нет времени на мелкие распри повстанцев, или как вы там себя называете? Тысячелетие назад двум великим королевствам пришлось объединить силы чтобы отогнать угрозу, которая снова повисла над нашей империей! Вы действительно полагаете, что нынешние преторы могут соперничать в силе с героями Великой Войны? — она указала пальцем на старую книгу. — Вы действительно считаете, что наш враг не учтет свои предыдущие ошибки? Стеллария уже много лет ни с кем не воюет, а алхимики, которые помогали Гелиосу победить зоарийцев, теперь вне закона. Наш враг стал сильнее, тогда как сама империя утратила значительную часть своего былого могущества. И разве вы не видите эту сверхъестественную силу, которая связывает вас и эту реликвию, что лежит сейчас перед вашими глазами?!
Феликс в первый раз видел Хепзибу в таком злом расположении духа. Она напоминала разгневанную мать, уличившую своего ребенка в скверном проступке, и теперь отчитывающая его. Но поток мыслей маленького вора прервал испуганный, и в тоже время, мечтающий голос Милу:
— П-преподобный говорит, что в пустынных землях находятся святые города, в которых люди служат Истинной Вере. Люди, которые там живут, самые счастливые на свете, и еще он сказал, что там живет настоящее Чудо. Это далекие земли, которые принимают в себя лишь самых чистых сердцем. И если ты туда попадешь, то сможешь найти лестницу в рай. — все головы повернулись в сторону здоровяка, и Милу, похоже, пожалел о своем храбром заявлении. Залившись красным румянцем, он уставил взгляд себе под ноги.
— Даже если это и так, — проговорил Феликс, бросив косой взгляд на Хепзибу, которая ничуть не смутилась этому жесту, — Самсонская пустыня считается самым опасным местом в Кальдеросе. Не даром же Железных Масок чтят как героев, когда они возвращаются из очередной экспедиции.
— Вы станете куда более почитаемым героем, если согласитесь принять мое предложение, господин Феликс. И если вас так тревожат опасности, которые действительно имеют место быть, и, возможно даже, куда большие, чем все мы можем себе представить, то не думаете же вы, что я направлю вас в это опасное путешествие одного? Кроме Синоха, с вами поедут лучшие отряды Железных Масок, которые я найму для вас.
— А как же вы? — хитро улыбнулся Феликс.
— К сожалению, я уже не в том возрасте, чтобы путешествовать по смертельно опасным местам. Но уверяю вас, если бы я могла спокойно поднять эту плиту, как это делаете вы, то я бы не раздумывая отправилась в это важное для нас путешествие.
Феликс был уверен, что эта хитрая лисица нагло врет ему, но такие слова, да еще сказанные в присутствии других людей, сильно задели его северную гордость.
— Я должен подумать. — проговорил Феликс совсем не тем тоном, на который рассчитывал. Вышло будто его загнали в угол, и ему слезно остается согласиться с решением, которое ему совсем не по душе.
— Надеюсь, что вы примете правильное решение так же быстро, как это вы сделали в прошлый раз. — уже более строгим тоном, видимо, совладав с собой, проговорила Хепзиба. — Нужно действовать незамедлительно, а иначе у нас просто не будет второго шанса.
— А что будете делать вы? — поинтересовался Феликс, поднимаясь со стула. Волны потрясения от неожиданно свалившейся на него задачи прошли, и к нему вновь вернулись силы.
— Сейчас я сконцентрирую все свои возможности на защите других скрижалей. Очевидно, что наш враг захочет заполучить и их. Это не простая задача, учитывая, что две из них находятся в других королевствах.
Феликс открыл было рот, но не найдя слов, лишь еле слышно кашлянул, и, посмотрев на все еще краснеющего Милу, тихо пробубнил себе под нос:
— Пошли, Милу. Отведем тебя к Ликосу. Незачем тебе больше выслушивать эти слова, в разумности которых я сильно сомневаюсь. — и искоса посмотрев на Хепзибу, прибавил: — Я приму решение завтра, но не стоит питать ложных надежд, леди Хепзиба.
Получив в ответ лишь сухой кивок, Феликс первым направился к выходу. Но когда до обделанной железом двери оставалось несколько шагов, он вдруг оцепенел, словно мышь, оказавшееся перед котом. Осознание надвигающейся смертельной опасности пришло мгновенно, будто удар хлыстом. Он видел, как медленно открывается железная дверь, слышал, как заскрипели ржавые петли, а затем перед ним в темном проеме появилось бледное лицо с изящными, но в то же время чужеродными чертами. Темные глаза незнакомца быстро окинули комнату взглядом, и, остановившись на Феликсе, загорелись зловещим огнем. Мгновение они смотрели друг на друга, а затем, с еле слышным шипением, похожее на змеиное, зоариец ворвался в комнату. В это же время из темного угла, где кроме колышущихся теней не было никакого прохода, выбежали еще двое одетых в черное врагов. Их острые кинжалы, сверкающие холодным блеском, были нацелены на Феликса, и как только остальные его товарищи успели это осознать, зоарийцы уже успели приблизиться на расстояние удара к застывшему от страха Феликсу. Их движения были плавными и изящными, словно дым, который был подхвачен сильным ветром. Но не успели они нанести решающий удар, как могучий кулак размером с булыжник врезался в лицо ближайшего врага. В первый раз за все время Феликс увидел на каменном лице Синоха человеческую эмоцию. Лицо монаха выражало крайнюю озлобленность, превратившись в маску демона из церковных сказок, не хватало только клыков и крыльев. Его рот расплылся в гримасе ярости, показав крепко сомкнутые зубы, но сам монах не произнес и звука. Удар Синоха оказался таким сильным, что раздробил череп первого нападавшего, и лицо зоарийцы стало похоже на мятый металлический кувшин, по которому проехалась карета. В это же время Феликс услышал испуганный возглас Хепзибы, который тут же потонул в крике Милу. Видимо, здоровяк понял всю серьезность ситуации, и тоже решил помочь монаху справиться с внезапно возникшей угрозой. С громким воплем, который не очень походил на воинский клич, Милу выставил перед собой руки и с силой толкнул второго нападавшего прямо в грудь. Отлетев к стене, тот сполз на пол, и стал дико извиваться, запутавшись в длинном дымчатом плаще, будто бешенный кот в мешке. В это время Синох расправился со вторым врагом, обхватив его руками и свернув шею. Отпихнув в сторону дрожащего Милу, монах подступил ко все еще извивающемуся в черной ткани врагу, и, подняв ногу, наступил на бешено вертящееся тело. Синох продолжал наступать своей ногой, с каждым ударом вызывая книжные обвалы, у находящихся рядом полок. Он закончил лишь тогда, когда его противник превратился в черное месиво из обрывков ткани, бледной кожи и пахнущей дымом крови. После этого в
