“, при нем „имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено“. Несмотря на явное преувеличение, зерно истины в рассуждениях князя имеется.
Петровская Табель о рангах, обнародованная 24 января 1722 года, окончательно зафиксировала принцип чиновной, бюрократической выслуги. Новый закон Петра разделил службу на гражданскую и военную. Та и другая получили четырнадцать классов, или рангов, в распределении чинов. Низшими чинами (XIV класс) стали коллежский регистратор в учреждениях, прапорщик или корнет в армии и флоте, высшими (I класс) — канцлер и действительный тайный советник в учреждениях, генерал-адмирал, фельдмаршал и генералиссимус на флоте и в армии. Для получения чинов каждый соискатель должен был начинать службу с низшего ранга, проходить служебную лестницу постепенно, добиваясь желаемого рвением, тщанием в делах. В службу, согласно Табели, мог поступить всякий; получив чин VIII класса, он становился дворянином вместе со своими потомками. Но дворянское достоинство можно получить и по воле государя. Чины XIV-IX классов тоже давали дворянство, но только личное, непотомственное. Дети же дворян, выбившихся в таковые с получением чина VIII и более высокого класса, «в вечные времена лучшему старшему дворянству во всяких достоинствах… равно почтены быть, хотя б они и низкой породы были».
Когда в Сенате осуждался проект Табели, его члены в записке, поданной царю, выражали беспокойство: как же быть с «некоторыми персонами», которые остались «в древних чинах» (бояре, кравчие, окольничие и т. д.)? Нужно бы им дать какие-нибудь чины из числа новых, то есть по Табели: «ежели ранги им не будут определены, то от подчиненных им будет не без противности». Петр оставил это мнение без ответа, то есть дал понять: пусть «древние чины» служат и зарабатывают новые согласно новому закону.
Новая система расширила количественно ряды шляхетства российского — прочной опоры феодального государства, власти самого императора. Новые дворяне получали земельные владения и крепостных крестьян, патенты на чины и награды.
Коренной перестройке подверг Петр все здание государственного управления, администрации. На смену Боярской думе сначала, с 1699 года, пришла Ближняя канцелярия из восьми доверенных лиц царя. Он назвал их «конзилией министров». Ближняя канцелярия является предшественницей Сената, учрежденного в 1711 году Петром «для отлучек наших» при отправлении в Прутский поход. Сенат осуществлял надзор за всеми учреждениями и делами. В состав Сената вошли граф И. А. Мусин-Пушкин, Т.Н. Стрешнев, князь П.А. Голицын, князь М.В. Долгорукий, Г.А. Племянников, М.И. Самарин, В. Апухтин, князь Г.И. Волконский, Н.П. Мельницкий, всего девять человек. Потом состав его менялся в зависимости от воли государя, от обстоятельств. Он имел власть судебную, административно-управленческую, иногда и законодательную. Сенаторы обсуждали дела и принимали решения коллегиально, скрепляли свои решения подписями. Делопроизводство вела Сенатская канцелярия во главе с обер-секретарем.
Тогда же, с 1711 года, вводятся должности фискалов центре (обер-фискал Сената, фискалы центральных учреждений) и на местах (губернские, городовые фискалы). Они осуществляли контроль за деятельностью всей администрации, выявляли факты несоблюдения, нарушения указов, казнокрадства, взяточничества, доносили о них Сенату и царю. Петр поощрял фискалов, освободил их от податей, подсудности местным властям, даже от ответственности за неправильный донос:
«Буде же фискал на кого и не докажет всего, то ему в вину не ставить».
Если донос подтверждался, то фискал получал половину штрафа с обвиняемого. В порядок ведения дел он не мог вмешиваться, только присутствовал, молча слушая, как вершатся дела в том или ином учреждении, соблюдая соответствующий пункт указа:
«Во всех тех делах фискалам надлежит только проведывать и доносить и при суде обличать, а самим ничем ни до кого, также и в дела, глас о себе имеющие, отнюд ни тайно, ни явно не касатца».
Связь с губерниями, образованными в 1708 году, Сенат осуществлял через губернских комиссаров:
«Со всех губерний, в вышеписаном суду (Сенате. — В.Б.) для спора и принимания указов быть по два комиссара с губернии».
Контроль за самим Сенатом с 1715 года осуществлял сенатский генерал-ревизор, или надзиратель указов, потом сенатский обер-секретарь; с начала 1721 года — штаб-офицеры гвардии; наконец, с января 1722 года, по новому указу Петра, — генерал-прокурор и обер-прокурор, его помощник; имелись прокуроры и во всех других учреждениях, подчинялись они генерал— и обер-прокурору, которых назначал обычно сам император. Генерал-прокурор контролировал всю работу Сената, его канцелярии, аппарата — не только правильность принятия решений, но и их исполнение. Незаконные, с его точки зрения, постановления Сената он мог приостановить, опротестовать. Он сам и его помощник подчинялись только царю, подлежали его суду. Ему подчинялись все прокуроры (гласный надзор) и фискалы (тайный надзор) империи. Петр придавал основополагающее значение должности и роли генерал-прокурора:
