— Да, что, малышка?
— Да, сэр.
Эйдан спускает свои штаны. Я чувствую, как его член упирается в мою задницу. Он тверже, чем когда-либо, дразня меня, проводя головкой по моим складочкам. В комнате тишина, и я едва дышу. Затем он прижимается головкой к моему входу, медленно скользя в меня. Мое тело не сопротивляется. Оно открывается ему, приветствуя его настолько, насколько он может войти.
Он делает глубокий вдох, будто тоже задерживал дыхание.
А потом говорит:
— Держись крепче, Айви.
Я протягиваю руки, хватаясь за край столешницы, когда он выходит и снова врезается в меня. Удовольствие взрывается в моем центре, и я издаю глубокий стон.
Эйдан не сдерживается. Трахает меня жестко и быстро таким образом, которого я начинаю ожидать от него. Он крепко сжимает мои бедра, доминируя надо мной, заставляя меня оставаться на месте, пока тот толкается в меня без какого-либо перерыва. В эти моменты он теряется, даже одержим, и я ничего не могу поделать с тем, как мое тело выгибается к нему, позволяя ему потеряться внутри меня. Мне нравится, когда тот ставит себя на первое место, потому что это редкость, и мужчина этого заслуживает. Эйдан трахает меня, заботясь сначала о своем собственном члене, и меня чертовски заводит, что меня используют для его удовольствия.
— Вам это нравится, мисс Монткальм? — напряженно выдавливает он.
— Да, сэр.
Он шлепает меня по заднице.
— Громче.
Я стону.
— Да, сэр!
Он жестко кончает, прижимаясь грудью к моему телу. Я чувствую, как бешено колотится его сердце, когда тот переживает свой оргазм.
Но его член, его член не смягчается. Эйдан выходит из меня, и, когда оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я вижу, что его глаза все еще светятся потребностью, все еще желают.
Это будет долгий день.
***
Аппетит Эйдана вызывает беспокойство. Может быть, у него какое-то заболевание. Его член уже должен был отвалиться, но он все еще твердый и готовый. Я этого не понимаю. Мы трахались везде.
Он наклонил меня над диваном и вонзился в меня, шлепая по заднице, пока я не кончила. Затем провел целый час, уткнувшись ртом в мою киску, возбуждая меня так, словно у него было все время мира. Все мое тело дрожало. Давайте просто скажем, слава богу, что в его распоряжении целый верхний этаж, потому что соседи обливали бы нашу дверь святой водой за все те греховные вещи, которые тот со мной творил.
Я выпустила зверя.
После этого он трахнул мой рот, а затем врезался в меня перед большими окнами от пола до потолка. Эйдан дергал меня за волосы, кусал за плечо, сильно шлепал по заднице и целовал до тех пор, пока у меня не заболели губы. Мне действительно нужно сидеть на подушке следующие несколько дней, потому что моя задница все еще горит.
Нет такого места, к которому бы он не прикоснулся, и все обещания, которые тот давал — «Я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь» — сбываются. Потому что Эйдан владел мной так, как и я представить себе не могла, поэтому к середине дня я чувствую себя разбитой.
Мы проголодались и устали. И теперь снова принимаем душ. Но на этот раз он только лениво потирает мой клитор, пока моет мое тело, а я слишком онемела, чтобы испытывать удовольствие.
Я хочу сказать ему: «Вы сломали меня, мистер Уэст». Но не хочу доставлять ему такого удовольствия.
Когда мы выходим, я оборачиваю вокруг тела полотенце, не утруждая себя тем, чтобы переодеться во что-нибудь. Он все равно разденет меня. Так какой в этом смысл? У Эйдана на уме то же самое, так что он даже не утруждает себя полотенцем. И расхаживает по квартире голый, ни о чем не заботясь.
— Мы будем есть эту лазанью или вы собираетесь и дальше откладывать, мисс Монткальм? — игриво спрашивает он.
— Я здесь жертва, — беспечно отвечаю я, доставая несколько тарелок. — Я была во власти очень плохого человека.
Он сидит на острове, на котором дерзко трахнул меня сегодня утром, и ухмыляется мне.
— Я плохой человек?
— Когда трахаешься.
— Хм. — Он даже не отрицает этого. — Ты можешь винить меня? Я нахожусь рядом с самой красивой женщиной, и она моя.
Мои щеки горят от его слов. Обычно я бы сказала что-нибудь саркастическое. И преуменьшила бы значение его комплимента, отмахнувшись от него. Вместо этого я искренне смотрю на него и шепчу:
— Спасибо, Эйдан.
Мы едим в уютной тишине. Я внимательно наблюдаю за ним, пока он ест лазанью, и на его лице появляется удивленное выражение.
— Тебе нравится? — спрашиваю я.
— Это потрясающе, мисс Монткальм, — отвечает он. — Возможно, мне придется уволить своего шеф-повара.
Я смеюсь, съедая свою порцию и наблюдая, как он расправляется со своей. Должно быть, тот говорит правду, потому что снова наполняет свою тарелку и жадно ест.
— Так вот каково это — быть счастливым, — бормочет Эйдан себе под нос, нежно поглядывая на меня. — Есть домашнюю еду с женщиной, которую любишь.
Замираю, мои глаза расширяются, когда я нервно смотрю на него.
— Ты же не это имеешь в виду.
Он просто улыбается мне.
— Это правда, Айви. Я влюблен в тебя.
Я отвечаю не сразу. Мой пульс учащен. Тело дрожит, пока я обдумываю его заявление. С другой стороны, Эйдан расслаблен. Он посмеивается над моей реакцией и наклоняется над островком, чтобы взять меня за руку. Мужчина не ожидает, что я скажу что-то в ответ. Кажется, его не беспокоит, что я этого не делаю.
Не знаю, почему не делаю этого. Я лишена дара речи и напугана, и мое тело словно сопротивляется тому, чтобы копнуть поглубже и переварить все эмоции, которые я испытываю к Эйдану. Этот барьер упорно сопротивляется, потому что он в ужасе от того, что откроется, как только я его разрушу.
Когда мы заканчиваем есть, он собирает тарелки и ставит их в посудомоечную машину. Его телефон снова разрывается, и Эйдан один раз сжимает мое плечо, прежде чем подойти к нему.
— Уэст, — отвечает он, расхаживая по квартире.
На другой линии не Стивен. Это другой мужчина, и голос у него не очень счастливый.
— Мне жаль, что вы так думаете, мистер Эгер, но я не собираюсь отступать, — парирует Эйдан, исчезая в своей спальне.
Я все еще сижу, все еще чувствую дрожь, пытаюсь все переварить, но обнаруживаю, что не могу этого сделать. До меня внезапно доходит, насколько все на самом деле по-другому. Потом оглядываю квартиру, на самом деле не видя ее.
Этот кричащий голос в моей душе снова вернулся ко мне.
Я же просила тебя подождать, Айви. Я говорила тебе.
Я провожу рукой по лицу и вздыхаю.
Эйдан
Я влюбился в Айви Монткальм. Мне кажется, я любил ее очень долгое время. И не уверен, когда это произошло. Это могло быть, когда я сидел рядом во время того полета, когда она царапала лак на ногтях и ее уродливые браслеты звенели друг о друга.
Возможно, это произошло перед ее уродливым многоквартирным домом, когда она подняла голову, чтобы посмотреть на свою квартиру с трепетом в глазах. Она хотела убежать. Но я должен был забрать ее прямо тогда и сделать своей.
Возможно, я влюбился в нее, когда увидел в кафе-мороженом, и она выглядела так, словно считала, что ей не место рядом с таким мужчиной, как я. Но это не так.
Дело в том, что я не знаю, когда влюбился в Айви, но теперь мне кажется, что так было всегда. Правда в том, что мы одинаковы под всеми этими разноцветными слоями дерьма. Нам больно каждый день. Мы прячемся от боли, хороним ее глубоко.
Я смотрю, как она спит. И делаю это часто не для того, чтобы быть гребаным извращенцем или что-то в этом роде. Я делаю это потому, что она гипнотизирует меня, и мне хочется защитить ее.
Я вижу, как напрягается ее лицо во время ночных кошмаров; у нее их много. Она дрожит, прижимает колени к груди и так крепко обхватывает себя, выкрикивая одно и то же имя.
