знак, чтобы она вела себя прилично.
Затем они втроем оказались на бескрайнем лугу, покрытом изумрудной травой и пышными цветами. В воздухе порхали бабочки, издалека доносилось прекраснейшее пение птиц. Марии не хотелось уходить отсюда; отец уговаривал ее, объясняя, что им пора возвращаться. Откуда-то появились три лошади – белая, вороная и каурая. Каурая была меньше других, и отец хотел, чтобы Мария села на нее.
Мария боялась: тогда отец подхватил ее и посадил на лошадь. Его руки были сильными и надежными, а слова – полны любви и нежности. Мария вцепилась в пышную гриву лошади и понеслась вскачь, сама удивляясь своей ловкости. Отец и мать помчались за ней. «Постой, подожди! Мы тебя догоним!» – смеясь, кричали они.
После Мария опять сидела на коленях у отца. Он рассказывал ей сказку, и Мария засыпала, счастливая, ощущая себя в безопасности в отцовских руках…
Проснувшись в своей спальне, Мария продолжала улыбаться, – а потом поняла, что это был сон и расплакалась. Отослав служанок и фрейлин, она продолжала растравливать себя воспоминаниями: на смену детским пришли более поздние, девические; сладкая тоска по детству сменилась обидой и отчаянием. Мария вспомнила, как уезжала ее мать, когда отец решил жениться на Энни Болейн. Она помнила нервные торопливые движения матери, ее воспаленные красные глаза и высохшее лицо. Одновременно Мария словно воочию видела, как отец смеется и нежничает с леди Болейн, но как он холоден и натянуто приветлив с ней, своей дочерью.
Щеки Марии вспыхнули от возмущения и стыда, кулаки крепко сжались, слезы высохли. Она бормотала слова ненависти и презрения, казнила в своем воображении Энни Болейн и осыпала упреками отца.
Далее пошли воспоминания о долгих годах одиночества; как-то мельком пронеслись смерть отца и короткое правление брата, заговор Дженни Грэй и окончательное свое утверждение на престоле. Уныло прошли перед глазами придворные церемонии и праздники, – и лишь вспомнив Роберта Дадли, королева улыбнулась.
* * *
Посидев еще немного в задумчивости, Мария позвала челядь, чтобы одеться. Заканчивая свой туалет, она спросила как бы невзначай:
– Какая погода сегодня?
– Отличная, ваше величество, – ответили ей. – Туман рассеялся, облака ушли. Небо ясное, правда, немного холодновато.
– Хорошая погода в это время года – редкость, – заметила Мария. – Что у нас намечено на сегодняшний день?
– Научный диспут, ваше величество. Итальянские богословы из Падуи вступят в ученый спор с нашими профессорами из Оксфорда. Будет обсуждаться вопрос об источниках спасения человеческой души. Наши профессора считают, что большинство источников спасения находятся внутри человеческой природы, например, способность противостоять греху и обратиться к праведности. Однако итальянские богословы утверждают, что источники спасения души находятся исключительно вне человеческой природы; даже способность противостоять греху и обратиться к праведности возникает благодаря божественным действиям, а не человеческим усилиям.
Спор обещает быть жарким, ваше величество. Поддержать богословов из Падуи придут их земляки из числа пребывающих у нас итальянцев; в свою очередь, наши студенты придут, дабы оказать поддержку профессорам из Оксфорда. Но опасаться нечего, ваше величество: все меры приняты, чтобы диспут не перерос в массовую драку, как это было в прошлый раз, когда обсуждалась проблема об универсалиях, то есть общих понятиях в философии.
– Господи Иисусе, – вздохнула Мария, – подумать только, мы спорим об универсалиях! Этот вопрос уже лет сто, как решен в Европе, а мы все спорим о нем. Нет, все-таки правы те, кто называет нас провинциалами: мы действительно живем будто в глухой провинции Европы: одеваемся, как провинциалы, ведем себя, как провинциалы, думаем, как провинциалы… Знаете, мне не хочется присутствовать на этом диспуте. Пусть господа ученые мужи спорят сколько им угодно, но без меня.
– Разрешите вам напомнить, что вы обещали, ваше величество.
– Извинитесь за меня. Скажите, что врачи предписали королеве прогулки на свежем воздухе, а так оно и есть, мы не возьмем на душу грех обмана. Сегодня такая погода, что самое время для прогулки – распорядитесь, чтобы все было приготовлено для выезда. Я хочу погулять в верховьях Темзы.
– Но, ваше величество, мы не успеем собрать всю вашу свиту! А припасы – вы ведь захотите поесть на природе? Для того чтобы запастись всем необходимым тоже нужно определенное время. Кроме того, надо известить его преосвященство епископа Эдмунда. Он примет меры для обеспечения вашей безопасности.
– Припасов не надо никаких, мы пообедаем после во дворце; для охраны привлеките конных гвардейцев, они всегда должны быть наготове; вся свита мне в сопровождение не нужна, это не официальный выезд, а частная прогулка, – возразила Мария. – Что касается епископа, то даже во имя моей безопасности я не обязана оповещать его о своих действиях. Я хочу сейчас поехать на прогулку, и я поеду. Я королева!
– Конечно, ваше величество. Как прикажете.
– Да, и пригласите этого… как его… молодого джентльмена, которого недавно представил нам сэр Стивен. Его имя Роберт, кажется…
– А, сэр Роберт Дадли! Конечно, ваше величество, как вам угодно.
– Поторопитесь же! Вдруг небо опять затянется облаками.
* * *
Конная процессия королевы медленно ехала по берегу реки. В воздухе чувствовалась морозная прохлада, от лошадей валил пар, их храпение далеко разносилось по округе. День был очень тихим: так тиха бывает природа, когда она ждет больших и близких перемен. Вода в реке была почти недвижна, лишь еле слышное журчание у берега выдавало ее течение; пожухлая трава сникла и прижалась к земле в ожидании скорого снега; растерявшие листья деревья застыли в своей дикой красоте. Одни вороны и галки носились с беспокойными криками над деревней у леса, да полевки изредка перебегали дорогу.
– Позовите сэра Роберта Дадли, – сказала королева. – Вам нравится предзимье? – спросил она, когда сэр Роберт приблизился к ней.
– Печальная пора, – неопределенно ответил он.
– В этом и заключается особое очарование, понять которое могут лишь утонченные натуры. Увядание вызывает более глубокие переживания, чем цветение, не так ли?
– Да, так, ваше величество, – с готовностью согласился сэр Роберт.
Мария искоса взглянула на него. Некоторое время они ехали молча.
– Вы плакали когда-нибудь? – продолжила разговор королева.
