пожилой регистраторше, после чего его заставили обождать всего лишь несколько минут. Потом его провели по длинному коридору и проходу, устланному ковром, в комнату, где маленький пухлый господинчик с лоснящейся физиономией и шапкой черных густых волос и небольшой бородкой сидел за весьма импозантным сверкающим письменным столом.
Первым впечатлением у Роджера было, что он имеет дело с отъявленным мошенником. Оказалось, что это Реджинальд Ги, занимавший множество лет пост заместителя главного врача.
У него оказался неожиданно пронзительный тонкий голос.
— Чем могу служить, старший инспектор? Разумеется, рад буду сделать все, что в моих силах, решительно все…
— Благодарю вас, — Роджер держался весьма формально. — Я бы хотел побеседовать с миссис Каклифф. Попытаюсь у нее добиться, каким образом она добывает героин.
— Конечно, конечно, поговорите, — засуетился Ги. — Поверьте мне, если вам удастся убедить ее рассказать правду, то после будет гораздо легче сделать так, чтобы она его больше не получала. Тогда и у нее самой, и у ее супруга будут все основания благословлять вас до конца своих дней. Мы испробовали все доступные нам способы, но нам так и не удалось ничего узнать.
Только человек, совершенно незнакомый с психологией наркоманов, мог бы поверить подобному вздору. Ну, а уж мистер Ги должен был в ней превосходно разбираться. Значит, он лгал.
Неужели он не понимал, что Роджеру это ясно?
— Я бы с удовольствием пошел с вами, — сказал он, — хочу быть вам максимально полезным.
Он провел Роджера наверх по лестнице в красиво обставленную комнату, которая могла принадлежать любому первоклассному отелю. Подле окна, уставившись глазами в сад, сидела жена Каклиффа.
При первом взгляде на нее Роджер почувствовал уверенность, что ее предупредили о его приходе. Она взглянула на него настороженными глазами, немолодая женщина с седеющими висками, увядшей кожей и лишь следами былой красоты.
Она пыталась не выказывать большого интереса, когда ей представляли Роджера, однако, была несомненно напугана и взвинчена. Впрочем, это почти не имело значения, потому что сам Роджер был не менее взволнован. Ибо это была та самая женщина, две фотографии которой с красноречивыми надписями «до» и «после» только что получил Джексон. «После» являлось точной копией той миссис Каклифф, которая сейчас находилась перед ним.
Это еще было не все. В свое время он посылал за образцом «Ноктюрна» Анджелии и теперь узнал его запах. Миссис Каклифф употребляла духи и пудру, следы которой были обнаружены в карманах Чарльза Джексона, «вещественные доказательства» его неверности, подброшенные туда, чтобы заставить Розмари поверить в существование другой женщины.
Розмари Джексон…
Она мечтала в полудреме в комнате, которая находилась почти над самой гостиной, в которой в данный момент сидел Роджер.
22
Недозволенный вопрос
Снаружи сияло яркое солнце, лужайки выглядели бархатистыми, а клумбы свежеумытыми, повсюду распустились нарциссы и тюльпаны. Снаружи, за стенами лечебницы находился гараж с надписью «Остин, обслуживание и прокат машин». Снаружи свободно разгуливали люди и сновали машины. Кроме того, снаружи стоял автомобиль Ярда, на котором сюда приехал Роджер. За рулем сидел сержант, внешне погруженный в чтение газеты, в действительности внимательно наблюдавший за всем, что происходит вокруг. В настоящий момент простая крытая машина была заменена фургоном для доставки продуктов, а сзади, вместо такси, остановилась почтовая машина.
Внутри лечебницы дрожащая миссис Каклифф разговаривала с Роджером.
Страх в ее глазах, губы дрожали, руки тоже. Она не могла унять эту противную дрожь и смотрела на Роджера так, как будто ей был невыносим даже один его вид.
— Доброе утро, миссис Каклифф, — заговорил Ги своим пронзительным тенором, — я привел к вам гостя поговорить с вами. Это старший инспектор Вест из Нью Скотланд-Ярда. Вам нечего волноваться, старший инспектор хочет вам только помочь, как и мы все. Не правда ли, старший инспектор?
— Я… мне не нужна никакая помощь, — залепетала Вера Каклифф, — мне уже лучше, гораздо лучше, вы же знаете, мистер Ги. Но я не люблю встречаться с чужими людьми, понимаете, не люблю…
— Вы напрасно нервничаете, нужно понять, что вам даже очень интересно поговорить со старшим инспектором, — успокаивал ее Ги, как маленького ребенка. — Вам совершенно нечего расстраиваться, он хочет задать вам парочку самых простых вопросов. Попытайтесь на них ответить.
— Я… у меня ужасно болит голова, я не могу ни о чем думать. Постойте, я не могу… не могу думать…
Она была слишком напугана, чтобы думать.
Ее страх мог явиться следствием наркомании, однако его могла вызвать и более непосредственная причина. Взгляд женщины перебегал с Роджера на Ги, причем Роджер готов был прозакладывать любую сумму денег, что Ги для нее был гораздо страшнее.
— Нет, нет, миссис Каклифф, — продолжал скрипеть зам, — вы великолепно умеете думать, у вас такой же ясный ум, как у меня, вы не должны так расстраиваться при встрече с незнакомыми людьми. Скоро вы возвращаетесь домой, и не хотите же вы и тогда вот так нервничать, не правда ли? Наоборот, вам будет только полезно ответить на вопросы старшего инспектора. Скажите ему правду, и я уверен, что он сделает все, чтобы помочь вам. Мы ведь не хотим, чтобы вы прошли через все мучения лечебного курса напрасно, и, вернувшись домой, снова бы стали вводить себе наркотики.
Она ничего не ответила, но смотрела на Роджера такими глазами, как будто заранее была в ужасе от того, что он собирался у нее спросить. Одно было несомненным: он не должен спрашивать ничего такого, что может еще более усугубить ее состояние. Но все же нужно задать ей те вопросы, которые оправдали бы его визит в глазах Ги.
— Вы помните имя, хотя бы одного человека, который вам давал наркотики, — спросил Роджер.
— Я… я не помню. Я всем говорила, что не помню, я…
— Вы когда-либо встречались с преподобным Питером Вейтом, который руководил Компанией по безопасности уличного движения?
Она искоса посмотрела на Ги, как бы испрашивая его позволения ответить на данный вопрос.
— Ответьте же старшему инспектору, дорогая миссис Каклифф.
— Я… да, — охотно ответила она, — я помогала мистеру Вейту.
— Вы когда-нибудь бывали в его доме на Филдз-Вью, 188?
— Да, да… я… я выполняла для него кое-какую работу, мой муж хотел помочь ему всеми возможными способами.
— Почему?
— О… он когда-то переехал одну женщину и она умерла. Он… Он хотел каким-то образом заслужить прощение. Он чувствовал себя виноватым, хотя и не был виноват, — все так говорили, что он ничего не мог поделать…
