убитых и раненых, македоняне занялись тем же – для виду. Но, убедившись, что войско противника потеряло бдительность, Филипп подал сигнал к бою, застав греков врасплох. Победа досталась македонянам, но ценой клятвопреступления их царя перед Зевсом. Зато путь к Пангее был открыт!
Хозяин золотой горы
В сопровождении Хабрия и Леонната царь верхом осматривал обретённые рудники, ставшие ему счастливым подарком судьбы. На обширном пространстве – горы, равнины и низкие облысевшие холмы – зоркий глаз выхватывал странные чёрные точки, выглядевшие дырами на проеденной голодными мышами лепешке. Сотни дыр, куда ни кинь взоры! При ближайшем рассмотрении они оказались норами в земле, представлявшими лазы для рудокопов: внутрь такой «норушки» мог пролезть разве что мальчик или очень худой человечек! В глубину «норы» уходили до двух плектров (1 пл. = 30 м), и у каждой имелись свои страшные истории…
Смотритель Пангейских рудников Миронид, из местных греков, низкорослый толстячок с оттопыренными ушами, старательно излагал царю-победителю суть рудников: норы – это большей частью штольни, выкопанные в этих местах сто или даже двести лет назад – кто их знает!
– Отсюда, наверно, можно к Аиду в гости попасть? – мрачно пошутил Филипп. Миронид растерянно пожал плечами, не зная, насколько серьёзен его вопрос. Но он был окончательно потрясён, когда царь пожелал сам ознакомиться с процессом добычи и переработки ценной руды. Для начала – о, ужас, – он захотел проникнуть в штольню, рядом с которой они остановились.
В этот момент Филипп увидел, как из штольни выходили, будто тени из Аида, рудокопы. Это были рабы, они несли на измождённых спинах рогожные мешки с породой. Они мало походили на живых людей, по всему телу кровавые подтёки и ссадины. Рабы трудно дышали, натужно кашляли и сплёвывали чёрные комья, стараясь не уронить тяжёлую поклажу. Поодаль от входа они ссыпали свою тяжкую ношу в кучу, а оттуда другие рабы грузили породу в плетёные корзины, закреплённые на безучастных мулов. Отсюда начинался следующий этап в горнорудном процессе: подвоз руды на сортировку. А рудокопы, будто обречённые на гибель рыбы, глотнув свежего воздуха, опять сгинули в темноте горного лаза…
Филипп неожиданно заявил, что намерен направиться вслед за рудокопами, чтобы посмотреть, как добывается золото. Леоннат, не задумываясь, сказал, что не оставит его, последует за ним, но царь отшутился:
– Одному в такой щели будет проще выкрутиться. – Сказал и решительно полез в штольню. Смотритель из-за несоразмерности собственного тела с отверстием лаза даже не пытался предложить своё сопровождение. Крайне испуганный, он остался наверху в ожидании результатов царской инспекции.
Размер прохода составлял немного больше половины роста Филиппа. По этой причине ему пришлось продвигаться с великой осторожностью. Неловко сгибаясь, он то и дело цеплялся широкими плечами за рваные выступы скалы или болезненно задевал головой каменный свод. Царь медленно продвигался, ориентируясь по робко мерцающему впереди огоньку светильника. Филипп прошёл по штольне всего лишь пару десятков шагов, как у него начало перехватывать дыхание: спёртый воздух показался ему непотребным…
В сторону пошло ответвление, в глубине которого царь заметил человека, слабо освещённого мигающим огоньком. Человек лежал на боку и долбил стену киркой; рядом лежали зубило и молоток. Дальше лезть Филиппу расхотелось. Глухие удары неприятно отзывались в голове. Ему почудилось, что он действительно заглянул в мрачный Аид…
С трудом развернувшись в штольне, царь теперь пробирался к дневному свету. Оказавшись снаружи и отдышавшись, он некоторое время молчал, лишь сопел. Затем с угрожающим видом спросил у Миронида:
– Чем ты их кормишь?
– Как обычно кормят рабов, царь, – утром хлеб, варево из репы и пшена, горсть маслин. Вечером маслины, хлеб, каша из чечевицы, кувшин вина – на десятерых. Мясо даём один раз в десять дней.
– И ты хочешь, чтобы рабы хорошо работали? – Царь с угрозой посмотрел на испуганного грека. – Запомни, грек, Македонии нужно золото, много золота! Добывать его должны сильные, здоровые рудокопы, а не ходячие мертвецы. – Филипп ткнул Миронида пальцем в грудь. – Распорядись, чтобы с этого дня моих рабов кормили сытно и вкусно. Сам буду проверять! Запомнил? Если не исполнишь, отправлю в компанию с рабами!
Царь вскочил на коня, которого направил в направлении громоздких конструкций, замеченных на фоне сумрачного неба. Сооружение оказалось особой мельницей, способной перемалывать крепкие камни, словно пшеничные зерна. Со всего Пангея с полными корзинами сюда тянулись вереницы мулов; порода сваливалась в большую кучу, откуда рабы, которых было здесь не меньше сотни, засыпали ее в огромную воронку. Внизу с неприятным скрежетом – так, что сотрясалась земля – медленно прокручивались жернова, приводимые в движение тягловыми волами. Царь понаблюдал, как из нижнего отверстия высыпалась серая струйка – помол, который скоро окажется золотом в его казне. После сортировки размельченная масса просеивалась через крупные сита, следом сквозь меньшие ячейки, и затем промывалась проточной водой, которая подавалась по керамическим трубам из ручья. Таким образом, руда превращалась в обогащённые остатки, которых с нетерпением ожидала жаркое жерло плавильной печи.
Печь находилась поодаль от мельницы. С виду это был холм, выложенный камнем и присыпанный землёй – от пожара. Внизу – золотоплавильное помещение. Когда царь зашёл туда, чувствовался невыносимый жар – подходило время разлива драгоценного металла. Рабам приходилось, соблюдая процесс расплава, часто подкладывать дрова. За каменной стеной находилась камера, откуда огромными мехами в печь подавался свежий воздух, усиливающий огонь. Полуголые рабы походили на тени, худые и немощные. Филипп, несмотря на жару, не мог оторваться от завораживающего зрелища, когда из отверстия пошла струя солнечной яркости. Сначала медленно, как бы нехотя, она показалась в лотке, потом, подгоняемая остальной массой, устремилась в подставленную форму. «Золото! Золото! Золото! – запело в голове Филиппа. – Золото Македонии! Моё золото!» Он оставался до тех пор, пока не забрал тяжёлый слиток, ещё горячий. С ним вышел наружу, на свежий воздух…
По дороге назад Филипп поделился мыслями с Леоннатом. Печь недостаточно вместительная. Нужно поставить другую печь – бóльших размеров. Размельченную породу от мельницы грузят на вьючных животных и везут к печи – потеря сил и времени! Нужно сблизить мельницу с печью…
Наутро царь без промедления принялся за дело, которым почти всю ночь были занята его голова. Поручил Мирониду доложить через месяц о том, что нужно сделать для увеличения добычи золота. Призвал Хабрия, у которого поинтересовался, с чего следует заняться, чтобы на Пангеях развивалась золотодобыча.
– Мой царь, у афинян в Лаврионе в лучшие годы трудились до двадцати тысяч рабов. Работали в три смены, без перерывов, добывая руду днём и ночью. В Пангее, несмотря
