– Крутейший костюм, – заикнулся он. – Где вы его отхватили?
– В трущобах Сингапура, – произнес Раннальдини с улыбкой, смягчающей убийственный взгляд.
«Господи, да паренек-то довольно нудный». Взволнованный Раннальдини решил, что Флора вряд ли подпадет под чары Лизандера, и потому, проигнорировав ее, кивнул Ферди и Идеальному Хомо, который сказал:
– Я согласен с Лизандером. Костюмчик что надо.
– Лучше бы уж начинали, а то просидим до снега, – усмехнулась Флора, решив скрывать свою тоску.
– А где же Китти? – осведомился Лизандер.
– Занимается чаем.
– Так ей не удастся посмотреть? – неодобрительно спросила Флора.
– Китти ничего не понимает в крикете, – пояснил Раннальдини.
– Не в ту школу ходила, – язвительно добавила Наташа.
Мистер Бримскомб и псарь Раннальдини Клив, для беспристрастности судящие бесплатно, стали выводить игроков на поле, когда Лизандера подхватили двое белокурых сыновей Мериголд. Джейсон был одет в рубашку с надписью: «Я никого не боюсь в мире, разве что Папочку». Марки тащил крикетную биту размером больше его.
– Мы привезли с собой «Роки-4». Пойдешь к нам смотреть? А ты нам мяч подашь? – спрашивал Джейсон.
– Давайте дождемся перерыва на чай. Лизандер заправил в брюки вылезающий свитер.
—Мне пора на поле. Как вы уезжали на последний семестр?
– Отлично, – ответил Марки. – Мама так расстроилась, что мне пришлось плакать еще громче, чтобы ее успокоить. А как Артур?
– Сходим и посмотрим. Ему нравится пастись на ваших лужайках.
– Да иди же, Лизандер, – завопил Архангел Михаил. «Да он и с детьми умеет обращаться», – подумала Наташа, когда Лизандер поскакал по изумрудно-зеленому полю. На площадке взмокшие музыканты лондонского «Мет» спасали свои души, играли «Квинтет Форель». К толпе вокруг «феррари» присоединилась и Мериголд, призывающая провести церковный праздник.
Она чувствовала себя расстроенной, потому что купленные в феврале джинсы застегивались намного туже. Уговоры, что это от жары, не успокаивали.
– Ну как дела? – прошептала она, принимая от Ферди бокал шампанского.
– Не так гладко, как у тебя с Ларри, – ответил Ферди, – главное – не переборщить сегодня вечером.
– Девочки, надеюсь, вы поможете на церковном празднике? – спросила Мериголд.
– Я буду заграницей, – торопливо сообщила Флора.
– И я тоже, – сказала Наташа.
– Стыдно, но уж вы-то, Меридит, украсите бесплатно комнату, – обратилась Мериголд к Идеальному Хомо. – Это очень поможет проведению лотереи.
– Ну нет, – обиженно возразил Меридит. – Вы же знаете, что сейчас экономический спад.
Он не мог простить Мериголд, что его не пригласили декорировать «Магнит».
– Пора говорить о перевоплощении малого из Парадайза, – пробормотал он Флоре, пристраиваясь рядом на автомобиле Ферди.
Официант из «Небесного сонма» произвел подачу. Приняв стойку, Боб отразил мяч на четвертый номер.
– О, здорово залепил, – отметила Мериголд, с трепетом отнесшаяся к сложившейся ситуации. – Дети, не съешьте все печенье Ферди.
– А Гермиона здесь? – поинтересовалась Флора.
– Слава Богу, нет, – содрогнулся Мередит. – Поет «Саломею» в Нью-Йорке. Когда она выходит в седьмой раз кланяться, аудитория встает и вопит: «Все, все, хватит!»
Поскольку Раннальдини не мог этого слышать, все покатились от хохота.
– Счастье, что ей встретился Боб, – сказала Мериголд.
– Счастье! А разве Бобби не получил неплохое тело? О, сильный удар, должно быть, шестерка.
– Боб сам неплохо выглядит, – заметила Флора. – Жаль только, лысеет.
– Это от экономического спада. Он всегда был под каким-либо влиянием, – захихикал Меридит. – О, хороший удар.
Бобби сделал первую обводку.
– Похоже на разгром. Бедный Парадайз, в такую погоду ты больше похож на ад.
Становилось все жарче. Над полем висело марево. Увядшие листья и пожухлая трава превращались в мусор в окружающих лесах. Птицы замолкли. Взмокший Ферди сожалел, что комплекция не позволяет ему скинуть рубашку и загорать, как все. Он не мог оторвать от Наташи глаз, впервые встретив такую очаровательную девушку. Умеющий поговорить, Ферди вдруг так оробел, что только наливал вина в ее бокал и угощал вишней.
Сто очков и ни одних воротцев. Деревня была обижена. Правда, была надежда хоть мельком увидеть неуловимую Джорджию. Слухи о распаде ее брака с Гаем, разносимые Мамашей Кураж, распространялись со скоростью света. Однако сам Гай, словно опровергая их, держался бодро. Подавал он только седьмым номером, и это его достаточно раздражало. Стараясь быть любезным с женами полевых игроков Парадайза и не желая давать автографы, Гай Сеймур полагал, что все это позволит ему в следующем году играть за команду деревни.
В отличие от него Ларри был доволен своим третьим номером и теперь яростно штудировал в тени бизнес-отдел «Санди таймс». Ему хотелось сбежать поорать по телефону – раздражали эти тупицы-партнеры. И еще злило то, что судит его Бримскомб – Иуда. После того как вырубили жимолость около окна Флоры, мистер Бримскомб подумывал вернуться к бывшему хозяину, но его останавливала грубость Ларри. «Жемчужина Парадайза» прижилась в теплицах Раннальдини и обещала вырасти даже толще и выше, а, ухаживая за ней, он мог наблюдать и Наташу, загорающую и купающуюся в бассейне без лифчика.
Ситуация складывалась отчаянная, жители Парадайза потихоньку напивались. Болельщики Лизандера спрятались в тени шелковиц, и, когда он приближался, его освистывали, потому что команда играла из рук вон плохо.
– Не позвонишь вместо меня Ледброуку? – крикнул он Ферди. – Моя телефонная карточка в автомобиле. Защитник только что сказал мне, что Блю-Чип-Беби – фаворит забега в 4.15. Может, поставишь на него пятьсот фунтов?
Ожидая изменения банковского баланса, Лизандер значительно поднял ставки.
– Да он еще и богат, – пробормотал Мередит.
– Ты его обманешь, – вздохнула Наташа.
– Только просадит деньги, – проворчал Ферди.
– Ты захватил что-нибудь поесть? – окликнул его Лизандер, выпивший ледяного «Карлсберга».
– Я сделаю тебе сандвич, – Наташа склонилась над корзинкой. – С цыпленком или с копченым лососем?
Шелковичная роща была забита автомобилями. Толпа изнемогала от жары. Боб и горнист довели счет до 140.
– Если что-нибудь вскоре не изменится, – вздохнула Мериголд, – Ларри так и не удастся ударить.
– Господи, какая же она хорошенькая, – проговорил Ферди, когда Наташа, не торопясь, пошла к Лизандеру с сандвичем.
