личного состава на Землю. Как понимаю, у нас два варианта: попытаться соединиться через звёздные врата или использовать корабль. Просчитайте оба варианта и выберете из них наилучший. Технические мелочи типа расхода провианта и пройденного пути оставляю на вас. И постоянно держите в курсе дела: отчёт будут требовать и на Земле. Анна Николаевна убывает со мной на поверхность планеты и приступает к биоанализу.
Юлька покачала головой.
– Это в корне меняет дело. Я-то рассчитывала, что нужна помощь с локализацией. А с этим справились и без меня. То, что вы от нас хотите, лежит в абсолютно другой плоскости. Мне надо подготовиться. Потребуется время, прежде, чем я смогу сказать, что подняла достаточно литературы, чтобы взяться за это дело.
– Добро, – на удивление покладисто согласился Палыч. – Заодно, коротко передадите на Землю решения, к которым мы пришли. Тогда, Анна Николаевна останется на борту до возвращения Юлии Александровны. Тамара Николаевна займётся своими прямыми задачами в отсутствие нашего юного гения.
Я тяжело вздохнул и откинулся в кресле командира корабля. С неописуемой тоской подумал, что, охотно соглашаясь присоединиться к ограниченному контингенту усиления экспедиции в роли мастера-оружейника и, по совместительству, техника, и подумать не мог, что эти две должности махнутся не глядя без моего на то согласия. Теперь я больше техник по Древним, чем слесарь по оружию. Знал бы заранее – соломки б подстелил. Но после драки кулаками не машут. Кажется, мне придётся стать чуть более злым, сильным, бессмертным и вообще забыть про нормированный график и здоровый сон, чтобы дело «взлетело». Если не получит одобрения идея направить сюда «Атлантиду» с тоннельным двигателем, то на плечи нашего узкого казачьего круга ляжет атлантова ноша. Каждый наш вдох будет направлен на то, чтобы помочь нашим людям вернуться домой. А уж кто виноват в этом косяке и как его накажут – разберёмся уже дома.
Глава 25. Чистосердечные признания облегчают понимания (продолжение).
Теперь мы с Анькой поменялись ролями.
От самого убытия Мигунова с Юлькой с мостика и до самого отбытия их «прыгуна» с борта «Авроры» в помещении Центрального поста царила абсолютная тишина. За всё то время, что тем двоим понадобилось для перехода в ангар, посадку в «прыгун», предстартовую подготовку, вылет и отход на безопасную дистанцию, мы с Рыковой не проронили ни слова. Зато теперь, кажется, настало время поднять чрезвычайно важные вопросы, которые касались, без сомнения, всех нас.
Дождавшись, пока на оперативном экране отметка «прыгуна» начнёт отходить на безопасную дистанцию от борта «Авроры», я жестом указал Аньке на кресло оператора передо мной. В ногах правды нет. А разговор предстоит не из простых.
Это поняла и Рыкова. Поняла, но тут же дала понять и мне, что вертела она всю эту непростоту на одном валу с околорелятивистскими угловыми скоростями. Всё той же фирменной походкой «от бедра», на ходу расстёгивая накинутый на голое тело китель, прошла до кресла, развалилась в нём и закинула ногу на ногу, небрежно откинув полы куртки. Всем своим видом давала понять, что если и не является хозяйкой положения, то уж точно не считает хозяином меня.
Томить театральными паузами не стал. У нас и без того много времени уходит не по делу.
– Рассказывай, – велел я. – Как ты докатилась до такой жизни.
Рыкова не стала ломать комедию и деланно удивляться, какую такую докатку я имею ввиду. Для нас двоих всё очевидно, как устройство электровеника.
– А то что? – хмыкнула Анька. – Выкинешь в открытый космос?
Я пожал плечами.
– Как вести себя будешь. Возможно, для начала прострелю колени.
Биолог фыркнула в голос, будто бы слышала такие угрозы по десять раз на дню и привыкла к ним, как к утренней чистке зубов.
– Мне предстоит решать задачу, равную которой не мог вообразить никто из всех тех, кто хоть малость связан с проектом «Звёздных врат». И я должен знать, стоит ли рыпаться вообще, или всё настолько хреново, что меня порешат во сне и я даже пикнуть не успею. Ты на чьей, вообще, стороне?
Анька смерила меня взглядом.
– Самодостаточности тебе не занимать, – собеседница подпёрла скулу кулаком. – Но порой тупишь, как блондинка перед танком. По-твоему, моих намёков тебе недостаточно?
– «Намёков»? – переспросил я. – То есть, если мы несколько раз потрахались, то у нас любовь до гроба? Не смеши мои подсумки. Я быстрее поверю, что на меня королева рейфов западёт.
Рыкова замялась и отвела взгляд.
– Ну… «любовь до гроба» – громко сказано. Во всяком случае, ты мне… ну… не то, чтобы нравишься… но не могу сказать, что прошедшая ночь была ошибкой.
Приступ косноязычия можно списать как на некоторую толику смущения, так и на идеально отточенную актёрскую игру. Пока рано делать выводы.
– Мне необходимо знать, чем ты дышишь, – повторил я. – Мы все оказались в одной лодке. Одним веслом гребём и одним веслом огребаем. Если в твоих планах завалить всю экспедицию…
Рыкова резко вернула на меня ставший невероятно острым и тяжёлым взгляд.
– Я действительно выгляжу как сука? – с нотками нескрываемого желания причинить тяжкий вред перебила она.
– А разве нет?
Я не из тех, кто выбирает выражения даже в общении с противоположным тоном. Лебезить этикетом можно в наземной обстановке, но никак не в условиях, когда в открытую подозреваешь кого-то в ненадёжности. Хочет обидеться на недоверие – туда и дорога. Но если у человека действительно все шарики за роликами и кукуха на месте, он поймёт, откуда такое неверие. В особенности, если учесть принадлежность агента передо мной.
– Люсианский союз – тот ещё сброд, – произнёс я. – И за большие заслуги перед Галактикой туда не принимают. Хапни мои соболезнования, если обидел, но мне слишком хорошо известна внутренняя кухня этих ушлёпков. Я сейчас не судить тебя собрался и не приговоры выносить. Если мы собираемся работать рука об руку, я должен знать, насколько могу доверять тебе. Пока поводов для доверия немного. Сорян, но твои постельные умения ещё не показатель.
Жёстко? Возможно. Некультурно? Не исключено. Оскорбительно? О, да. Но разговаривать в другом ключе с агентом союза сейчас не могу. Или я провоцирую её на ответную агрессию и устраняю как очевидную угрозу, или мы
