неописуемой музыке.
Принцесса бежала быстро, но всё же недостаточно. Широкие раструбы перчаток сминались гармошкой и норовили соскользнуть с рук, мешая поддерживать юбки. Длинный подол платья постоянно оказывался под ногами. А лягушачьи ноги, как это ни странно, не отличались положенной им природой силой и прыткостью. Мужчина нагнал её и, мягко обхватив за плечи, заставил остановиться.
— Я не позволю Вам снова скрыться от меня, — задыхаясь от волнения, предупредил он. — Я слишком сильно люблю Вас! Ваше Высочество… Я так долго ждал этого момента! Я должен поблагодарить Вас за Вашу милость… Я должен сказать…
«О-о, что же ты скажешь, когда раскроешь моё ночное обличье? — гневно подумала девушка, пряча лицо и руки в складках плаща. — Как быстро иссякнет твоя любовь при виде меркой лягушки?»
— …Я должен сказать, — замялся учёный, — что…
«Ну же! — крикнула про себя принцесса. — Любишь меня? Но до какой поры?»
— …Я знаю о проклятии! — наконец осмелился произнести мужчина. — И мне плевать на него. Слышите? Сколь угодно Вы можете кричать на меня… Можете отправить в ссылку. Я всё равно буду любить Вас. Характер Ваш или же Ваше обличье могут быть какими угодно. Я буду любить Вас! Всегда! Ибо такова Судьба…
Принцесса лишь ниже опустила голову и снова, хотя и менее уверенно, попыталась вырваться из рук мужчины. Девушка готова была разрыдаться — гнев, страх и стыд мешались с неведомым ей сладостным чувством и безрассудным желанием прижаться к груди человека, которого она почти не знала.
Сейчас они разговаривали лишь второй раз в жизни, а все эти годы видели друг друга так редко и мельком. И всё же по неясной причине, по какому-то странному волшебству этот человек вдруг стал ей ближе и роднее, чем все приближённые и даже король с королевой.
Словно прочитав её мысли, Алем Дешер обнял худое тельце. Он окутал девушку своим пьянящим теплом. И та не выдержала, разрыдалась.
И плакала она долго-долго. А мужчина лишь гладил её и тихо шептал что-то очень доброе и поэтическое на своём родном языке.
Когда же у Её Высочества закончились слёзы, Алем Дешер с нежностью взял её лицо в ладони, наклонился и поцеловал принцессу Гриерэ в солёные от слёз губы. И девушка ответила на его поцелуй. Это был её первый поцелуй. И поцелуй этот был невероятно сладок.
Принцесса ответила и не могла иначе, потому что страсть, захлестнувшая их обоих, не допускала иной мысли. Более того, любые размышления и соображения о красоте или уродстве, о преступлениях или политике были в эти долгие и безумно счастливые мгновения совершенно невозможны.
Мелодия возносилась к куполам и эхом опадала обратно. Она кружилась среди колонн, окутывая весь храм волшебством и наполняя новым величественным смыслом застывшие на стенах изображения.
Фениксы сияли огнём! Единороги поднимались на дыбы! А драконы расправляли крылья и взмывали в небеса.
Джиа словно бы наяву увидела глубокую синюю даль. Под ней простиралась белизна облаков, а над её головой раскинулось ночное небо, сиявшее звёздами. Девушка ощутила резкие порывы ветра и неописуемый восторг полёта. Она парила в плотных потоках, будто плыла среди морских течений. Сильная, свободная и безумно счастливая.
Видение прервалось неожиданной болью в глазах. Джиа непроизвольно ахнула и приложила горячие ладони к векам. Боль была несильной, как будто что-то попало сразу в оба глаза — пыль или соринка, но она мгновенно отрезвила девушку.
И вдруг Джиа услышала чужой запах. Этот запах явственно напомнил наёмнице об истинной цели, ради которой она оказалась сегодня вечером на Первой ступени Самториса.
О, эту вонь ни с чем нельзя было перепутать! Она расползалась по болотам, в лесу, и усилилась во время ритуала. Но почему этот смрад появился снова, да притом в городе?
От страшных догадок Джиа окончательно пришла в себя. Но перед тем, как покинуть концерт, наёмница бросила последний взгляд на музыканта. А он в этот миг вдруг обернулся к ней.
Их глаза встретились, и прекрасная мелодия как-то странно дрогнула, словно некая сила вырвалась из-под контроля. Но уже в следующее мгновение музыка вернулась в естественное течение. Дэрей Сол отвернулся, а наёмница незаметно выскользнула из храма.
Медленно и чинно она прошла мимо солдат, а оказавшись на безлюдной дорожке, поспешила скрыться в тенях дубовой рощи. Её глаза ещё жгло, и только темнота принесла им облегчение. Теперь наёмнице предстояло найти источник смрада.
С высоты Первой ступени город раскрывался перед Джиа, словно на ладони. Девушка отыскала среди многочисленных башен особняки своих жертв. Определив основное направление ветра, она прислушалась.
И, несмотря на всю концентрацию, её волнение усилилось, ибо гнилостный привкус шёл не от башен и даже не из Самториса. Неестественный, ни на что не похожий смрад доносился со стороны леса.
И означало это лишь одно — Джиа оказалась не там, где должна была быть.
12. Ночь
Неспешно работая кусочком замши, горбун Фро тщательно отполировал последний нож. Изогнутые лезвия ритуальных орудий блистали теперь, словно ими никогда и не пользовались. Затем он, как много раз до этого, проверил крепость пеньковых верёвок.
Несмотря на то, что люди пожелали добровольно принять участие в единоугодном ритуале, в самый важный момент кому-то из них могло стать слишком больно или просто страшно, и тогда ни одна из верёвок не должна будет подвести.
Фро немногое видел на своём веку, зато, даже будучи слегка глуховатым — а отчасти именно потому, что его слух недооценивали, — он предостаточно наслушался из-за своих мрачных застенков.
Разумеется, Фро подозревал что-то неладное, но был слишком благодарен хозяевам и пресекал в себе иные порывы. Ему, уродцу, милостиво сохранили жизнь при рождении, дали кров, пищу и работу. Он жил так, как многие бедняки могли только мечтать.
И похоже, что пришедшие к стенам монастыря совсем ещё молодые юноши и девушки испытывали схожие чувства. Были среди них миряне, послушники и даже монахи. Один за другим люди заходили в гостевые для паломников, оставляя там верхнее платье и обувь. На площади они появлялись уже в одном исподнем, босые и простоволосые.
Народу собралось полным-полно. Никто из присутствующих не разговаривал, словно боясь нарушить сакральность момента. Солдаты молча привязывали молодых людей ко вкопанным в землю столбам. Жрецы, собравшись вокруг, внимательно наблюдали за ними.
— Эй, урод, не стой тут без дела, — обратился к Фро один из младших жрецов. — Нужны ещё путы.
Горбун послушно подхватил клубки верёвок и направился во двор. Фро старался не смотреть в глаза солдатам или тем, кого они связывали.
