– Мы не видели маатан.
– Ах да, я и забыла. – Дарья сморщила носик. – Амбре здесь, однако… будто на конюшне.
– Скорее как на сгоревшей пасеке.
«Привет, – мысленно поздоровался Дар. – Как поживаешь?»
В голове в ответ родилось ощущение вопроса. Инк чужого космолета мыслил иными категориями и по-прежнему не воспринимал мысленно-вербальные вопросы, а также отвлеченное выражение вежливости в качестве важной информации. Он привык получать вводные для решения той или иной задачи и прямые приказы.
– Это… инк? – спросил Борята.
– Скорее устройство связи с инком, – сказала Дарья, быстро разобравшись в обстановке; она уже освоилась с положением командира, имеющего право отдавать машине команды, и демонстрировала отличную адаптацию к условиям чужого космического корабля. – Она только передает и воспринимает мысленные приказы. Пусть включит обзор.
Дар объяснил инку, чего они хотят, – на сей раз это далось легче, чем в первый, – и гладкие, в складках и кавернах, стены рубки посветлели, стали полупрозрачными, как матовое стекло, а в глубине каждой каверны образовалось окно с видом на окружающую корабль природу. Все каверны соединялись вместе в необычный вогнутый фасетчатый глаз, и привыкнуть к такой подаче видеоизображения было непросто.
– Глаза разбегаются… – пробормотал слегка осоловевший и притихший Борята. Только теперь он осознал, что находится на борту чужого космического корабля, довольно резко отличавшегося от известных ему земных сооружений. Чужеродность, таинственность, необычность пропорций корабля подавляли молодого целителя.
– Не знаю, кто на нем летал, – сказала Дарья, чувствуя себя, в отличие от Боряты, почти как дома, – но они должны были на чем-то сидеть.
– А если они полностью заполняли телами отсеки? Вдруг корабль строили какие-нибудь разумные слизняки?
– Даже если хозяева спейсера слизняки, они вряд ли набивались в отсеки, как сельди в бочку. В рубке должна быть система жизнеобеспечения пилотов и командира, давай попробуем включить ее.
Дар сосредоточился на диалоге с инком корабля, нарисовал ему мысленную картину: вылезающие из пола «бутоны» кресел, садящиеся в них люди. Инк «задумался», но через несколько секунд все же сообразил, что от него требуется.
В потолке рубки набухли две голубовато-прозрачные груши, пролились на пол такими же стеклянными на вид перепонками, образовавшими самые настоящие соты-коконы, только размером со слона. В каждой ячейке такого кокона – всего их насчитывалось семь штук в каждом коконе – вполне мог разместиться человек.
– Мама родная! – ахнула Дарья. – Я поняла! Вот кто строил корабль – осы! Галикты!
Дар промолчал. Ему стало стыдно, что не он первый догадался, кому принадлежит нож-спейсер.
– Почему осы? – попытался возразить Борята. – Может быть, муравьи или термиты. Или пчелы.
– Нет, осы, я чувствую. Не такие, как у нас, но близкие к ним по коллективной психике и отношению к миру. Хищники, одним словом.
– Осы не хищники, – возразил теперь уже Дар. – Воры – может быть, так как нередко крадут готовый продукт, вместо того чтобы собирать нектар с цветов, но не хищники. Они нападают только в том случае, когда чувствуют угрозу.
– Пусть будет по-твоему, – махнула рукой девушка. – Сути это не меняет. Корабль строили осы или их родственники, к примеру, шершни. Здесь жил рой. Однако мне такие «кресла» не очень нравятся, сидеть в них неудобно. Попробуем объяснить инку, что нам надо?
– Давай.
Объединив усилия, молодые люди начали новый пси– диалог с «мозгом» космолета и в конце концов добились успеха. Осиные коконы убрались в потолок, а пол превратился в самые натуральные соты, ячейки которых представляли собой чашевидные конструкции шестиугольной формы. В каждой такой ячейке мог разместиться один человек.
После десятиминутных консультаций с инком пассажиры окончательно подогнали форму трех ячеек под размеры своих тел и повеселели. Корабль все лучше реагировал на мысленные команды и быстрее соображал, что от него хотят новые хозяева.
Расселись по «пилотским» ячеям.
– Взлетаем? – посмотрела на спутника девушка.
– Поехали, – отозвался он.
Короткий приглушенный звон донесся из глубин космолета. Он скачком взвился в воздух, завис над поляной на высоте сотни метров. Затем сделал еще один скачок и вынесся в космос.
Ни гула, ни грохота, ни рева реактивных двигателей, никаких неприятных ощущений – ни удара ускорения, ни невесомости. В рубку хлынул голубоватый свет атмосферы Земли, освещенной сбоку Солнцем.
– Класс! – щелкнула языком Дарья. – Джамп-режим! Этот «осиный» монстр ничем не уступает нашим спейс-машинам! Жаль, что с ним нельзя разговаривать, как с нашими инками. Те предупреждали бы о появлении опасности, а тут все придется делать самим.
– Справимся! – беспечно отмахнулся Борята. Он уже пришел в себя и чувствовал боевой азарт. – Вперед, молодцы, на абордаж! Йо-хо-хо и бутылка рома!
Дар и Дарья переглянулись, улыбнувшись такому проявлению чувств. Оба подумали об одном и том же: чем закончатся «ходовые испытания» корабля?..
– Куда летим?
– К Солнцу! Точнее – на Меркурий.
– Не возражаю. Пристегните ремни безопасности, господа.
Корабль прыгнул…
Глава 3
– Тебе надо уехать вместе с остальными, – сказал Железовский, не выпуская из объятий жену.
Они лежали на кровати в полной темноте, даже ночник не горел в толще потолка и не прыгали по стене цифры-мотыльки универсальных часов. Аристарх отключил их, чтобы ничто не мешало беседе. Но беседы не потребовалось, Забава отдалась с необычной жаркой страстью, словно душа ее ощутила тоску и призыв, надежду и жажду любви, и Аристарх теперь знал, что у них будет ребенок.
– Почему ты все-таки женился на мне? – еле слышно выдохнула она.
Он помолчал, ощущая себя необычно счастливым. Проговорил наконец:
– Потому что люблю.
– По любви обычно женятся слабые люди.
Он понял шутку, улыбнулся.
– Помнишь, как ты испугалась, когда я пришел к тебе и сказал, что не могу без тебя?
Забава тихонько рассмеялась.
– Еще бы не помнить. Пятнадцать лет понадобилось тебе, чтобы понять это. А ведь я влюбилась в тебя сразу, с первого взгляда, как девчонка, хотя старше тебя на много лет.
– Прости…
– Не могу. Женщина прощает только тогда, когда сама виновата. А я виновата лишь в том, что люблю тебя.
Он поцеловал ее в ложбинку на шее.
– Я был груб и недалек. До сих пор не понимаю, за что ты меня полюбила. Не за красоту же?
– Ты был и остаешься мальчишкой, несмотря на свой возраст, опыт и самолюбие. Во всяком случае, рисковать своей жизнью где надо и где не надо ты не перестал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
