– Пытался… – нехотя ответила девушка.
– И?..
– Я сказала, что согласна быть шпионкой, но остальное – нет.
– И он ничего тебе не сделал?
– Нет.
– Странно… я был о нем более высокого мнения…
– Не мог он уже ничего сделать: через неделю мы должны были отправляться к вам. Ведь замены мне быстро не найти. Он ведь два месяца учил меня с копьем драться, говорить одно и то же без запинки, на Большой остров посылал и в другие места – чтобы привыкла ходить помногу и знала все тонкости экспедиций.
– А это… С тобой он тоже, как с Оленькой? Пытался размножаться? Может, потому и пощадил после отказа? – скабрезно уточнил Олег.
– Нет, – вспыхнула Дина. – Я разве похожа на корову? Другие его не устраивали – он считает, что чем толще, тем для младенца лучше. А просто так женщинами не интересуется. Он ведь извращенец. Ему противно все нормальное. В смысле, нормальные… отношения. И вообще, он с женщинами даже не разговаривает. Только с девушками. У него бзик такой – если с мужчиной была, он брезгует с такими общаться. Полностью ненормальный…
– О! Раз с тобой разговаривал, значит, ты девушка?
– А тебе-то какое дело?
– А я вот мальчик. Знаю, после моих рассказов ты не поверишь, но клянусь твоим здоровьем: врал безбожно. Я это не просто так говорю. Понимаешь, Эн, похоже, решил нас всех прикончить, бросив в пешеходную атаку на толпу готов. Так неужели мы позволим умереть друг другу невинными?
Эн, резко остановившись, развернулся, насмешливо произнес:
– Олег, вот знаешь, что меня в тебе поражает? Как может человек, думающий гениталиями, демонстрировать зачатки умственной деятельности? Успокойся, никто не умрет. Или почти никто – полной безопасности гарантировать не могу. Но надеюсь на лучшее. У меня есть план – если все получится, то малой кровью обойдется. Дойдем до этой проклятой скалы, и все расскажу. Да где же она… Устал я – последнее здоровье оставил, бегая по этим камням…
* * *
Вечерело. На плоской коралловой скале в кружок расселись все. Время ужина. Хоть все на нервах, хоть смертью попахивает, но молодые организмы требовали свое – стремительно исчезали последние крохи, прихваченные из поселка, трещала кокосовая скорлупа под ударами топорика – по рукам расходились куски белой мякоти. И все косились на Эна.
Тот не спешил. Этот человек знал себе цену, знал и то, что его собеседники в силу возраста падки на внешние эффекты, вот и нагнетал обстановку, дразня их любопытство. И без того сегодня несколько раз выходил из роли невозмутимого «шамана» – это грозит ущербом для имиджа. Неспешно дожевал кусок кокосовой мякоти, плеснул в наскоро изготовленную чашу воды из бутылки, отхлебнул, горестно вздохнул:
– Чай бы сейчас не помешал, – и тут же, будто продолжая прерванный разговор, резко спросил: – Максим, на какую глубину ты сможешь нырнуть? Максимально? Это очень важно – хорошо подумай, прежде чем ответить.
Макс на миг растерялся, но быстро собрался с мыслями:
– Не знаю… Я ведь в этом деле никогда за рекордами не гонялся. Просто плавал, а не экстремальным фридайвингом[7] занимался. Да и где искать? В бассейне? Или на пляже? В принципе если нырять по всем правилам, работая на максимум, без ограничений, то, наверное, метров на сорок – пятьдесят могу рискнуть. Или даже на шестьдесят. Нет – шестьдесят страшновато вообще-то. Хотя если не сразу попробовать, а постепенно наращивать… Тренер говорил, что у меня способности немалые: неделя-другая тренировочных погружений – и можно, если страховать будут.
– Отлично! Для того чтобы мой план сработал, надо нырнуть приблизительно на тридцать восемь. Всего лишь.
Макс едва не поперхнулся и поспешно проговорил:
– Стоп! Вы не так поняли! Знаете, что я имел в виду, сказав «нырять по правилам»?
– Не знаю, но, полагаю, ты сейчас об этом расскажешь.
– Я имел в виду погружение без ограничений. При этом как раз и получаются максимальные рекорды. Но такой способ не для нас. Я поясню. Сперва в море опускается трос. Затем погружаются аквалангисты – занимают позиции на разных глубинах возле троса. Ныряльщик, идущий на рекорд, вентилирует легкие, делает дыхательную гимнастику – тут уж у каждого своя методика, но не запрещается, по-моему, ничего: хочешь – чистым кислородом дыши; хочешь – смесью гелиевой; хочешь – стой на голове с утра до вечера. Затем спортсмен забирается на платформу специальную – она тяжелая и может скользить вдоль троса с большой скоростью. Сам он при этом даже не шевелится – замирает как статуя. Старт – и платформа начинает двигаться вниз. Быстро разгоняется. Ныряльщик ничего не делает – просто стоит, держась за раму руками и стоя ногами на нижней перекладине. Ни малейшего движения не делает, бережет силы. Любое сокращение мышц – это затраты кислорода: нельзя ему шевелиться. Когда решает, что с него хватит, останавливает спуск. Затем над платформой надувается шар, который вытягивает ее наверх с такой же скоростью. Глубина погружения платформы фиксируется – это и есть достижение. Иногда фридайверы используют подводный скутер, прицепленный к тросу, – он движется быстрее, чем платформа. У каждого способа свои плюсы и минусы – слишком быстрое погружение плохо сказывается на организме.
– А зачем там аквалангисты? – не понял Муса.
– Они страхуют спортсмена. Парадокс, но сейчас, с теми глубинами, на которых устанавливают рекорды, аквалангисты больше рискуют, чем ныряльщики, да и не могут сопровождать на всем протяжении.
– Это что – парни без воздуха ныряют туда, куда аквалангисты не достают?!
– Да.
– Бред.
– Нет, они плавают с воздухом, подолгу находясь на опасной глубине. Наш организм не приспособлен к этому. Приходится соблюдать режимы погружений и всплытия, использовать специальные дыхательные смеси. И все равно рискованно.
– А какие там глубины? – завороженно спросил Снежок.
Макс пожал плечами:
– Я точно не знаю, но вроде за полторы сотни метров уже перешли.
Некоторые присвистнули, а Макс поспешно добавил:
– Может, я в каких-то деталях ошибаюсь, но что сто пятьдесят уже достигли – это точно. Сам одно время увлекался фридайвингом, как многие пловцы, вот и запомнил цифры.
– Ну вот видишь, малыш, – а каких-то жалких тридцати восьми испугался. – Эн произнес это насмешливым тоном – будто папочка глупому сынишке.
Зря он так: сейчас не до шуток. Макс вспыхнул, вскочил:
– Да что вы понимаете?! Знаете, что такое тридцать восемь метров? Видели когда-нибудь дом четырнадцатиэтажный? Вот примерно столько! Нырнете на столько?.. Попробуйте! Пусть даже с грузом! Не страшно будет? Я так подозреваю, вы откуда-то узнали – на этой глубине лежит то, что может нам помочь против готов? Ну так это еще разглядеть надо будет – без маски и на мели нелегко, а на такой глубине еще и света солнечного гораздо меньше! А потом еще всплывать без ласт! Знаете, какое давление на такой глубине? Около четырех атмосфер! Я никогда не тренировался для таких погружений – я не знаю, как оно на меня подействует! Но знаю одно: чертовски много сил уйдет! А силы – это кислород! Вы ведь не зря только сейчас на это решились – ведь сами никогда не верили в успех. Просто сейчас готовы пойти на любой риск, на невозможное, на полное безумие – лишь бы победить. Припекло вас всерьез. А каково мне?.. Решили, что если увлекался плаваньем и фридайвингом, то все выгорит? Да я глубже десяти метров никогда не бывал, а максимальное давление, которое испытывал на себе, – три атмосферы. Да и то в барокамере, в воздушной среде. Вниз-то я доберусь – с грузом это запросто. А вот вернуться… Да останусь я там… почти наверняка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
