человека, но его скрытность задевала ее за живое, его повелительный тон и манера возмущали гордость своевольного, избалованного ребенка, перед которым все преклонялись. Ее собственное бессилие перед ним бесило ее, и она решила, как только они прибудут в Ливерпуль, совершенно избавиться от его влияния. При этом она вспомнила, что когда она будет замужем, то у нее будет много дел и занятий, и это, а также новизна положения помогут ей перестать думать о нем. С этой мыслью она поднялась, села на постель и окликнула свою тетю Эву.
— Скажи, пожалуйста, тетя, не пора ли вставать? Посмотри на свои часы; мои не желают открыть мне эту тайну! Ах, Господи! Зачем это пароход так качает, право, я сейчас буду одеваться…
— Господь с тобой, дитя, что ты вздумала делать? Ложись сейчас! Ведь еще нет шести часов!
— Я терпеть не могу, чтобы, когда я проснусь, не время было завтракать! — капризным, шутливым тоном заявила Джесси. — Когда я буду хозяйкой в Монктоне, у меня всю ночь будет время завтрака, чтобы, когда я ни проснусь, завтрак был готов для меня. Ах, тетя, знаешь, чего бы я хотела? Я хотела бы быть красивой золотой рыбкой в светлом хрустальном бассейне… Да, это было бы так прекрасно!
— Ах, Боже! Какая ужасная буря… Как это ты можешь ходить по каюте, Джесси? Я уверена, что что-нибудь случилось! Надо будет послать за капитаном!
— Фу, как это несносно, эта качка… Право, если Жеральд любит море, я с ним непременно разведусь!..
Вдруг страшный толчок заставил все предметы в каюте подпрыгнуть кверху и затем покатиться по полу.
— Боже правый! Неужели пароход идет ко дну? — воскликнула тетушка Эва.
— Быть может, они спускают якорь!
— Что ты, дитя, Господь с тобой, спускать якорь в Атлантическом океане. Что за глупости!..
— Все на свете глупости, тетя, а прежде всего замужество!
— Надо будет благодарить Провидение, если тебе удастся вообще выйти замуж! — наставительно заметила тетка. — Это замужество совершенно вскружило тебе голову!
— Не замужество, тетя, а эта качка!
Она молча продолжала одеваться. Одевшись небрежно, на скорую руку, она осторожно пробралась на палубу, где матросы уже натягивали спасательные канаты, которые должны были стать столь необходимыми, когда буря усилится, чего следовало ожидать, судя по всему. Еще капитан не отдал приказания всем пассажирам оставаться внизу, но с минуты на минуту об этом должно было быть объявлено. И Джесси на собственном опыте убедилась в необходимости такого распоряжения, так как, едва успела она выйти из-под прикрытия главной лестницы кают-компании, как ее ветром чуть не снесло в море, и если бы две сильные руки не успели вовремя обхватить ее, она, несомненно, была бы смыта. С минуту обуявший ее страх лишил ее и силы, и желания вырваться из этих тесных объятий.
— Благодарю вас! — сказала она, оглянувшись и узнав Веста.
Тот выпустил руки, но продолжал удерживать ее за предплечье.
— Смотрите, берегитесь, вы чуть было не скатились в каюту высокочтимого викария! А, насколько мне известно, викарий не вполне готов принять вас. Мерзкая погода, не правда ли? А надо ожидать и еще хуже!
Джесси взглянула на него из-под опущенных век, и невольная улыбка засветилась в ее глазах.
— Видно, это судьба!
— Что судьба? Чтобы вы скатились в каюту викария?
— Нет, не это… Да вы отлично знаете, что… Пустите меня, пожалуйста!..
— Сделайте одолжение! — сказал Мюрри и тотчас же отпустил ее руку. В этот самый момент ветер сдул капюшон с головы девушки, и ее светлые, точно лен, кудри разметались по лбу и вискам. Она была прелестна, как прелестнейшая из грезовских головок. Могучие валы один за другим грозной стеной устремлялись, словно вражеская рать, на пароход, будто он сзывал их на погибель свою, и беспощадный ураган гнал их с ужасающей быстротой, гудел и завывал вокруг парохода и снова кинул трепещущую девушку в объятия, готовые принять ее.
— Да вы, как я вижу, упорно решились разбудить высокочтимого викария! — заметил Мюрри Вест.
— Ох, пустите меня, мистер Вест, прошу вас, пустите меня… Проводите меня вниз, пока я еще жива! — жалобно просила Джесси.
— С величайшей готовностью! — отозвался Вест. — Но, конечно, как чужой?
Она взглянула на него глазами, полными слез, и воскликнула:
— Боже мой! Что послало вас в мою жизнь? Что бросило вас на моем пути? Почему каждый раз, когда мне нужна помощь, когда я хочу позвать кого-нибудь, каждый раз являетесь вы?
— Случайность! Пустая случайность, не более того! — сказал как-то загадочно Вест. — Ухватитесь за эту веревку, вот так… Теперь вам будет гораздо легче! — добавил он, провожая ее до главной лестницы.
Тем временем качка все усиливалась. Джесси, добравшись до лестницы, грузно опустилась на одну из верхних ступеней, и вся ее твердая решимость быть непреклонно холодной, настойчивой и замкнутой по отношению к этому человеку теперь растаяла, как воск.
— Боже мой, что же мне теперь делать? — прошептала она как бы про себя. — Как я дойду теперь до моей каюты?.. Меня так и кидает из стороны в сторону!
— Всего лучше для вас оставаться, где вы есть… Тут не так душно, как в каюте. Кроме того, в такую погоду не стоит завтракать. Лучше выпейте чаю!
— Чаю? Но кто принесет его мне сюда?.. Вот если бы я умела ходить по канату!..
— Да это совершенно не нужно и даже не совсем прилично! А чай я могу принести для вас!
Через минуту он принес ей чай, который она выпила с благодарностью. Повсюду и со всех концов парохода требовали чаю и фруктов. Матросы, хватаясь за предохранительные канаты, торопились закрывать железные ставни; голос капитана приказывал задраить все люки.
— Неужели дело так плохо? — спросила Джесси. — Как видно, нам предстоит выдержать настоящую бурю?
— Весьма вероятно! Состояние погоды не предвещает ничего хорошего. Дует настоящий вест… Есть вероятие, что он гонит нас в сторону Ирландии. Пусть это
