— Эй, — успокаивающе шепчет он, опускаясь на колени рядом со мной. Потом обнимает меня руками.
— Я в порядке, — начинаю говорить я.
— Это не так. Ты не в порядке, Айви. Скажи мне, что происходит.
Я не знаю, с чего начать.
Затем опускаю взгляд на коробку.
— Дерек уезжает.
Эйдан пристально смотрит на меня.
— Тебя это беспокоит?
— Нет, нет… Он зарегистрировался в центре реабилитации или что-то в этом роде и нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду.
Эйдан не выглядит удивленным.
— Он уйдет, и тебе не придется беспокоиться о том, что тот вернется. Разве это не хорошо?
Теперь я смотрю на него с подозрением.
— Это твоих рук дело?
— Он уезжает? — Эйдан пожимает плечами. — Я перекинулся с ним парой слов, когда вытаскивал тебя оттуда.
— Что ты сказал?
Он выглядит усталым.
— Я высказал несколько угроз.
— Эйдан…
Он одаривает меня короткой улыбкой.
— Айви, я сказал ему отвалить. Сказал, что позабочусь о квартире, найду того, кто займет ее. Но сначала нужно было кое-что отремонтировать. Вот почему это заняло так много времени. Не было ни одной гребаной стены, которую бы он не пробил, дверь в ванную едва держалась, а ковер был уничтожен. Он… — Эйдан замолкает, теперь выглядя сердитым. — Дерек просто кусок гребаного дерьма, Айви. Я не жалею, что выгнал его.
— Ты отправил его в ту клинику реабилитации?
— Я дал ему денег в качестве стимула отвалить. То, что он отправился туда, — его собственная заслуга.
Мой рот в шоке приоткрывается.
— Сколько денег ты ему дал?
Эйдан отводит взгляд.
— Разве это важно? Суть в том, что он съебался сразу же, как только я выписал ему этот чек. Если ты питаешь слабость к этому члену, то время сделать его твердым.
— Не питаю, — возражаю я, качая головой. — Я не питаю нежности к Дереку, но… Но теряю самообладание, просто вспоминая все, Эйдан. Я… — Я прерывисто вздыхаю, быстро складываю все обратно в коробку из-под обуви и закрываю ее. — Я не в лучшем положении, ясно? Мне нужно просто посидеть здесь и подумать.
Теперь Эйдан смотрит на коробку из-под обуви.
— Ты собираешься рассказать мне о ней?
— Нет, — мой голос звучит тверже, чем я намеревалась. И быстро смягчаю его. — Нет, Эйдан, пожалуйста, не сейчас. Я не готова, хорошо?
Он изучает меня.
— Хорошо, детка, я понимаю.
***
Эйдан оставляет меня одну в шкафу в гардеробной, чтобы я могла собраться с мыслями. К тому времени, как выхожу, он накрывает на стол в столовой, ставя макароны, которые я приготовила. Его пиджак снят вместе с галстуком. Он расстегнул верхние пуговицы своей рубашки и скинул ботинки. И наливает мне бокал вина, когда я сажусь во главе стола.
Мужчина выглядит неуверенным в себе, когда садится рядом со мной, с беспокойством глядя на меня. Мне хочется накрыть его руку своей и успокоить, но я все еще не в себе, все еще перевариваю услышанное.
Мы едим в тишине. Я откусываю несколько кусочков, а он опустошает свою тарелку. Думаю, в стрессе Эйдан ест, в то время как я едва могу проглотить что-нибудь.
Наконец, он тихо вздыхает, выглядя побежденным.
— Поговори со мной, Айви. Мне нужно знать, что у тебя в голове.
Я гоняю по тарелке пасту.
— Я не знаю, Эйдан. Я едва осознаю свои эмоции.
Его взгляд наполняется беспокойством.
— Айви… — Он ерзает на стуле, сжимая и разжимая кулаки. — Я пытаюсь и не знаю, что мне делать, когда ты в таком состоянии. Веди меня, детка.
Я оглядываюсь на него, чувствуя, как что-то сжимается у меня в груди при виде потерянного выражения его лица.
— На этот раз, Эйдан, я не знаю, как это сделать, — слабо пытаюсь я.
— Я могу что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?
— Нет.
— Мы можем пойти прогуляться.
— Там действительно холодно. Думаю, скоро пойдет снег.
— Я возьму тебя с собой в путешествие в какое-нибудь теплое местечко. Тебе нравится Мексика?
Я просто бросаю на него бесстрастный взгляд.
— Нет, Эйдан… расслабься, хорошо?
Но он не расслабляется. Его плечи напряжены, когда тот наблюдает за мной.
— Ты думаешь о том, чтобы уйти от меня?
Я быстро качаю головой.
— Нет, нет, Эйдан, я не хочу этого делать.
Он должен чувствовать облегчение, но, похоже, это не так. И выглядит более напряженным.
— Ты любишь меня, Айви?
И он выглядит как маленький мальчик. Он смотрит на меня с грустью, пытаясь прочесть мои мысли. Я оглядываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь, потому что знаю, что недостаточно хорошо справляюсь с утешением его, но… в моей голове полный бардак, мое сердце хаотично бьется в груди, и мне больно.
— Да, — шепчу я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. — Да, я люблю тебя, Эйдан. Я знаю, что люблю.
И снова он не чувствует облегчения. Просто смотрит на меня — в меня — потерянный и сбитый с толку.
Когда мы заканчиваем, Эйдан собирает тарелки и расхаживает по комнате. Он оставляет их на кухне, возвращается, смотрит в окно, потом на меня, а потом снова начинает расхаживать.
***
Эйдан изо всех сил старается использовать то, что, как он знает, работает, чтобы успокоить меня.
Он трахает меня.
И не останавливается.
Он изливает в меня свою душу. Дает знать о своих страхах, а потом прячется от них, вымещая это на моем теле.
Его внимание тоже больше не сосредоточено на моем теле. Когда тот берет меня, он оказывается надо мной, мои ноги раздвинуты для него. Эйдан трахает меня, наблюдая за моим лицом, будто это все, что ему нужно увидеть, чтобы добиться своего. Он нежно целует меня, занимается со мной любовью, шепчет мое имя, как молитву.
— Давай, — говорит он мне, наблюдая, как я оказываюсь близко. — Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Айви, хочу увидеть это в твоих глазах, детка.
Эйдан хочет увидеть это, повторяет он, и ему не нужно ничего объяснять. Ему хочется видеть мою любовь, мою преданность нам; хочется видеть меня голой и обнаженной, мою обнаженную перед ним душу.
Это не работает, и в его глазах разрастается боль, которая поражает меня до глубины души. Я кончаю и нежно глажу его по лицу, безмолвно извиняясь.
Он не смотрит на меня в ответ.
***
Со мной что-то очень не так. Проходят дни, и нависшая над нами тьма превращается в грозовую тучу. Это становится все труднее игнорировать, все труднее дышать. Я плохо себя чувствую.
Я слышу, как он разговаривает с кем-то по ночам. Его голос звучит тихо, но печально. Иногда в его голосе звучит отчаяние. Однажды я слышу, как он называет ее по имени.
Рут.
Эйдан разговаривает со своей бабушкой. Он ищет какого-то заверения, которого не получает от меня. Я ворочаюсь с боку на бок и чувствую, что все испортила, потому что это мое глупое гребаное сердце не хочет открываться.
Я несправедлива, да? Мне следовало подождать. В конце концов, он был прав, сопротивляясь мне. Оказывается, моя мать с самого начала знала, о чем говорила.
Она беспокоилась обо мне, и я пыталась доказать, что та неправа, но теперь я просто хочу убежать. Убежать обратно к ней, потому что она была права. Все болит, и я подавлена и не знаю, как это исправить.
Я слишком много плачу, слишком часто замыкаюсь в себе, причиняю боль и отталкиваю его и всех остальных.
Я не знаю, как сделать его счастливым.
***
Эйдан
Рут: Если она хочет уединения, ты должен уважать это. Если ей нужно время, чтобы прийти в себя, ты должен дать его ей. И должен быть готов отпустить ее, даже если ненадолго.
Я качаю головой в ответ на сообщение Рут. Это не то, что мне хочется услышать. Каждая клеточка моей души сопротивляется мысли о том, что мне придется отпустить Айви.
